— К детям или к синигами? — спросил Диана.

— И к тем, и к другим, — только и ответил пожилой мужчина.

На самом деле, споры мальчишек больше не вызывали у девушки желание всеми правдами и неправдами примирить их, а ругань двух Богов Смерит — спрятаться как можно дальше. Даже в этих не утихающих ссорах была своя гармония. Девушка, неизменно закутанная в старый синий плед, лишь сильнее прижалась к детективу, и тот обнял её одной рукой в ответ.

Диана уже практически начала засыпать, как тут из страны Морфея её выдернул оглушающий рёв. Девушка вздрогнула и вскочила на ноги.

— Что это было?

— Ты это о чём?

— В-вы что, ничего не слышали?

— Я кажется что-то слышу, — произнёс Мэтт.

— Это трембиты, — Соломия подъехала к окну. — Но, кажется, они где-то далеко. Может быть на них играют в одном из ближайших сёл… Но в любом случае, они не близко. Странно, что ты их вообще услышала.

— Да. Хах, музыкальный слух, что поделать?

— Как ты вообще спишь с таким слухом? — улыбнулся Эл и подал знак директору Вамми. Они уже придумали его ещё неделю назад, и этот едва заметный знак означал, что пожилому человеку нужно увести детей подальше.

Диана тем временем сама стремилась уйти от всеобщих глаз. Делая шаг, она чувствовала каждую мышцу, свет слепил многострадальные глаза, биение собственного сердца оглушало и не давало здраво мыслить.

Уйти… убежать… спрятаться… скрыться…

Только эти мысли и роились в голове у девушки. Не нужно, чтобы все увидели, как ей станет совсем плохо.

— Эй, мой ру… — рядом предсказуемо появился Воланд.

— Сейчас?

— Э? — до Бога Смерти не сразу дошёл смысл вопроса.

А трембиты всё ревели и ревели где-то вдали.

— Не сейчас. Не сегодня. И даже не завтра.

— Почему? — округлив глаза, спросила девушка.

— Диана, иди к нам.

Сейчас? Нет, ещё не время.

— Ну же, мы ждём.

Но почему? Ей уже не страшно, она готова.

— Чего же ты ждёшь, Alice?

Да сколько можно её мучать?!

— У вас всё в порядке? — окликнула её дежурная медсестра.

Голос этой миловидной женщины раздался раскатистым громом возле самого уха.

— Да, в полном, — девушка с трудом выдавила из себя улыбку и продолжила удаляться вглубь коридора.

Шаги где-то вдали, шум от ламп, завывание ветра за окном, биение сердца и собственное дыхание — всё это раздавалось страшным грохотом, хотелось заткнуть уши и вообще больше никогда ничего не слышать.

— Диана! — зов Эл по громкости превзошёл все остальные шумы вместе взятые. Хотя, возможно, девушке просто показалось.

— В-всё в п-порядке, — еле выдавила из себя девушка.

Свет слепил глаза, но Диана всё же подняла взгляд на детектива. Почему он выглядит таким обеспокоенным? Может быть, что-то случилось? Так захотелось подойти, обнять, будто бы касания были также необходимы, как воздух.

Но едва сделав шаг, она испытала чудовищную боль по всему телу: вдоль позвоночника будто прошлась молния, в ноги будто разом воткнулось тысячу иголок, голова гудела от тягучей боли, в ушах звенело, а на глазах непроизвольно выступили слёзы.

Где-то вдали девушка вновь услышала, как Эл отчётливо зовёт её по имени, и уплывающие сознание отчаянно хваталось за этот зов…

Но попытки остаться в сознании были похожи на мольбы висящего над бездной о том, чтобы соломинка оказалась достаточно прочной.

*

Диана выдохнула и наконец-то закрыла крышку ноутбука. Она всё-таки нашла в себе силы позвонить через видеосвязь своим родственникам. Хоть они, по сути, были тем, что называют «седьмой водой на киселе», девушка считала для себя долгом попрощаться с ними: всё-таки тётя Мария, жена её крёстного, всегда возилась с ней, как с родной, а их дети, не так давно считали Диану своей полноправной старшой сестрой.

Именно поэтому девушке было так трудно прощаться с ними.

