– Люди Кулака приходили, – объяснил Рыжий. – Всё сломали, как видишь. Парни говорят, их Сапог привёл. Ну, помнишь, которого ты три недели назад избил?

– Стуканул, гнида, – сплюнул Медяк.

– Сапога-то помню, – сказал я, осматривая уничтоженное имущество. – А вот про Кулака слышу первый раз.

– Он в городе пару спортзалов держит.

– А от меня-то ему что понадобилось?

– Его люди сказали, – проворчал Бульдог, поднимаясь с порезанного мата, – что ты на его территорию влез без разрешения. Сказали, если ещё раз увидят, руки и ноги нам переломает, а тебя шею открутят. Нельзя без его ведома в городе такие заведения открывать.

– Вот же ж паскуда! – я стиснул зубы от злости. – И Сапог этот – гандон малолетний. Отомстить решил, значит… Ох поймал бы я его…

– Да, сволочь, – согласился Рыжий. – Натравил гад. А так ведь всё хорошо начиналось. Но с Кулаком шутки плохи.

– Да пошёл он! – горячился я. – Кто он такой-то? Какая разница, что он держит? За беспредел ответить должен.

Пацаны рассмеялись:

– Ты совсем головой тронулся? – сказал Рыжий. – Жить надоело? Это не какой-нибудь хрен с горы, это один из приближённых Капитана. Понимаешь, что это значит? Пойти к нему следует, верно. Только не сейчас, а попозже. Извиниться и принять условия, если дальше хотим этим заниматься.

– Значит, бандитам долю отстёгивать?

Рыжий развёл руками:

– И что? Все так живут.

Я остыл, перевёл дух. Меня сильно расстроило, и что столько денег – коту под хвост, и что я лишился дохода, пусть и мизерного, а заодно – и зала для тренировок. Но с другой стороны, понимал: Рыжий прав. Нарушил я местные законы, против понятий чьих-то пошёл – вот и получил.

Я сунул Бульдогу и Медяку по червонцу в качестве компенсации и пошёл домой.

Возвращался под дождём в темноте. Настроение было паршивое. Вот так и рухнули планы. Неужели теперь на заводе зависнуть придётся? Или дальше дело своё проталкивать? А что тогда? На поклон к этому… Кулаку идти? Тоже не хотелось. И не хотелось с рук ему спускать произвол. Мстить? Правды искать? С системой бороться?

Воевать с бандой – глупое занятие, особенно в одиночку, особенно, если эта банда всем городом заправляет и под местной знатью ходит. Один в поля не воин. Нужна организация. Это я понимал. Даже мои способности вряд ли помогут. Ну прикончил бы одного, двух, а дальше? Но и смириться с подобным раскладом не мог. Гордость взыграла. Надо было что-то придумать. Обязательно надо.

– Что стряслось? – встретил меня Николай, когда я пришёл домой. Дети ушли спать, а он с женой сидел на кухне. Видимо, о чём-то разговаривали.

– Так, пустяки, – отмахнулся я.

– А по лицу твоему и не скажешь. Словно с похорон пришёл.

– Да что рассказывать. Бандиты на мой спортзал наехали. Всё покромсали… В общем, ничего интересного.

– Ох, опять неладно, – всплеснула руками Ольга. – Скажи спасибо, самого не порезали. Говорила, не связывайся! Не доведёт тебя твоя компания до добра.

Я возражать не стал, но Николай принял мою сторону.

– Помолчала бы лучше, – упрекнул он супругу. – Парень вон трудится не покладая рук, правильным делом занимается. А эти – тьфу! Шваль уголовная. Только палки в колёса ставят. Управы на них нет. Весь город под себя подмяли.

Николай давно был в курсе моих дел и положительно относился к инициативе открыть зал, а потому он тоже расстроился.

– Посмотрим, – сказал я себе под нос. – Может, однажды и найдётся.

Пожелав семейству спокойной ночи, я отправился спать.

Уснуть не мог долго. Планы мести в голове крутились. Вот только все они оказывались какими-то глупыми и неосуществимыми. Да и вообще, прежде чем войной идти на кого-то, надо вначале понять, кто твой противник и какими силами обладает, а я ни рожна сейчас не понимал.

Проворочался несколько часов, но кое-как всё же уснул. Спал мало, на работу пошёл мрачный, невыспавшийся. Так полдня и работал. И всё думал, думал... Даже мысли приходили: а может, плюнуть уехать к чёртовой матери. Городов много. Может, где и получше жизнь.

