Он тоже удивился, увидев меня, стал расспрашивать, что да как.
Из танка вылез солдат в чёрной кожанке и шлемофоне. Это был усатый низкорослый мужчина лет тридцати.
– Старший унтер-офицер Пётр Кулебякин, – познакомил меня с танкистом Лаврентий Сергеевич. – Его командир части отпустил подсобить нам. Но через неделю надо вернуть в расположение в целости и сохранности.
– Да, последнее в особенности, – ухмыльнулся унтер-офицер, пожимая мне руку своей крепкой мозолистой ладонью. – Так это ты, Михаил, значит? Командовать будешь машинами? Эти хреновины хоть раз в жизни видел?
– Приходилось, – сказал я. – Кое-чего смыслю.
Тут меня увидели Бульдог и Медяк, которые тоже подошли посмотреть на технику. Они удивились, что я уже на ногах после ранения, но я соврал, что рана оказалась лёгкой.
Парни начали выгружать из машины Соловья боеприпасы и бочки с керосином. А мы с Лаврентием Сергеевичем пошли в его комнату. Все женщины, в том числе его супруга, из лагеря уже съехали, осталась только Таня.
– Отвёз в Саров, – сказал он. – Нечего тут бабам делать. Таньку твою тоже хотел увезти, а она заупрямилась: не хочу, мол, и всё. Да и тебе ещё помощь требовалась. Непростая она у тебя. В том смысле… Ну ты понял.
– Об этом больше никто не знает?
– Нет, и дай Бог, чтоб не узнал. Но и ты не так прост, как кажешься. Я видел, что ты с теми головорезами сделал. Много драк повидал, но чтоб человек так быстро двигался – никогда. Теперь я даже не удивляюсь, что ты Кулака завалил. Но не переживай, в твои секреты лезть не собираюсь. Хочешь сохранить в тайне – да будет так, имеешь право. О некоторых вещах лучше помалкивать.
Так что решили со штурмом? Есть план? – спросил я.
– Есть. Поэтому тебя и позвал.
На столе лежала карта.
– Мы находимся здесь, – Лаврентий Сергеевич ткнул пальцем в небольшой квадратик на карте. – Особняк Капитана – тут. До него – двенадцать вёрст. Около часа пути. В особняке есть двое ворот. Парадные и задние. Предлагаю атаковать с двух направлений и перекрыть оба пути, если противник вздумает отступить. Первая группа пойдёт с танком, вторая – с шагающим. Народу у нас немного, но пара пушечных залпов вынудит их сдаться. Соловья с грузовиком оставим в тылу неподалёку на случай, если понадобится пополнить боезапас или увезти раненых. Радиостанция есть и в танке и в шагающем, и одна переносная. Связь поддерживать сможем. Ты обещал танком управлять, вот и забирай его себе. Поедешь с парадного входа, с тобой будет – человек десять. Остальные – со мной с другой стороны. Как тебе такая идея? И вообще, сможешь командовать? После ранения, всё-таки…
Я ответил, что чувствую себя приемлемо: проблем не будет. Расспросил, есть ли сведения о том, что ждёт нас на территории поместья Капитана.
– Не знаем мы ничего. Знаем, что есть броневик с пушкой. А про остальное кто ж тебе скажет? Снаружи оборонительных сооружений не замечено.
– Да, без разведки плохо. Придётся вслепую переть.
Лаврентий Сергеевич только плечами пожал: а что делать, спрашивается.
С его слов я узнал, что вчера к нам присоединились ещё пятеро городских, в том числе Косолапый и одни мужичок – бывший артиллерист. Так что моя задача упростилась: теперь у меня был человек, который умел обращаться с пушкой.
– За одно переживаю: как власти себя поведут, узнав, что армия собирается. На нас ведь и регулярные войска могут послать.
– Значит, быстрее надо действовать, – сказал я.
– Надо. Только загвоздка имеется. У меня ребята наблюдают за особняком Капитана, и они видели, как вчера под вечер на территорию въехал большой чёрный лимузин. Это-то меня уже тревожит. Одно дело с местным бандюганом воевать, другое – если под удар влиятельные лица попадут. Нас тогда с тобой, Миша, в сотрут в порошок. Так что придётся ждать. Эх, хитрая сволочь этот Капитан. Лезет в самые верхи. С нашими дворянами побратался, теперь метит к шишкам покрупнее.
– Может, он на помощь кого позвал против нас? – предположил я.
– Это вряд ли. Мы для него – мелочь. По такому поводу он знатных господ не будет тревожит. Нет, это его личные делишки.
