Проложив дорожку поцелуев вдоль его челюсти, она спустилась к шее, вбирая губами кожу и нежно посасывая. Румпель издал тихий всхлип, вызвав у Белль довольную улыбку. Она дразнила его кончиком языка, оставляя маленькие влажные поцелуи вдоль шеи, спускаясь к острым ключицам. Ладони ненавязчиво легли на его халат, стягивая вниз, оголяя плечи мужчины для поцелуев. Румпель прерывисто дышал, жмурясь от ласки, неловко лаская спину девушки, не зная, куда еще можно деть свои руки.

***

— Интересно, как скоро она подаст на развод? — поинтересовался Темный, насмехаясь над Мужем. Мужчина скривился, обреченно сев на диван и опустив руки на голову.

— Мне не стоило его трогать, — застонал он.

— Да на нем, как на собаке заживает, завтра забудет, — отмахнулся Крокодил, присаживаясь рядом с Феем.

— Сомневаюсь, что Белль это забудет, — качнув головой, отозвался Отец.

— Скорее уж разлюбит, — рыкнул Антиквар, зло посмотрев на Мужа.

— Что? Вы, между прочим, могли и остановить меня! — воскликнул Муж.

— И пропустить такое? Никогда! — хихикнул Фей.

— На, выпей, — Темный протянул Мужу стакан виски. Тот нехотя взял его и сделал несколько глотков, поморщившись от обжигающего горло напитка.

— Я никогда не видел в ее глазах такое разочарование во мне, — горько отозвался Муж, поднимая на свет стакан с виски.

— Тебе следует извиниться, — веско сказал Отец.

— Утром. Она должна переспать с этой мыслью, — заметил Крокодил.

— Или не с мыслью, — сухо отозвался из кресла Антиквар. Все застыли, уставившись на него. — Что?

— Там же полно комнат, — глаза Фея с ужасом расширились.

— Я даже не хочу об этом думать! — отмахнулся в ужасе Отец.

— Сотрите мне память, я их представил, — взвыл Крокодил, обреченно уткнувшись лбом в плечо хихикающего Фея.

— Прекратите, это не смешно. И отвратительно, — Муж скривился, пожалев, что не убил Труса раньше.

— Тогда иди и извинись перед ней. Сейчас же, — лениво приказал ему Темный. — Покажи ей, кто в доме хозяин.

— Ну, или олень с рогами, — фыркнул Антиквар. Фей с Крокодилом прыснули со смеху, а Отец покачал головой.

— Хватит! — рявкнул Муж, швыряя стакан с виски в стену. Звон стекла заставил всех замолчать, удивленно уставившись на мужчину. Он молча встал и, подойдя к лестнице, стал подниматься на второй этаж.

— Я жду, — Антиквар помахал рукой, привлекая к себе внимание. Мужчины ворчливо и нехотя достали из брюк сто долларовые купюры, протягивая их ему.

— В игре сдул, а в жизни все равно поиметь успел, подонок, — огрызнулся Крокодил.

— Справедливость восторжествовала, — тихо рассмеялся Темный, отсалютовав стаканом Антиквару.

— Жестокая шутка была, — кисло отозвался Отец.

— Зато ныть и портить всем настроение перестал, — деловито отозвался Фей, поправляя на столе Монополию. — Ну что, сыграем?

***

Что-то внизу разбилось, но Белль было все равно. Сейчас здесь, в ее комнате, в безопасности были только они двое. Она поняла, что что-то пошло не так, когда его руки крепко сжались на ее талии, а он, дернувшись, резко отстранился от нее.

— Б-Белль, — он прерывисто дышал, потрясенно смотря на нее. В его глазах читалось возбуждение вперемешку со страхом. Бросив взгляд на дверь и вновь вернувшись к ее лицу, он засуетился. — Я не должен быть здесь. Не должен, — залепетал он, выпуская ее талию и, отстранившись, облокотился на руки. — Белль, мне нужно идти. Нужно уходить, сейчас же, — затараторил он, начиная выползать из-под нее в центр кровати.

— Стой! Румпель, остановись, — отстранившись на мгновение, она тут же спохватилась, пытаясь поймать мужчину за спавший с его груди халат. — Тебе ничего не будет. Они не тронут тебя, — она едва не упала, когда он стал извиваться под ней, пытаясь высвободить ноги, отползая от нее дальше, скомкивая под собой одеяло. Руки неловко путались в рукавах, а полы халата раскрылись от его нервозных движений и попыток побега.

— Белль! Они убьют меня! — пискнул он, пытаясь перевернуться на живот и полностью выползти из-под нее.

