— Не говори о ней в прошедшем времени. Диана всё ещё жива.

— Пока что. Времени у неё где-то до середины января.

— Грубо говоря — две недели, — Л вздохнул.

Безусловно, ему было жалко Диану, но её болезнь не отменяет тот факт, что она — преступница. Если бы обстоятельства в Японии сложились по-другому, то он бы без промедления отправил девушку на эшафот вслед за Ягами Лайтом и его приспешниками. Но события развернулись иначе, Кира и Тэру Миками сами вырыли себе могилы, а Мису с Дианой было решено просто оставить в покое. С точки зрения закона это было более чем недопустимо, но с точки зрения человечности…

В нём по-прежнему боролся детектив и человек. На языке вертелось ещё много того, чего он не успел сказать Диане в Японии, множество обвинений, наполненных презрением. Но тогда что-то остановило его от того, чтобы произнести километровый монолог и высказать своё «высокое» мнение об Alice. В любом случае, этот разговор неизбежен.

— Вроде всё собрал, — полностью игнорируя присутствие Воланда, сказал Л.

Детектив ещё раз обвёл комнату взглядом, как тут заметил овальный портрет, лежащий на прикроватной тумбочке. На небольшой картине была изображена молодая русоволосая женщина в синем платье. Художник явно постарался: карие глаза словно излучали тепло и нежность, а лицо сияло жизнью и здоровьем.

«Они встретились на балу, она была уже замужем, но весь вечер танцевала с ним. Поэт спросил, можно ли сорвать цветок с её платья на память об их встрече. Получив отказ, он сделал это тайно. Потом написал портрет Ганны Закревской — Шевченко был ещё и художником. Она умерла очень рано от болезни».

Это об этом портрете тогда говорила Диана? Может быть, стоит унести его с собой? Портреты — уникальная вещь. Они будут хранить молодость и красоту человека, даже когда он постареет и зачахнет, даже когда его не станет. Для чего их вообще придумали? Чтобы будущие поколения имели хоть какое-то представление о своих предшественниках? Или чтобы всегда помнить лица тех, кого уже нет?

Л положил портрет обратно на тумбочку и перевернул лицом вниз. Ну уж нет, кому-кому, а Диане в её нынешнем состоянии незачем грузить себя подобными мыслями.

— Л, мы кое-что нашли, — в спальню вбежал Мэтт, держа что-то в руке. — Кажется, это фотографии её семьи. Правда, этой девушки тут нет, альбом весьма старый.

— Его-то мы точно с собой возьмём.

Кажется, Диане не суждено отгородиться от неприятных воспоминаний.

*

Диана вот уже битый час изучала инструкцию на немецком. Что же, раз она всё ещё может воспринимать сложные термины на иностранном языке, значит, всё не так уж и плохо. В очередной раз зашла медсестра, которой Диана подробно отчиталась о приёме лекарств.

— К вам посетитель, — уходя, сообщила молодая женщина.

Диана приняла эту новость на удивление спокойно. Пусть она сейчас и выглядит страшнее атомной войны, путь ей сейчас предъявят вагон и маленькую тележку язвительных обвинений — всё равно. Девушке хотелось, чтобы кто-то был рядом, ведь сейчас здесь не было даже вечно назойливого Воланда. Она уже слишком сильно привыкла к общению, чтобы надолго оставаться самой.

На пороге появился пожилой человек в костюме.

— Добрый день, мистер Вамми.

— Здравствуй, Диана, как ты себя чувствуешь?

— Ах, да лучше не придумаешь, — улыбнулась девушка. — Медсестра сказала, что вы оплатили моё лечение на месяц вперед. Спасибо, конечно, но не стоило. Результата всё равно не будет.

— Это меньшее, что мы можем для тебя сделать. Спасибо, что спасла нас.

— Вы были единственными очевидными жертвами Киры. Без вас он бы по-прежнему разгуливал на свободе и убивал людей.

— Л, кстати, тоже очень благодарен тебе. Просто знай это, даже если он при встрече выскажет кучу обвинений в сторону Alice. Его очень огорчает факт твоей болезни.

— Но согласитесь, это лучший исход, который только может быть. Если бы я была абсолютно здорова, то всё бы сложилось по-другому. А так и я получаю по заслугам за использование Тетради, и вас не мучает совесть, что отправили меня на смертную казнь. Ну, и Воланд (и где его только носит?) наслаждается «зрелищем». Так что всё не так уж и плохо.

