Бриенна никогда не была в месте скопления такого большого количества людей, и в то же время в очень тихом, в городе, в котором никто не говорит громко, словно опасаясь потревожить мертвых. В воздухе витает жуткий запах, заставляющий Бриенну задыхаться, ее внутренности готовы вывернуться наизнанку: тысячи мертвецов, большинство из которых обуглены, разлагаются в Королевской Гавани одновременно.

Она поворачивает голову, когда снова ощущает тошноту, и видит, как Санса тоже прижимает руку ко рту, ее глаза широко раскрыты, и из них текут слезы.

— О, Боги, — говорит она, и лицо снова становится таким, каким было, когда она прочитала письмо, принесенное вороном, с теми новостями.

Вороны прилетают и сейчас, один из них уже ждал Сансу в Белой Гавани и своим письмом подтвердил то, что она уже подозревала: Тирион нашел тело своего брата, Джейме скончался от ран, полученных в Красном замке. Той ночью Бриенна снова плакала из-за всего этого, не в силах сдержать слезы, и пообещала себе, что с этим пора заканчивать.

Слезы, наворачивающиеся на глаза, больше не будут иметь ничего общего с ее личным горем, а лишь со всем ужасом, что окружает их, поскольку даже последствия битвы против Ночного Короля не кажутся Бриенне такими шокирующими и разрушительными.

Сегодня им не требуется много времени, чтобы найти командную палатку, в которой они обнаруживают Джона и сира Давоса, спорящих с Тирионом.

— У нас недостаточно провизии, чтобы накормить выживших даже солдатским рационом, а то, что королева привезет из Винтерфелла, не доберется сюда вовремя, — говорит Тирион, стоя спиной к входу. — Дейенерис сожгла зернохранилища вместе со всем остальным, а моя милая сестра истощила золотые хранилища Кастерли Рока, поэтому у нас даже нет золота, чтобы купить запасы еды. Нам нужно срочно послать за помощью ко всем Лордам королевства, объявленным и необъявленным, — Джон и сир Давос, увидев ее, встают со своих стульев. А Тирион поворачивается, чтобы посмотреть на них, видит ее, и лицо его сразу же расслабляется в улыбке. — Ваша светлость, — приветствует он Сансу с облегчением в голосе, — мы не ожидали вас так скоро.

Санса идет прямо к Джону и крепко обнимает его, напоминая Бриенне их воссоединение в Черном замке, еще до произошедшего здесь кошмара.

— Когда мы вышли из Белой Гавани, нам повезло с ветром, а я очень хотела добраться сюда как можно быстрее, — говорит Санса, отстраняясь от своего кузена и осматривая их всех, их усталые лица и пустые глаза. Они видели гораздо бОльшую трагедию, чем любой другой человек, сначала в Винтерфелле, а теперь и здесь. — Запасы идут по Королевскому тракту, но, боюсь, что сюда они прибудут не раньше, чем через две недели.

— Если можно, — в воцарившейся тишине говорит Бриенна, и все глаза обращаются к ней. — Я могла бы помочь, если б послала ворона своему отцу в Тарт. Насколько я знаю, наши амбары полны, и он сможет доставить корабль в Королевскую гавань всего за пару дней. Это, конечно, не очень много, но позволит выжить, пока город не получит помощь от других домов.

Санса улыбается ей.

— Спасибо, сир Бриенна, пожалуйста, немедленно отправьте ворона своему отцу.

— Я покажу, где находится мейстер с воронами, — предлагает Тирион, и Бриенна кивает ему. Конечно, она планировала разыскать его по приезду, но теперь жизнь облегчила ей эту задачу.

Они молча идут к палатке мейстера, но все вопросы, которые Бриенне хочется задать, сводятся вдруг лишь к одной просьбе: — Я хочу увидеть его, — говорит она после того, как ворон улетает. — Или тело уже сожгли или похоронили?

Тирион вздыхает, замедляя шаг по пути назад, к командной палатке.

— Нет, королева Санса попросила, чтобы мы оставили его на тот случай, если вы захотите увидеть и попрощаться. Но, миледи…

— Сир, — поправляет его она. — Что бы он ни сделал, он посвятил меня в рыцари. Вы были там.

