Он всегда так делал: был милым, нежным, родным, а потом бывал грубым, злым и чужим. С годами его двойственность проявлялась только сильнее. И Гермиона даже научилась читать в его глазах истинные чувства, настроение, эмоции, но то, что он ей показывал - злило.

Почему вообще он ее поцеловал? Что он хотел этим доказать или наоборот, сказать? “Это всего лишь поцелуй, Грейнджер”. Неужели она для него одна из сотен тех, кто за ним бегает? Девушка видела, сколько девчонок по нему сохнут, но не позволяла себе посмотреть на него с другой стороны, не дружбы. А потом эти злые слова… Конечно, это было сказано исключительно, чтобы ранить, она поняла. Но пропустить мимо не смогла.

После той ссоры больше не было тайных записок в ее сумке или кармане мантии, хотя она, не признаваясь самой себе, тайно ждала и даже иногда обыскивала сумку, вдруг запало на дно. Ее злость прошла, осталось лишь тягостное, щемящее чувство в груди. Скучала. Украдкой, она бросала на него взгляды, и как на первом курсе спешила отвести глаза, пока он не увидел. Неужели это все?..

***

Слизеринец стоял в углублении арки широкого коридора, здесь полностью были потушены огни, а естественные сумерки позволяли слиться с обработанным рельефом каменной стены, только белые, почти платиновые волосы выделялись на фоне. Он припал спиной к поверхности и ждал. Его достало заниматься самоедством, сколько бы он себе не говорил, что ему плевать и думать он не хочет о Грейнджер, ложь самому себе не помогала. За всё время их взаимного игнора он прошел эволюцию эмоций от злости, отрицания, якобы самонадеянного безразличия, до осознания абсолютно нетерпимой нужды. Она нужна была ему, он просто не мог так все оставить на три месяца. Ему необходимо было расставить точки над “i” и исключительно в том варианте, как надо ему: либо друзья, либо… никак иначе.

Он уже целовал девчонок и был почти уверен, что всем нравилось. Целоваться начал он еще на первом курсе, хотя правильнее сказать - это Панси первая его поцеловала. И к лучшему, благодаря ее постоянному вниманию и других девочек, он чувствовал себя уверенно. Его била внутренняя дрожь только с Грейнджер. И неужели ей не понравился поцелуй? Зачем оттолкнула? Зачем завела этот совершенно неуместный разговор? Драко считал, они оба понимали, что особенные друг для друга. Есть вещи, которые он не мог произносить вслух, просто слова не складывались в звуки, это как если инструмент не настроен. А то, что он сказал “всего лишь поцелуй”… А что он должен был сказать? Он не знал.

В этот день Драко пришло письмо от отца. Люциус поздравлял сына с окончанием третьего курса и с гордостью сообщал, что с этого года летом его начнут обучать одним из самых необходимых наук: окклюменции и легилименции. А письмо он слал, поскольку к сожалению, в день приезда сына в родной дом - его не будет.

Малфоя-младшего бросило в жар. Он просто не мог допустить, чтобы о его тайной привязанности узнал отец. А Люциус обязательно бы проверил сам успехи сына. Или спросил у преподавателей. Драко даже не хотел думать, что будет, если об этом узнают. Только не отец. План созрел в голове парня: сначала подкупить учителей для того, чтобы все увиденное ими осталось в секрете на период обучения, а потом и дополнительная страховка в качестве стирания памяти.

От раздумий его отвлек звонкий стук каблучков, хозяйка которых быстро шла по направлению в сторону Драко. Парень ее ждал. Проследив за ней, дождался, пока Грейнджер закончит свои дела в библиотеке и, какая же она предсказуемая, пойдет в гостиную Гриффиндора.

Девушка смотрела себе под ноги, и даже не заметила, как мальчишеская рука схватила ее за запястье, потянув на себя, в темную арку. Девушка вскрикнула от неожиданности, прямиком навалившись на Драко.

- Малфой! - ей даже не нужно было спрашивать, кто это. Этот запах одеколона… Да и кто еще позволит себе быть таким дерзким с ней?

Гермиона отстранилась и в изумлении широко открыла глаза, хотела как обычно поругать, что напугал ее, но горький узел в груди - что был наглухо спутан из чувств тоски, надежды, смирения, отрицания - будто ослаб и дал выход эмоциям. Через слезы. Обвила его шею руками и уткнулась, неслышно всхлипнув.

