– Нет, я не убью его! Скорее сам паду, нежели осмелюсь это совершить!

Тут же свора из высшего общества, с ещё большим рвением начала порицать и оскорблять дерзнувшего Жаршары. Недовольный, хан Муглук топнул ногой и закричал:

– Молчать!..

Затем добавил:

– Жаршары… Ты снова ослушался меня. Мне всё-таки придётся тебя…

Тут Жаршары внезапно перебив его, заявил:

– Повелитель, простите меня за бестактность. Однако перед тем как вы что-то мне скажете, мне бы хотелось доходчиво донести до вас истину: фундаментальной догмой обосновавшуюся в потёмках фертильного подсознания и струёй несгибаемой веры, треплющуюся в моей сумбурной душе. Я чётко осознавал, что моя реплика и сделанный выбор, вызовут непредсказуемую бурю всеобщего негодования при внезапном помрачении фона безоблачного небосвода, опрокинувшего всеобщий триумф, критикой поспешного и слепого бичевания агнца!.. Для своего, якобы неподчинения, у меня есть веская и монументально-зиждущаяся на «шариате» причина. Я не хочу лебезить и унижённо ползать перед вами, как холуи европейских монархов – целуя засаленно-блестящий пол, грязными устами. Или же, оправдываться перед всеми остальными высокопоставленными лицами, за свои некогда совершённые и намериваемые деяния. Поскольку моя основополагающая цель, различение пчёл и мух, мускуса и гнили, без показушного лицемерия при выражении самостоятельно-сформированного и неоткорректированного мнения!

Периодично переводя свой проницательный взгляд от присутствующих к повелителю, Жаршары уверенно накалял обстановку, добавляя ораторскую роспись, в каждую вшитую в изречение идиому, тем самым прибавляя вес произносимым словам. Заведённый военачальник, рикошетными фразами указывая на чиновников и старейшин, аккуратно вставлял во всеобще-зияющее недоумение присутствовавших, довольно колкие фразы Омара Хайяма. Нарочно указывая на короткую память обвинителей при полу-ведении элит, а также заостряя внимание хана Муглука на политической расхлябанности, из-за которого многие, как бы старались усидеть на двух стульях, конъюнктурно отгородившись от народа:

«Один не разберёт, чем пухнут розы…

Другой из горьких трав добудет мёд…

Дай хлеба одному, навек запомнит…

Другому жизнь пожертвуй, не поймёт…»

Затем, Жаршары провёл параллель между сказанным им ранее и тем, что было сформулировано великим персидским философом и мудрецом, более чем двести лет тому назад:

«В этом мире – глупцов, подлецов, торгашей,

Уши (мудрый) заткни, рот надёжно зашей.

Веки плотно зажмурь – хоть немного подумай,

О сохранности глаз, языка и ушей!»

В конце концов, немного взяв себя в руки и соответственно, расставив все точки над «i», Жаршары сконцентрировал свой изначально мощный посыл: напрямую адресовав спонтанную проповедь, падишаху. Плавно переходя от эмоционального шторма, к рассудительному штилю и обратно, он с полной уверенностью заявил:

– Хан, воистину вы первый, кто после стольких лет, испытанных страданий и отчаянья, разглядели во мне скрытый потенциал – поверив в невзрачного и юного солдата, приняв того как равного, среди почтенных!.. Вы спрашиваете, почему я не лишил его жизни? Что ж, мой ответ вам, будет таковым. Я не убил и не убью этого мальчика по той причине, что в нём, я отчётливо вижу самого себя! Наша судьба, в чём-то идентична – в этом несправедливом и бренном мире. На секунду мне показалось, что если я испущу его дух, то избавлю от многих мучений в будущем, которые я переживаю лично, по сей день. Однако его глаза напомнили мне, что милость Всевышнего, безгранично даруется всем его созданиям! Ну а Аллах, оберегает и предаёт сил каждому, кто, будучи немощным и бессильным, взывает к Нему! Он облагодетельствовал многих рабов, верующих в Его Могущество: внушив также моему, некогда разбитому на множество осколков сердцу, что самое главное в скоротечной жизни, вера и человечность при каждом, лихо закрученном судьбой, невероятном сюжете!