А во время обеда к нам, формовщикам, прибежал молодой литейщик и сообщил, что в цехе будет сходка. Бригадир наш пошёл и ещё четверо, кто дольше всех на заводе работал, в том числе и мой приятель – Витька Соловей. Мне тоже стало интересно посетить собрание, но меня принялись отговаривать и пугать, что если начальство узнает, то выгонит, не заплатив (ага, слышали уже).

– А откуда узнает? – сказал я. – Бог не выдаст, свинья не съест, так ведь?

Николай тоже нахмурился, когда увидел меня на сходке, но я успокоил его:

– Слушай, дядь Коль, я и так, честно сказать, увольняться собирался. Мне терять нечего.

– Ладно, хозяин-барин, – согласился Николай. – Не жалуйся только потом, если чего не так пойдёт.

Собрались. Несколько бригадиров, пара десятков рабочих с большим стажем, трое пожилых мастеров… и я. Я решил не лезть в обсуждение. Стоял в сторонке, слушал.

Узнал я, что сегодня руководство сообщило о задержке жалования на две недели. Всех это опечалило. Да и подорожание хлеба тоже беспокоило людей. Мужики принялись возмущаться и негодовать. Особенно активно выступал лысый двухметровый бугай с чёрной бородой.

Но как бы ни возмущались рабочие текущим положением дел, ни одного гневного слово в сторону местного дворянина, который заводом владел, я не услышал. В основном, поносили управленцев, якобы они виноваты во всех бедах.

Говорили недолго, коротко, по существу. Никто не хотел перерыв затягивать дольше обычного. Сошлись на том, что надо идти к начальству, челом бить и просить повышения жалования.

– Правильно всё, требовать надо, – говорил лысый бугай. – Нас праздников законных лишаю. Так не пойдёт. А ещё два ковша заменить надо. Старые уже. Прогорят ненароком – что тогда? Требовать – и точка. А ежели приказчик не послушает, так мы к самому Загорскому пойдём. Он-то уж точно рассудит по справедливость. Так ведь, мужики?

– Всё так, Антоха! – одобрительно загудели рабочие. – Рассудит.

На том и порешили. Назавтра условились отправиться в заводоуправление, подать прошение, объяснив заводскому руководству ситуацию. Бить челом (иными словами, просить у господ) тут оказалось что-то вроде старого обычая. Начальство это не очень любило, но и запрещать – не запрещало. Традиция, как-никак. Пойти должны были Ерофей, Антоха, Николай и пара мастеров.

После работы, когда мы с Николаем шли домой, я сказал:

– Тоже с вами пойду к начальству. Интересно глянуть, как всё получится.

– Исключено, – отрезал Николай. – Ты не пойдёшь. Молодой ещё. Да и не нужна нам толпа народу, а то и слушать не станут – сразу выгонят.

– А вас послушают? Скажи, дядь, Коль, вот ты как считаешь, в управлении примут удовлетворят ваши просьбы? Было такое?

– Честно сказать тебе, Миша? – Николай как-то грустно посмотрел на меня. – Редко и по мелочи. Один раз только, пять лет назад, барин нам послабления дал, воскресенья выходными сделал. Тогда весь завод на стачку поднялся. Но многих арестовали. А больше не было. Вот и сейчас не уверен, что получится, но делать что-то надо, не сидеть же сложа руки, так ведь?

– Согласен. А почему вам сразу к дворянину не пойти, который заводом владеет? Ему прошение и предоставьте напрямую.

– Эх, кабы так просто всё было…

Долго шли молча. По пути Николай купил газету. Он каждый день покупал свежую газету, желая быть в курсе событий. Когда подходили к дому, он заговорил снова: – Знаешь, что я тебе скажу, Миша. Только ты никому, ясно? Ты парень, вроде как смышлёный, должен понимать.

– Не скажу, обещаю.

– Так вот. То, что мужики говорят, якобы Загорскому челобитную подать – это чушь. Хрен редьки не слаще. Все они – одна кодла, все друг друга покрывают. И милости от дворянина или боярина ждать – всё равно, что ждать снег летом. Нынешний хозяин наш – человек праздный, в этой дыре торчать не любит, всё по столицам разъезжает. Вот и сейчас его нет в городе. А если бы был, то чёрта лысого мужики решились бы бучу поднимать. Догоняешь?