Вздох облегчения прошел по замершей толпе. Люди снова зашевелились, кто-то выключил громкоговорители. Все виновато заняли свои места, и заседание продолжалось.
Делегаты с мест один за другим требовали слова, чтобы доложить о своей деятельности в честь Двухсотлетия. Представитель Аризоны гордо заявил о полной реконструкции видового павильона, который был несколько лет назад построен на краю Великого Каньона и к которому теперь добавили бетонированные стоянки для аэровозов и скиммеров. Представитель Нью-Йорка сообщил о судьбе бывшего Ниагарского водопада. Полное использование водопада для получения гидроэнергии вызывало немало хлопот. Теперь управлению Ниагары удалось создать великолепную новейшую систему, которая удовлетворит всех туристов: нажав кнопку и заплатив сущий пустяк пятьдесят центов, турист пускает в водопад десять галлонов настоящей воды; за доллар можно полюбоваться двадцатью пятью галлонами воды, а большая делегация может за пятьсот долларов наслаждаться зрелищем целого водопада в течение пятнадцати минут!
Делегат от Калифорнии рассказал о том, как охраняются и восстанавливаются прибрежные леса. Знаменитые калифорнийские секвойи почти все погибли еще в семидесятых годах. Осталось всего девяносто семь древних гигантов. Корпорация "Красоты Древности" взяла этих полусгнивших, искалеченных ветеранов под свою опеку и реставрировала их. Там создана настоящая страна чудес, музей американской старины, непревзойденный по своей учебной и развлекательной ценности. Внутри этих деревьев выдолблены старинная дубильня, амбар, кузница, пекарня, мастерские по производству свечей и мебели, пивной зал и старинная галантерейная лавка, таверна колониальных времен и пуританская часовня...
На следующий день я позвонил губернаторам Флоридаполиса и Аляски, чтобы узнать, как поживают мои подопечные. Мне сообщили, что они живы и здоровы. На всякий случай я решил сам съездить и во Флоридаполис, и на Аляску. Я считал своим долгом лично проинспектировать все кордоны вокруг орлиных гнездовий. Кроме того, я собирался реквизировать все огнестрельное оружие, находящееся в частном пользовании у местного населения, и устроить смотр вооруженной охране. Всем сторожам нужно было отдать приказ стрелять в каждого, кто будет приставать к орлам, - если не в самые уязвимые части тела, то, во всяком случае, в достаточно уязвимые, чтобы обратить их в бегство.
Я проработал до полудня, а потом решил немного отдохнуть и отправился в Главный Мозг, чтобы пригласить Либби Лэнг обедать.
Там стоял обычный приглушенный шум, в котором тонули звуки моих шагов по плиточному полу. И вдруг я услыхал человеческие стоны, время от времени переходившие в жалобный вой.
У меня заколотилось сердце, и я бросился вперед, с трудом протискиваясь сквозь равнодушную толпу зевак.
На полу лежала женщина - не молодая, но и не старуха. Выпачканная накидка упала ей на плечи, черные спутанные волосы рассыпались по полу, лицо, почему-то пожелтевшее, исказили судороги, а глаза горели безумным страхом, словно перед ней открылось нечто невообразимо ужасное.
- Помогите! - закричал я. Но никто не шелохнулся. Толпа сгущалась. Потом из толпы вышла Либби с медицинским саквояжем в руке.
- Слава богу, - сказал я и быстро отступил, пропуская ее к лежащей женщине.
Два человека в форме оттеснили толпу.
- Это Ярко-Зеленая Смерть, - сказала Либби через плечо и подложила женщине под голову маленький коврик. Больную продолжало трясти, судороги усилились, но стоны стихли.
- Ничего не поделаешь, - вздохнула Либби. - Это конец. Поражены и мозг и периферическая нервная система.
- Чем? - спросил я, чувствуя, как у меня пересохло в горле. - Чем поражены?
- Воздушными загрязнениями. Она ходила без маски. Так долго не протянешь. - Она многозначительно поглядела на меня, потом начала искать что-то в своем саквояже. Наполнив шприц, она приподняла руку женщины и ловко всадила иглу.
Руки женщины перестали биться, голова откинулась в сторону, глаза погасли.