Необъяснимое чувство облегчения и спокойствия овладело Драко. Он переживал за ее реакцию: как отнесется, оттолкнет ли снова, накричит, убежит..? Парень обнял ее в ответ и молча гладил по волосам. Он собирался что-то сказать, готовил речь, и нужно было что-то выяснить, и было что-то важное, что собирался сообщить… Но это подождет. Все подождет. Пока она здесь, рядом, в его объятиях, маленькая и беззащитная. Он скажет обо всем позже. Ведь она тоже скучала и это главное.

***

Следующая их встреча произошла только спустя два месяца, на международном кубке по Квиддичу. Драко увидел ее, как обычно, в окружении этих двух недоумков и остальной своры. Их взгляды пересеклись и будто целый разговор произошел между ними за этот миг.

В ту встречу, в темном коридоре после библиотеки, они много говорили, оставаясь в тени той самой арки. Гермиона говорила, как она сожалеет, что тогда ударила, корила себя, скучала, пожурила его, что долго не подходил, она уже даже решила, что все. Сказала, что они спасли гиппогрифа. Но насчет Сириуса промолчала - хранила тайны, что были между нею, Гарри и Роном. Точно, как и между ней и Драко.

Драко же почти ничего не говорил. Сказал лишь, чтобы она не надумывала себе глупости, и что не оставит ее ни в коем случае – пусть даже не надеется. А то, что не подходил… Так был просто в раздумьях. Тему поцелуя больше не затрагивали.

Драко знал, какое представление ожидается в конце игры. Более того, Люциус решил, что сын уже достаточно взрослый, чтобы вводить его в курс дела их глобального замысла, тем более что темный Лорд вернулся, и скоро настанет их время. Малфой-младший воспринимал это с опаской. Не будь у него Гермионы, Драко не раздумывая всасывал все нравоучения отца как губка и следовал им, становясь гордостью отца. Но у сына было то, что он хотел оставить только при себе. И слава Мерлину, Люциусу еще не пришло в голову проверить навыки Драко в окклюменции, потому что парень старался изо всех сил освоить эту науку, выжимал из себя все силы, и у него были хорошие успехи. Но недостаточно хорошие для проверки. Ну а сумма, вдвое больше предложенная за молчание преподавателю вполне того устроила, и Драко оставался пока в безопасности.

Главное, нужно было создать как можно больше ложных, липовых воспоминаний, чтобы выборочно показывать, не вызывая подозрений.

- Я споткнулся о корень дерева, - раздраженно сказал Рон, поднимаясь на ноги.

- С таким-то размером лапы, не удивительно, - лениво произнес Драко, прислонившись к дереву и сунув руки в карманы. Вокруг была паника, люди бежали кто куда, кричали дети, он выглядел чертовски спокойным. Он нашел ее.

Уизли что-то ответил ему в своей манере, Драко лишь зло сверкнул глазами:

- Следи за языком Уизли, и лучше вам поторопиться свалить отсюда. Если вы, конечно, не хотите, чтобы ее заметили, - Драко взглянул на Гермиону и задержал взгляд чуть дольше, чем нужно было бы.

- Что ты имеешь в виду? – спросила Гермиона.

- Грейнджер, они здесь за магглами, - сказал Драко серьезно. – Хочешь висеть вверх ногами в воздухе? Тогда задержитесь, они как раз идут в эту сторону, - грубо, дерзко, но Гермиона поняла, о чем он и на ее лице отразился страх.

- Гермиона волшебница, - зарычал Гарри.

- Называй это как хочешь, - ехидно ответил Драко, - если ты думаешь, они не разберутся, где здесь грязнокровки, стой, где стоишь.

Малфой понимал, что вся эта перепалка лишь лирика, главное он сделал – предупредил.

- Следи за своим языком, Малфой! – крикнул Рон, как делал всегда на слово «грязнокровка».

- Не обращай внимания, Рон, - останавливая парня, сказала девушка, который уже двинулся в сторону Драко.

- Легко всех распугали, не правда ли? – лениво протянул Малфой, оглядываясь по сторонам, где царила паника и хаос. – А где твой папашка, Уизел? Сказал вам спрятаться, а сам пытается спасти магглов?