— Ты на удивление оптимистична для человека, который скоро умрёт, — заметил Ватари.

— А что мне ещё остаётся делать?

Директор Вамми улыбнулся:

— Я хотел убедиться, что у тебя всё нормально. Он тоже скоро придёт.

*

Стуча зубами от холода, Диана шла по хорошо осветлённому больничному коридору в свою палату. Несмотря на относительно новый ремонт и центральное отопление, с тем, что здание построили не менее полтора века назад, совладать было трудно. Массивные каменные стены плохо прогревались, заставляя персонал и пациентов кутаться в несколько слоёв одежды. В уличных брюках и тоненьком свитере, в котором её сюда привезли расхаживать по больнице было нельзя, поэтому, девушке пришлось ограничиться неким подобием пижамы, состоящей и шортиков и маечки, которые ей выдали здесь. Закутавшись в халат и обхватив себя руками, она стремилась как можно быстрее добраться до палаты и забраться под одеяло.

— Хе-хе, видок у тебя так себе, — язвительно заметил Воланд, спустившись с потолка.

— И тебе не хворать, — буркнула девушка.

— Э? И чего так грубо?

— Где тебе черти носили? Бросил меня, когда мне было хреновие всего, — особо не добирая выражений, Диана продолжила свой путь.

— Да я и сам был бы рад как можно быстрее прилететь к тебе! Я тут от Ну такого натерпелся, такого наслушался, врагу не пожелаешь!

— И как же ты, бедолажка, столько продержался без молока?

— Хе-хе, скажем так, нашлись добрые люди. Кста-а-ати. Один из них сейчас у тебя в палате.

— Хорошо, не заходи туда.

— Э?

Ни говоря ни слова, Диана за считанные минуты добралась до палаты и застыла перед дверью. Скорее всего, хуже уже не будет. Собрав волю в кулак она распахнула дверь и вошла в палату.

Л сидел в привычной манере на стуле возле кровати, возле него стол чемодан, с которым девушка приехала в город.

— Привет. Тебя долго не было, поэтому я зашёл сам.

— Ничего страшного. Меня направили к врачу из-за очередного приступа.

— Я принёс тебе твои вещи, решил, что от них здесь больше толку, чем в твоём номере.

— Спасибо, — девушка без лишних слов открыла чемодан и достала от туда свитер, штаны и пару тёплых носков.

— Подожди, ты же не собираешься переодеваться прямо сейчас, — юноша отвёл взгляд в сторону.

— Я надену это сверху на пижаму, — Диана сняла халат и осталась лишь в майке и шортах. — Очень странно, что это тебя засмущало, учитывая то, что ты не так давно установил камеры в моей съёмной квартире.

— Они были там для других целей, — убедившись, что девушка закончила одеваться, детектив снова развернулся в её сторону.

— И в ванной комнате тоже? — спросила она и села на кровать.

— Это были вынужденные меры.

— Как и выдавать себя за другого человека.

— Именно. Собственно, как и ты.

Диана потупила взгляд в пол. Почему с ним всё так сложно? В разговоре с другими людьми она мигом могла придумать длинный ответ или саркастичную реплику, а сейчас вытягивает из себя по слову.

— Если тебе есть, что сказать, говори, не сдерживайся, даже если тебя останавливает факт того, что я разменяла свои годы жизни на иммунитет для тебя и Ватари. Я не знала, как по-другому остановить Киру, кроме того, это было сделано ещё до моего приезда в Японию.

— Иными словами, ты пожертвовала собой не ради человека, а ради образа, который может являться невесть чем?

— Мне было восемнадцать лет. Отговорка так себе, но у подростков эмоции всегда бегут впереди планеты всей. Считаешь меня глупой?

— Глупой? — на обычно без эмоциональном лице детектива отразилось возмущение вперемешку с гневом. — О, нет, что ты, Alice, ты настоящий гений! Твой способ убийств преступников был настолько изощрённым и продуманным, что даже мне не пришло бы в голову связать всё воедино. Ты переплюнула даже Киру! И не лень же тебе было докапываться до мельчайших подробностей преступления и каждый раз придумывать новый способ. Тебе, по всей видимости, было мало этого всего и захотелось адреналина. Как ведь тебе повезло, что мы с Кирой так вовремя подвернулись под руку! Ты лгала всем и всеми манипулировала. Ладно ещё со мной и Лайтом ты притворялась, но зачем ты втянула в это всё Сакуру Киномото?!