— Я и впрямь был там, и это один из благороднейших поступков моего брата, — признает Тирион. — Но прошу вас, не смотрите на его тело, поверьте, это не самое симпатичное зрелище. И мой брат не хотел бы, чтобы вы видели его таким.

Она сопротивляется желанию смеяться, это звук не должен раздаваться на кладбище, которым стала Королевская гавань, пусть и горький, пусть и безрадостный.

— Вашему брату было бы все равно, он и не думал обо мне.

Тирион резко останавливается, глядя на нее.

— Ему было не все равно, сир Бриенна, он любил вас.

— Любил? Да откуда вам знать? — ее слова (резкие и колючие) бьют его наотмашь, будто Бриенна сама не понимает, как только такое может сорваться с губ, не заставляя их кровоточить.

— Знаю. Потому что Джейме сказал мне об этом. Его схватили по пути в Королевскую гавань, и именно я был тем, кто освободил его, поэтому и поговорил с ним. И он сам попросил меня сказать вам, что очень сожалеет о том, как именно тогда оставил вас и о чем сказал вам. И что бы вы ни думали о нем, помните: он любил вас…

— Любил меня? — Бриенне жутко хочется опровергнуть его слова. — Он оставил меня, чтобы умереть с вашей сестрой, а это далеко не любовь.

— Когда я был ребенком в Кастерли Роке, — отвечает Тирион, и его глаза туманятся от воспоминаний, — я никогда не понимал своего брата. Нет, всегда любил его, понимаете, он был единственным человеком в том ужасном месте, который не относился ко мне как к какому-то чудовищу, и всегда знал, что он любит меня. И все же он никогда не прекращал издевательств надо мной вместе с сестрой и отцом, хотя и всегда защищал меня от всех остальных хоть кулаками, хоть мечом, — Бриенна с Тирионом останавливаются между двумя палатками посреди лагеря, и все же кажется, что они совершенно одни. Бриенне хочется уйти и оставить Тириона (с его воспоминаниями и оправданиями покойника) одного, но она… не может. Ей нужно знать и понимать, о чем он. — Но потом, много лет спустя, я увидел их вместе и наконец-то понял. Много лет Серсея изливала в его уши яд еще с детства, еще до моего рождения, о том, что они должны быть вместе, что они — это часть единого целого. Что никто не сможет понять его, не сможет полюбить его так, как она. Одна из ее придворных дам как-то начала заигрывать с Джейме, а он продолжал давать ей отпор, как обычно, даже если бы и не был в Королевской Гвардии, и только наблюдал за нашей милой сестрой. И Серсея приревновала его, хотя, помню, и думала, что слишком явно, она подошла к нему и буквально загнала Джейме в угол. Я же направился за ними, чтобы убедиться в их безопасности. Видите ли, возможно, я и презирал свою сестру, но любил своего брата и не хотел, чтобы ему отрубили голову. Я услышал тогда, как она сказала ему, что даже не будь он членом Королевской Гвардии, он должен смотреть только на нее! Услышал, как она сказала: «Они называют тебя монстром, хотя и желают заполучить тебя в свою постель. Не забывай, ты мой! Кто еще полюбит такого монстра, как ты?» И я задался вопросом, а было ли это вообще любовью, которую она якобы дарила ему, потому что из них двоих хранил верность только мой брат. Да и сам Джейме называл ее болезнью, когда мы говорили в последний раз. Болезнью, которую он не мог контролировать. Хотя и пытался.

Бриенна закрывает глаза, чувствуя, как желчь снова поднимается откуда-то изнутри, и слышит его слова в момент ухода: «Она омерзительна, и я тоже».

— Итак, вы видите, сир Бриенна, я хорошо знал своего брата, а любил он именно вас. Даже сказал мне, что никогда не был так счастлив, как в Винтерфелле с вами, но, вот беда… он продолжал слышать в своей голове голос Серсеи и, осознав опасность, не смог его больше игнорировать. Более того, я даже догадываюсь, что говорил ему этот голос, — Тирион задумчиво улыбнулся. — Как хотелось бы, чтоб вы встретились раньше, у вас был бы отличный шанс вырвать его из когтей Серсеи.

Тирион поворачивается, так и оставляя ее стоять там, и его слова еще долго звучат в ушах Бриенны, пока она не приходит в себя и не направляется к командной палатке.

*

Всю ночь Бриенна думает, проворачивая в памяти все, что доверил ей Тирион.