— Да стой же ты, — Белль отклонилась вперед, вставая на колени, ловя его за тонкие запястья и уверенно прижимая их к кровати. Он затравленно ойкнул, уставившись на нее. Румпель попытался освободиться, но попытка оказалась настолько жалкой, что Белль невольно задумалась, он боялся причинить ей боль или действительно был не способен дать отпор? — Тише, — выдохнула она. — Тише, Румпель. Я с тобой, тебя никто здесь не тронет, — ее голос становился тише, а слова, проникая в его затуманенное страхом сознание, успокаивали. — Вот так, — она склонилась ниже, выдыхая в его губы. — Все хорошо. Я люблю тебя, мой милый прядильщик, и никому не дам тебя в обиду, — она улыбнулась, мягко коснувшись его губ своим.

«Я люблю тебя, мой милый прядильщик» — слова врезались в сознание, как раскаленные копья, причиняя ему одновременно жгучую боль и радость. Она действительно любила каждую его часть. Каждого в этом доме. Рука, занесенная для стука в дверь, обреченно опустилась, а Муж устало прислонился лбом к двери. Он просто не мог поверить в то, что сейчас происходило за дверью, но тихий стон, сорвавший с губ Труса, доказывал реальность происходящего. С сожалением проведя ладонью по гладкому дереву, он отстранился от двери на шаг, необходимо было переночевать в соседней комнате и не попадаться на глаза остальным мужчинам. Иначе они убьют Труса раньше, чем сделает это он.

Румпель гортанно застонал, когда Белль потерлась о его возбуждение бедрами, что так не скромно выглядывало из-под полов раскрывшегося халата. Он охнул, задохнувшись воздухом, и удивленно уставился туда, где соприкасались их тела.

Белль тихо засмеялась, поцеловав мужчину за ухом, прокладывая влажную дорожку поцелуев вниз по его шее.

— Отпусти меня, — с мольбой в голосе, прерывисто выдохнул он. Улыбнувшись, Белль медленно разжала его запястья, спускаясь руками вдоль его рук к груди, оглаживая выпирающие ребра и впалый, подрагивающий от ее прикосновений, живот. Румпель неуверенно положил руки ей на бедра, вздергивая брови в немом вопросе, неосознанно поглаживая легкую ткань платья большими пальцами. Ободряюще улыбнувшись, она склонилась, чтобы поцеловать его. Поцелуй становился более жестким и жарким, Белль игриво покусывала его припухшую от поцелуев губу, проводя по ней языком. Накрыв его ладони своими, Белль направила руки на спину. Его дрожащие руки с трудом захватили застежку платья, потянув ее вниз. Девушка перенесла ладонь на заднюю часть шеи и, не разрывая поцелуя, увлекла за собой, позволяя ему сесть. Разорвав поцелуй, она игриво приложила кончик пальца к его губам, когда он вновь потянулся за поцелуем. Взявшись за подол платья, Белль стянула его через голову, отбросив ненужную вещь на пол. Его глаза широко распахнулись, а взгляд бегал с лица на грудь и обратно. Мужская часть возвращалась к ее груди, объятой в кружевную ткань, а невинность и смущение возвращали его взгляд к ее глазам. Довольная эффектом, Белль медленно расстегнула лифчик, отбрасывая в сторону. Румпель потрясенно уставился на грудь, приоткрыв рот.

Она рассмеялась, погрузив ладонь в его спутавшиеся волосы, мягко массируя кожу головы. Интересно, как глубоко ее муж и подельники прятали эту его часть, что мужчина, сейчас сидевший перед ней, впервые видел ее голой.

— Нравится? — игриво спросила она, потянув его за волосы, вынуждая оторвать взгляд от ее тела. Его щеки вспыхнули, а кончик языка быстро облизнул нижнюю губу.

— Ты прекрасна, — завороженно выдохнул он, целуя ее вдоль линии подбородка к уху. — Божественна, — он мягко прикусил мочку уха, проведя по ней языком. Его руки плавно скользили по талии, поднимаясь выше, невесомо касаясь груди, вызывая по телу дрожь. С губ девушки сорвался стон, и он, осмелев, накрыл ее грудь ладонью, мягко сжимая. Поцеловав за ухом, он прошептал: «Неповторима».

Услышав ее довольный вздох, он медленно стал спускаться поцелуями вниз по шее, рисуя языком влажные узоры, вбирая губами нежную кожу и посасывая ее. Дрожащие пальцы накрыли ее набухший сосок, пробно сжав его между пальцами. Белль тихо застонала, подавшись телом ближе к нему. Осмелев, Румпель провел языком от ключицы к ложбинке между грудей, трепетно целуя мягкое полушарие. Губы застыли в миллиметре от соска, требующего внимания. Замявшись, мужчина поднял на нее взгляд, спрашивая разрешения. Белль тяжело дышала, глаза блестели, а на щеках появился легкий румянец. Она была самой красивой женщиной на свете. Облизнув пересохшие губы, она нетерпеливо кивнула, притягивая его за шею. Румпель охотно накрыл ее чувствительный сосок губами, посасывая и неуклюже дразня его языком. Ему нравились те звуки, которые издавала Белль, и он задался вопросом, услышит ли их кто-нибудь в доме.