Драко поднялся с дивана, залпом выпив остатки виски:

- Я бы и рад сказать, что это во имя любви, но нет. Это во имя, мать ее, справедливости. Будет справедливо, если я предупрежу тебя о том, к чему ты сама так рьяно стремишься.

Астория криво усмехнулась.

- Что ж, значит свадьбе быть, - она тоже допила огневиски, поставила стакан на журнальный столик и развернулась к выходу.

- И когда тебе восемнадцать, напомни? – кинул ей вдогонку Драко.

- В августе. Двадцать шестого августа. – через плечо ответила та, не оборачиваясь.

— Значит в сентябре свадьбе быть.

***

Гермиона наливала чай на кухне в свою любимую большую кружку, когда услышала громкий хлопок аппарации в гостиной. Вздрогнув от неожиданности, она нахмурилась. Всего нескольким людям она дала доступ на аппарацию в любое время суток, и это были Гарри, Джинни и… не успела выйти из кухни, как на пороге возник Драко, одетый также по-домашнему, только накинул футболку на себя.

Ему до одурения срочно нужно было увидеть ее и ждать утра он не мог.

Их глаза встретились: ее – немного испуганные от неожиданности и взволнованные таким резким появлением, а его – растерянные и… с плохо скрываемыми отголосками боли. Что могло случиться за день, который они не виделись?

Ничего не говоря, Драко обхватил ее за талию и прижал к себе так сильно, что ей стало тяжело дышать. Она слышала его сбитое дыхание, ускоренный стук сердца и, даже не зная, что произошло, ей хотелось его успокоить, пожалеть, убедить, что все будет хорошо…

Он вдруг опустил руки и, приподняв за ягодицы, прошел в кухню и посадил на пустую столешницу. Гермиона по дому ходила в широкой безразмерной футболке и коротких шортах, в тех самых, что так приглянулись Драко еще в отеле. Ничего не говоря, он припал к ее губам в голодном, отчаянном поцелуе, и это было требовательно, нежно – как она и любила. На вкус сладко и горько: его собственный вкус, смешанный с крепким алкоголем – тот самый, от которого башку сносило. Мгновенно растаяв и почувствовав тянущее чувство внизу живота, что всегда вызывала в ней близость Драко, она отдалась его рукам и поцелуям, стягивая с него попутно футболку.

- Гермиона… - шепотом произнес ее имя Драко, пробуя на вкус, смакуя звуки ее имени, наслаждаясь производимым ощущением от вибрации этих букв. Поцелуи глубокие, тягучие, прикосновения уверенные, обжигающие… Он приподнял ее за талию и стянул шорты, забираясь рукой к внутренней стороне бедра, неспеша проводя рукой по нежной коже, поднимая руку на талию, переходя на грудь. Грейнджер прерывисто задышала, его ласки сводили с ума, изменяли ее сознание, заставляя чувствовать острее, гореть от его рук, таять от поцелуев. Драко подвинул ее ближе к себе, обхватил затылок и притянул к себе, растворяясь в близости с ней. Она была его оазисом спокойствия и клубком нервов, самым большим желанием задушить и потребностью защитить. Любой ценой. Она стала для него всем. И сейчас, после принятия решения о свадьбе с Гринграсс, он утолял свои нервы в ней, в той, что тронула его ледяную, расчетливую душу.

А может, к черту наследие Малфоев? Вот она – его отдушина. Его всё. Зачем ему замки, поместья, деньги, разве это важно?..

Рука Драко переместилась к ее промежности, медленно и нежно лаская клитор. Грейнджер откинула голову, и он припал к ее шее, рыча от возбуждения. Она стонала под ним, а он готов был кончить от ее голоса. Она извивалась, а он еле сдерживался, чтобы не взять ее резко, грубо, по-хозяйски… Его.

Не-е-т. Он не мог отказаться от всего. Ему слишком нравилось иметь власть, а деньги ему это давали. И даже облитое грязью имя Малфой все равно внушало людям страх и неравнодушное отношение. Лишись он всего, он никогда не сможет реализовать свои амбиции, а у него были большие планы на будущее…

А Грейнджер… Она еще будет его.

