– Совсем забыл, милостивый государь! Через два часа у меня назначена встреча, которую никак нельзя пропустить. Так что нашу экскурсию придется прервать – прошу прощения! Впрочем, общее представление о музее вы уже получили. Ну а ежели возникнет желание вернуться сюда и более внимательно осмотреться – милости прошу! А чем вы намерены заняться сегодня, господин Агасфер? – неожиданно спросил хозяин. – Простите за нескромность, но ведь вы уже у меня на службе!

– Чем прикажете, господин полковник…

– Та-ак… Чем прикажу… А вы что, действительно все двадцать лет безвылазно просидели в своей обители?

Агасфер пожал плечами: он вовсе не имел намерения рассказывать едва знакомому человеку, что «сидение» в монастыре паулинов вовсе не было похожим на тюремное заточение.

Несколько раз он сопровождал отца приора в его поездках в Варшаву, Берлин и даже в Ватикан, самостоятельно выполнял мелкие поручения монастырского начальства в Ченстохове и окрестных городишках.

– Ладно, в конце концов, это ваше личное дело, – не дождавшись ответа, проворчал Архипов, жестом приглашая гостя к выходу из музея. – Но мои вопросы, прошу понять правильно, продиктованы не дамским любопытством. Поставлю вопрос иначе: есть ли у вас в Петербурге основания ожидать неприятной для вас встречи с прошлым?

– Не думаю. Хотя и исключить такой вариант не могу, – признался Агасфер.

– Ага, уже «теплее»! – хмыкнул Архипов. – Тогда следующий вопрос: насколько изменилась ваша внешность за последние 20 лет? Вот, к примеру, бородка польского образца… Вы давно отдаете ей предпочтение?

– Двадцать лет назад у меня были шикарные «гвардейские» усы. Бородки не было…

– А волосы? Короткая стрижка – монастырская мода?

– Можно сказать и так… Но зачем вам это все, господин полковник?

– Зачем? Черт возьми, милостивый государь, я собираюсь обзавестись помощником вовсе не для того, чтобы через неделю-другую вы покинули меня, скрываясь от своего прошлого, которое неожиданно догнало вас!

Агасфер резко остановился:

– Уж не подозреваете ли вы, что я беглый каторжник, господин полковник?

– Ну-ну, успокойтесь, молодой человек! И не надо так сверкать глазами! Во-первых, я слишком хорошо знаю аббата Девэ, чтобы подозревать, что он способен на подобные «сюрпризы»! А во-вторых, попробуйте поставить себя на мое место. К вам является проситель – зрелый мужчина, с хорошим рекомендательным письмом. Весьма смышленый, образованный, однако по какой-то причине вынужденный скрываться за монастырскими стенами два десятка лет! Венгерский мальчишка, взятый монахами из милости? Чушь собачья, сударь! Ваша левая рука попала в молотилку, как вы утверждаете, еще в мальчишеском возрасте. Допустим! Но где вы обретались до паулинов в течение восьми-десяти лет? В том же мадьярском поместье, где покалечились? Чушь, чушь! Кроме того, милостивый государь, я, как человек военный, знаю толк в ранах! Ваша рука отсечена острейшим режущим инструментом – саблей, мечом, топором – не знаю! Рана почти хирургическая: чтобы сформировать культю, доктор приложил немало сил и уменья, собирая по клочкам кожу и мышцы… И ваша образованность, наконец!

– Я был долгое время хранителем библиотеки, – напомнил с легкой улыбкой Агасфер.

– И снова чушь! – начал уже сердиться полковник. – Общение с книгами не принесло бы полуграмотному мадьярскому оборванцу и десятой доли того образования, которое получили вы! Совершенно ясно, что монастырская библиотека лишь расширила ваш кругозор…

Он запер за собой дверь музея, и, придерживая гостя за локоть здоровой руки, повел его к лестнице.

– Вы дворянин, милостивый государь! – доверительно сообщил Архипов свои наблюдения. – В конце концов, вы сами проговорились об этом, рассказывая о своих детских впечатлениях, об испорченном рождественском вечере! Не желаете поведать первому встречному о себе всей правды? Это ваше дело! Я ведь и не требую исповеди, не так ли? Будет время и желание – когда мы с вами познакомимся поближе – расскажете. Не захотите – воля ваша! Но минимум сведений о вас, согласитесь, я все же должен получить! Почему аббат прислал вас именно ко мне? Почему именно вас он посчитал полезным делу, которым я занимаюсь?