- Что это был за укол, Либби? - спросил я. У меня мороз пробежал по коже.
- Смертельная доза, - сухо ответила Либби.
Она поднялась, двое санитаров подошли к женщине, сложили ей руки на груди, положили ее на тележку и увезли.
- Смертельная? - переспросил я. - Либби, ты хочешь сказать...
- Да. Смертельная.
- Но как ты... как ты могла?
- Это входит в мои обязанности, - ответила Либби. - Не думаешь ли ты, что в больницах хватает мест для неизлечимых?
- Я, конечно, понимаю. Но как ты могла...
- Тебе что, предъявить разрешение? - спросила она, нервно рассмеявшись, и вдруг опустилась на стул.
- Послушай, - сказала она, - я креплюсь, как могу. Я знаю, что должна это делать. А теперь являешься ты, и я из-за тебя опять все это переживаю, как десять лет назад...
Слезы потекли у нее между пальцев.
- Пожалуйста, прости меня, - взмолился я. - Я просто плохо ориентируюсь... Тут все так переменилось... Пойдем отсюда!
- Пойдем, - ответила Либби, сердито вытирая глаза. Мы поспешили к двери. Воздух, насыщенный серой, впился нам в глаза, и мы оба надели маски.
- Послушай, давай пойдем в подземный ресторан.
Мы зашли в маленький, уютный зал и сели у окна. Столы были накрыты красными скатертями, а на окне колыхалась клетчатая занавеска. Мы набрали свой заказ по автомату, но разносили еду смазливые официантки с длинными острыми ушами и маскарадными хвостами. И я потратил остаток своих спецталонов на аляскинскую клубнику к кофе.
Состав Комитета по Орлам был более чем странным. В него вошел один политик, один бизнесмен - владелец заводов искусственных деревьев, три университетских деятеля, и всего один-единственный орнитолог и вообще один-единственный биолог - я! И когда я шел по коридору в зал, отведенный для заседания, меня одолело такое острое предчувствие грядущего провала, что пришлось остановиться возле автомата с водой и принять несколько успокаивающих таблеток. К счастью, мне вспомнился профессор Стэдмен, и это меня несколько ободрило: в конце концов, я всегда могу обратиться к нему за поддержкой и советом...
- Наша сегодняшняя задача, джентльмены, - начал я заранее отрепетированную речь, - заключается в разработке планов защиты Американского Орла, нашей национальной эмблемы, в течение всего угрожающего периода празднования. Перед нами гигантская задача, джентльмены. Сегодня на всем континенте осталось лишь тринадцать орлов последние остатки великой и мужественной расы!
- Мы должны уберечь их, - сказал доктор Наттолл из Калифорнийского университета. - Не будем больше терять время! - И тут он многозначительно поглядел на мистера Балли, политического воротилы из Чаттануги. - Я предлагаю немедленно организовать двухгодичную исследовательскую программу.
- Но, джентльмены, ведь мы - чрезвычайный комитет! - возмутился я. - Мы собрались здесь, чтобы разработать планы защиты орлов именно в дни праздника. Насколько я понимаю, их нужно оберегать от прожекторов, опрыскиваний, охотников, отравленной рыбы, строителей и даже зевак. Я уже связался с губернатором Аляски и получил его твердое обещание защитить восемь орлов, находящихся на его территории. Я говорил также с губернатором Флоридаполиса...
- Ну да. На Аляске этих птиц уже поймали и посадили в большую, прочную клетку, - подтвердил доктор Поддл из "Чидетройт Дайнэмикс". - На аляскинцев всегда можно было положиться.
Я не поверил своим ушам.
- Конечно, - добавил он успокаивающе, заметив мое отчаяние, - они охотно продадут нам несколько штук по десять тысяч долларов за птицу, если мы захотим использовать их на праздновании с просветительскими целями. Мне об этом сообщил коллега из тамошнего университета.
Меня охватил ужас.
- По-моему, вполне разумная цена, - пробормотал доктор Поддл.
- Уцелевшие орлы существуют не для продажи! - заорал я. - Им нет цены! Я потребую от губернатора немедленно их освободить! А во Флоридаполисе вокруг каждого гнезда нужно создать охранную зону диаметром по меньшей мере в полмили.