Она положила ноутбук на прикроватную тумбочку и дрожащими руками натянула плед до самой шеи. Тело плохо слушалось её, зато отлично ощущало холод.

— Лучше было бы наоборот, — буркнула девушка и перевернулась набок.

— Что-то ты со-о-овсем раскисла, мой ручной человек, — даже вечно хохочущий Воланд перебывал не в лучшем расположении духа.

После последнего приступа Диана пролежала без сознания два дня.

И сейчас она должна была сделать лишь одно — попрощаться со всеми.

Ведь девушка понимала, что следующий раз уже не проснётся.

Было холодно. Пальцы дрожали, в голове гудело, ног она и вовсе не чувствовала. Но хуже всего была эта сонливость. Нет, нужно ещё немного продержаться.

— Диана, — на пороге палаты появился Эл. — Ты уже закончила?

Девушке казалось, что детектив ещё никогда не выглядел таким уставшим. Её всё сильнее беспокоили мысли о том, как он будет возвращаться на прежнюю колею, после того, как она его выдернула из обыденного (по меркам гения) русла.

— Если врач снова решит прийти и окончательно меня достать, то я в него что-то кину, — на полном серьёзе заявила девушка.

— Ох, думаю, что он наконец-то решил оставить тебя в покое, — улыбнулся он. — Так ты закончила? Тут ещё кое-кто хочет с тобой поговорить, — детектив взял ноутбук с тумбочки и начал что-то набирать.

— Да, я уже…

— Что же, в таком случае, будем надеяться, что ты ещё не забыл японский.

Девушка округлила глаза, поняв, к чему клонит детектив. Как только значок на экране дал понять, что звонок принят, юноша тут же поспешил покинуть комнату:

— Не буду вам мешать.

— Диана-тян, — раздался радостный голос японки.

— Боже мой, Сакура, — девушка от радости закрыла лицо руками. — Я так рада тебя видеть, и слышать. Я так по тебе соскучилась!

Сакура Киномото появилась в её жизни совершенно неожиданно. Будучи корреспондентом университетской газеты, японка в совершенно неподходящее время решила взять у Дианы интервью — та едва не пропустила выходящего из раздевалки Киру! Но так уж вышло, что журналистка стала для неё первой и единственной подругой. Что подвигло Диану на эту дружбу? Жалость, что девушка была явным изгоем в университете? Солидарность, что она, как и её отец, телеведущий, не поддерживали действия Киры и не боялись открыто говорить об этом? Сочувствие, что Мидороки Киномото поплатился жизнью за своё мнение и был убит Вторым Кирой в прямом эфире? В конце концов, Сакура стала тем самым звеном, без которого победа над Кирой былабы невозможна.

И она прекрасно знала, кто скрывается под псевдонимом Alice, знала овсех тех убийствах, знала о лжи и притворстве. Но всё равно не отвернулась от Дианы. Всё равно осталась её подругой.

И конечно же она знала, что девушке осталось недолго.

— Как у тебя дела? Ты ведь вернулась в университет? Как мама и Рин? У вас всё хорошо? — затараторила Диана.

— Да, у нас всё в порядке. Но, Диана-тян, ты…

— Болею и сейчас нахожусь практически при смерти. Тут особо и говорить не о чём. А вот узнать, как обстоят дела у лучшей подруги, я просто обязана, — улыбнулась девушка.

— Ах, боже, Диана-тян…

— Давай, выкладывай, что у вас. Неужели что-то случилось?

— Нет, всё хорошо, — наконец заговорила Сакура. — Я вернулась на журналистику, сейчас там всех будто бы подменили! Все лезут со своим сочувствием, все яро осуждают Киру и его действия, хотя ещё летом боялись и голос подать. А так многие уже успокоились по этому поводу, за исключением, так сказать, отдельных телеканалов. Я, честно говоря, стараюсь об этом больше не думать. Берусь за любые статьи, кроме криминальной хроники, и … тенниса. У меня с ним связанны двоякие воспоминания. Ах, и ещё — я нашла работу! В газете при 24 канале. Я послала им несколько своих статей, и им понравилось! К тому же, я пишу под вымышленным именем: не хочу, чтобы все ассоциировали мои работы со случившимся с моим отцом… У мамы и Рина всё просто замечательно. Он, кстати, постоянно просит меня передать извинения за своё поведение при вашей первой встрече.