– О каком деле вы говорите, господин полковник? Об этих куклах, которые вы мне только что показали? О механических игрушках? Но для поиска экспонатов для вашего музея достаточно ловкого пройдошистого коммивояжера. При чем тут аналитические и прочие способности?

– Еще теплее!

– Я знаю о вас как своем нанимателе гораздо меньше, чем вы обо мне, – и это порождает массу вопросов! Позволительно ли мне будет поразмышлять вслух?

– Извольте! Поглядим, поглядим!

– Направляя меня к вам, отец приор вскользь упомянул о том, что вы – полковник-отставник Главного штаба русской армии. Один из высших чинов Генерал-квартирмейстерской службы его величества. Между тем ни ваш возраст, ни цветущий вид, ни, стало быть, состояние вашего здоровья не позволяют предположить, что причиной вашей неожиданной отставки стала болезнь. Опала? Вы слишком умны, чтобы испортить себе путь к генеральским эполетам открытым противостоянием с чинами ближнего царского окружения. Можете ли вы сказать, почему оставили престижную и многообещающую военную карьеру и занялись «детскими игрушками» и «куклами»?

– Действительно, отчего бы? – пробормотал хозяин.

– Не отвечайте, господин полковник… Вы не можете… Ни один заговорщик не признается первому встречному в своей сути, – вздохнул гость.

– Заговорщик? – искренне расхохотался полковник. – У вас весьма странные представления о заговорщиках, господин Агасфер!

– Возможно, я неточно выразился, – замялся тот. – Прошу простить, если так. Но ведь и заговорщикам вовсе не обязательно злоумышлять против государя или государственных основ…

– Довольно, милостивый государь! – оборвал его полковник. – Довольно! Предлагаю на время объявить перемирие и перестать терзать друг друга трудными вопросами. Давайте пока оставим все так, как есть. Возможно, настанет минута, когда между нами возникнет доверие, которое позволит нам без утайки раскрыть друг другу свои тайны.

– Хорошо. Согласен, – Агасфер пожал протянутую руку. – Но на чем мы тогда остановимся нынче?

– На моем совете. Вполне дружеском. Если вы когда-либо жили в Петербурге и есть основания думать, что вас могут узнать – измените внешность! Отрастите, например, более длинную бородку. Закажите несколько комплектов верхней одежды, не похожей на ту, что когда-то носили. Откройте заново для себя Северную столицу, больше гуляйте по улицам – но избегайте, хотя бы первое время, мест, где вас могут помнить!

– Советы вполне разумные, – согласился гость.

– Хотите, на первое время я дам вам сопровождающего для прогулок по городу? – предложил полковник. – Это мой бывший адъютант, который подал в отставку вслед за мной. Правда, он несколько моложе вас, но вполне дружелюбен и доброжелателен. Он прекрасно знает Петербург и будет вашим гидом до тех пор, пока вам не надоест его опека.

– Спасибо, я подумаю…

– Дом – в вашем полном распоряжении… кроме музея. Хотите – можете помогать мне в моих мастерских. По мере сил, разумеется.

– Спасибо. А сад? Знаете, в монастыре я часто работал в саду. Мне нравится запах земли, нравится неспешная возня с деревьями и цветами…

– Да ради бога! Правда, сад несколько запущен…

– Это ничего! Тем интереснее будет поглядеть через несколько месяцев, что из всего этого получится…

Первую ночь в доме Архипова Агасфер проспал как убитый, и когда хозяйский камердинер, он же дворецкий Кузьма, подошел к двери его комнаты, чтобы позвать на завтрак, гость проснулся не с первого деликатного удара в дверь.

– Завтрак на столе, сударь! – воззвал из-за двери Кузьма и снова выдал короткую деликатную дробь костяшками пальцев.

– Да-да, сейчас! Сей момент! – Агасфер уже был на ногах и с некоторым удивлением оглядывал незнакомую обстановку, с трудом припоминая, как он здесь очутился.