Драко подвинул Гермиону ближе к краю столешницы, стянул с нее бесформенную огромную футболку и, высвободив член из штанов, аккуратно вошел в нее, начал двигаться медленно, наслаждаясь каждым сжимающим сантиметром ее тела. Она тихо всхлипывала, уткнувшись ему в плечо, а он тяжело и прерывисто дышал. Секс, не похожий ни на один предыдущий. Полный чувств отчаяния, горечи и решительности.

В этом был весь Драко: противоречие в своей постоянности.

В этот вечер он ничего ей не сказал. Они провели безумную ночь, занимаясь любовью. Драко знал, что ждет их утром, поэтому старался впитать в себя каждую каплю ее удовольствия, ласки, любви… Он знал. Конечно, он знал. Ему не нужны были банальные слова, все было понятно и так, что Грейнджер любит его. Потеряла голову также, как он сам.

***

Гермиона поставила на стол большую кружку кофе перед Драко. Было ранее утро, Гермионе нужно было собираться на работу и сейчас они сидели на кухне. Они ни черта оба не выспались, но несмотря на слипающиеся глаза Грейнджер ходила счастливая, довольная, как кошка, объевшаяся сметаной. И остаться бы дома, но она была слишком ответственным человеком, чтобы из-за бурно проведенной ночи не пойти на работу.

- Гермиона… - Драко откинулся на спинку деревянного, такого показавшемуся ему неудобным стула, взяв в руку кружку с кофе.

- М? – она подняла на него взгляд от газеты, которую всегда читала по утрам.

Драко закусил губу. Он прокручивал в голове разговор, планировал последовательность объяснений, потому что перед ней он хотел оправдаться. Он все же надеялся, что она… Как бы это жутко не звучало, либо останется с ним, либо дождется его. Как будто на войну уходил. Драко не собирался говорить, что его будущая жена должна умереть из-за ее, Гермионы, спасения. Грейнджер вряд ли сможет пережить информацию о том, что из-за нее умер другой человек, пусть даже никогда не любимая ею бывшая слизеринка, поэтому приходилось придумать причину, имеющую временный характер.

- Гермиона, есть разговор. Важный.

- Ну? – она насторожилась. Его нерешительность вводила в ступор, это не было похоже на Малфоя и его волнение передалось ей.

- В чистокровных семьях есть такая традиция, связывать два рода через заключение брака между наследниками… - он взглянул на нее, чуть закусив губу. – Часто интересы расширения бизнеса, владений укрепляются брачными узами. Такие помолвки организуются еще в далеком детстве, не спрашивая наследников.

Гермиона молчала, всем своим видом выдавая напряжение. Ее уже напрягло такое начало… Чистокровные семьи, брак.

Драко тяжело вздохнул, сам уже злясь на себя за нерешительность. Со стуком поставив кружку на стол, он положил локти на стол и сказал:

- Я женюсь в сентябре. Еще в восемь лет нас обручили, и я не могу обойти эту сделку, иначе потеряю все, чем владею. Все имущество, владения, деньги, особняки, замки – все перейдет согласной стороне, если вторая добровольно отказывается от брака. Я пытался договориться, но она против.

Карие глаза Гермионы округлились, превратившись в огромные блюдца. Она на мгновение забыла, как дышать, так ее огорошило услышанное. И тут все встало на свои места: эта безумная ночь любви была прощальной. Она резко поднялась и прошла к раковине, отвернувшись. Ее начало трясти.

- И кто она?

- Астория Гринграсс.

Драко поднялся следом и встал у нее за спиной, попытался обнять, но она дернулась, высвободившись из его рук и отошла.

- Так ты просто развлекался? – она повернулась к нему, и он увидел гримасу боли на ее лице.

- Нет. Все было по-настоящему. Все и сейчас по-настоящему. – она сложила руки на груди и начала ходить взад-вперед по небольшой кухне, преодолевая расстояние от одной стены до другой в четыре шага. Он стоял неподвижно. – Это не навсегда, Гермиона.

Она резко остановилась и зло посмотрела на него.

- Что ты имеешь в виду?

- Я не навсегда буду женат. Это временно.

- Ты планируешь развестись потом? – Ее брови сошлись на переносице, а глаза все также были широко открыты. Она не понимала этих хитрых игр чистокровных и ей претило такое поведение. Почему нельзя делать только то, что по душе и с тем, кто по душе?