Когда я услышал о большом чёрном лимузине, мне тут же вспомнилась машина моего дяди, на которой он меня увёз из отчего дома, и в душу закралась тревога. Я постарался отогнать её: ну конечно же, это просто совпадение, мало ли чёрных лимузинов в стране? Откуда дяде знать, что я жив и что нахожусь здесь? Нет, глупости. Я приказал себе не забивать ерундой голову.
Затем мы с Лаврентием Сергеевичем осмотрели оборону лагеря. Мне она не понравилась. Периметр охранялся плохо: только стрелками на нескольких вышках. Если на нас нападут, их всех перебьют, как нечего делать, тем более, что противник в лесу будет и почти незаметен для наших наблюдателей. Дощатый забор тоже не даст защиты от пуль. Я предложил по периметру с внутренней стороны ограды выкопать лунки для стрелков, а в заборе проделать амбразуры на уровне земли. Так же предложил перенести пулемёт на первый этаж. Конечно, наша крепость в любом случае не выдержала бы массированной атаки, но я сомневался, что у Капитана найдётся достаточно сил для крупной наступательно операции, а три-четыре десятка человек и одну бронемашину мы сдержим – в этом я был уверен.
Остаток дня я осматривал технику. Больше всего любопытства у меня вызвала шагающая машина. Работала она по принципу экзоскелета: конечности повторяли движения рук и ног оператора, которые усиливали паровые установки. Косолапый сказал, что учиться управлять такой техникой долго, и получается не у всех. А ещё оператор должен иметь хорошую физподготовку, потому что находиться в железном «костюме» длительное время физически тяжело. Стрельба тоже оказалась непростым занятием. Электронных приборов наведения не было – только механика. Оператор смотрел в триплекс и наводил пушку по внешним прицельным приспособлениям. Оставалось лишь догадываться, сколь трудно было поразить мишень на дальних дистанциях. Как применять в бою этот агрегат я представлял плохо. Видимо, он создавался, как эдакий большой железный пехотинец, который должен идти на врага в полный рост, выкашивать живую силу и уничтожать лёгкую технику.
Забравшись в танк, я почувствовал себя в родной стихии. Почти. Машина совсем не походила на Т-72, на котором я ездил большую часть сознательной жизни. Попасть в него можно было либо через боковые люки возле спонсонов, либо через командирскую башенку в крыше. Для мехвода имелся лобовой люк. Командир располагался в верхней части машины на вращающемся кресле и осматривал поле боя через четыре перископических прибора в командирской башенке. Перед ним сидел курсовой пулемётчик, внизу – два стрелка за «спонсонными» пулемётами, мехвод и два артиллериста, управляющиеся с 3,5 дюймовым (88,9 мм) короткоствольным орудием, в боекомплекте которого входили фугасы в количестве сорока штук.
Это был даже не танк, а какой-то ползучий ДОТ. По крайней мере, применять его как манёвренную боевую единицу, вряд ли получится – это я понял сразу. Даже броня лобовая и бортовая оказалась одинаковой толщины: два дюйма. Словно танк рассчитывался на ведение круговой обороны. На момент выпуска (а модели этой было уже более пятидесяти лет) защита считалась выдающейся, но к настоящему моменту такая толщина брони уже считалась недостаточной.
Зато заброневой объём тут был такой, что хоть в футбол играй. Внутри танк казался очень просторным по сравнению с машинами, в которых я ездил.
Котёл находился, как и подобает, в задней части. Он мог работать как на твёрдом, так и на жидком топливе. Для перевозки угля предусматривалась цепляемая тележка, но сейчас она отсутствовала. Зато на корме был установлен дополнительный бак с керосином.
Познакомился я с нашим артиллеристом. Звали его Савелич, ему было около пятидесяти, в молодости он три года отслужил в артиллерии и неплохо в этом деле разбирался. Теперь мне оставалось найти заряжающего и трёх пулемётчиков.
Мы с унтер-офицером Петром Кулебякиным и Савеличем прокатились по территории, мне теперь предстояло привыкать к новому «рабочему месту», а после ужина я занялся подбором экипажа. Почти все молодые парни жаждали пойти служить на мой сухопутный броненосец, поэтому пришлось отбирать тех, кто хоть немного имеет представление о том, как пользоваться пулемётами, а на должность заряжающего я отобрал самого крепкого. Но мало собрать экипаж, его ещё нужно обучить слаженной работе и выполнению команд. А на это у нас оставалось один-два дня. Я объявил своим, что завтра поедем на учебные стрельбы. На сегодня дела были закончены, я отослал всех заниматься земляными работами, а сам отправился доложить Лаврентию Сергеевичу об успехах.