– О, хан Муглук… Я просто не могу убить его. Ибо этим проступком, я уничтожу в себе того человека, которого вы во мне и разглядели! Да, я являюсь солдатом, который постоянно лишает жизни других воинов в бою. Но, каждый человек, в пылу битвы, сражается не за помпезно-лестные регалии, а за свои убеждения – идя лишь только по очерченной тропе. Поэтому, я не могу отнять шанс у этого мальчика, самому встать на предначертанную фатумом аллею. Мы, в чужой судьбе, всегда будем лишь прохожими и массовкой – деля один кусок чёрствого хлеба, а также голубое небо над головой. И не важно, ханом слывёшь ты, или же рабом… Как сирота, протоптавший путь к зыбкому успеху: читая под куполом мечети, трактаты и фолианты, ныне канувших в историю мудрецов и учёных. Где после долгого и изнурительного дня – спустя семь слоёв обильного пота, закаляя терпение и волю (в кузнице доброго попечителя). Вдохновившись жизненным примером праведных предшественников. Я просто не смогу и не посмею, карающей рукой, закрыть навеки невинные глаза: поистине этим греховным решением, невольно потушив свечение в собственном, сердобольном сердце! Свет веры, пробивается изнутри нас… Это единственная нить, что связывает творение, с Аллахом! Хан, я вижу в этом ребёнке огромный потенциал, из-за чего возлагаю на него большие надежды. Я верю, он станет почитаемым воином, оказавшись в плеяде величайших героев. Умоляю вас, пусть он учится военному ремеслу у лучших наставников Фариза. Тогда он сможет искренне и верно служить вам, самоотверженно и жертвенно охраняя символ и венец власти: в трудный момент, где бы вы ни были, без сомнения отдав за вас собственную жизнь!

– Если же данное обстоятельство, по окончании моих слов не будут иметь благоприятный исход. То я ультиматумом заявляю, что ценой сознательного и не долгого существа, буду до последнего вздоха защищать дитя, несмотря на численность и закон!

Сразу же достав свою саблю, Жаршары встал в позу, тем самым поставив жирную точку. Перед этим во всеуслышание, вскользь, доблестно добавив:

– Я не позволю вам навредить ему…

Все свидетели данной картины, внезапно содрогнулись от сказанного. Страшась вставить хоть какое-либо слово в затянувшуюся паузу, знатный люд (ввергнутый в полное замешательство), лишь молча дожидался решения ошеломлённого хана. Он, в свою очередь, долго всматривался в уверенные и пристальные глаза Жаршары. Потом обратил внимание на бегающие по сторонам глаза своих приближённых. Признав храбрость Жаршары и мальчика – схватившегося пальцами за его штаны, он громко засмеялся. Затем, поменяв свой прежний настрой, промолвил:

– Что ж, Жаршары… Ты ждёшь справедливого решения? Вот мой тебе ответ!

Все (включая Жаршары и мальчика), ждали вердикт хана Муглука. Вдруг, падишах восхищённо промолвил:

– Твоя дерзкая речь воин, убедила и напомнила мне о том, что воля Аллаха, сильнее воли простого хана!

Затем, ещё на мгновенье, уйдя в раздумье, также неожиданно воскликнул:

– Мальчик будет жить… Он будет учиться военному ремеслу у лучшего воина и героя города Фариз. Среди моих наставников военного искусства и опытных военачальников, несомненно, я уверен лишь в одной кандидатуре. Это ты – Жаршары! Бери же его… Да научи всему, что ты умеешь. Эх, побольше бы таких людей как ты, Жаршары. Ты наглядно показал нам, что, даже падая в грязь, можно встать, не испачкавшись… До тебя я считал это не возможным. Но ты, открыл мне глаза на многие недостатки в привычном суждении: позволив переосмыслить устоявшуюся политику в моём многолетнем правлении. Теперь, я даю вам обоим шанс, проявить себя. Так не разочаруйте же меня…

Жаршары, благодарно поклонившись, ответил:

– Ваша воля, моими руками хан – будет исполнена!

После принятия гуманного решения, в завершении, хан Муглук облегчённо промолвил:

– Все свободны…

Тут же все собравшиеся, быстренько разошлись, ещё долго обсуждая в кулуарах, данное эмоциональное событие.