Проспали часов до шести, сказались усталость и заботы второго дня, позавтракали перловкой с тушёнкой, разогрев банку прямо в песке: уже начинало припекать, ночью температура опустилась до плюс тридцати, но с ветерком было комфортно. За дело взялись дружно: сняли борта, вытащили часть досок из пола кузова, после подготовки начали поднимать средний мост машины, чтобы вывести дифференциал из зацепления главной передачи.

Проваландались три часа – бесполезно, домкраты не работали, один потёк, другой был сломан изначально, как оказалось, вытащить поросёнка из передачи тоже не получалось, в натяг он не хотел выходить из зацепления даже на миллиметр. Солнце поднималось к зениту, палило нещадно, грязные, изнывающие от пустынного зноя, с намотанными на голову для защиты от солнечного удара майками вояки к обеду отупели настолько, что просто ползали около машины, пытаясь что-то изобразить.

Роман понял, что это всё, и решил немного отдохнуть. Бойцы с готовностью залезли в тень под наклоненные на кузов снятые борта, Погодин тоже влез в тень, прижавшись спиной к колесу, резина не так нагревалась, как металл. Сидя в тени, он думал, что ничего они не сделают, и к вечеру надо двигать пешком на паром, иначе они здесь зажарятся живьём или схватят солнечный удар все разом.

Его пугала ещё одна опасность, про которую они легкомысленно забыли. Пока ребята работали, он ушёл с дороги, отклонясь метров на десять в пустыню, местами на песке вцепившись в него корнями, росла высохшая верблюжья колючка, образуя клубок ветвей. Проходя мимо одного из них, он скорее уловил, чем увидел, как в сторону что-то резко кинулось, сворачиваясь в кольца. Роман с ужасом понял: змея, спасибо, что он на неё не наступил и она сама его боится. Змея была светло-коричневой, небольшого размера, это была эфа, они в пустыне Каракумы более распространены, чем кобры, но яд её более ядовит, чем известной рептилии, укус её смертелен: если в течение двух часов не вколоть в организм человека сыворотку, он труп.

Роман мгновенно очутился на дороге, его трясло, но бойцам он решил ничего не рассказывать, потом как-нибудь, но тут же их предупредил, чтобы с дороги не уходили, если кому в туалет, то с другой стороны машины.

Сейчас, сидя в тени, он опять вспомни об эфе и почувствовал озноб, взял себя в руки и, успокоившись, стал опять перебирать все возможные варианты по поднятию среднего моста без домкрата, но в мозгу крутился всего один единственно возможный: поднять средний мост без домкрата можно, наехав им на возвышенность, тогда задние колёса опустятся, сняв нагрузку с заднего моста, и ослабится зацепление дифференциала. Но где найти такую возвышенность и как на неё наехать: Насыпать её в из песка тоже невозможно даже в пустыне. И тут вдруг его осенило: надо подложить лесенкой снятые борта под колёса среднего моста, закрепив колодками колёса сзади, и дёрнуть КамАЗ вперёд, средние колёса чуть поднимутся на борт, и на мгновение задний мост провиснет, раскрученный в креплениях фланцев поросёнок выйдет из зацепления, дав возможность средним колёсам ехать дальше, они въедут выше на борта, и дифференциал полностью отсоединится, свалившись вниз.

Всё гениальное просто: обнаруженная плесень под названием пенициллин победила чуму и многие неизлечимые болезни; кристаллизация селитры привела к открытию пороха; простейшие конструкции, сваренные из шпал ежи, выполняют сложнейшие задачи по закрытию проходов мощным танковым армадам.

Как он сразу не догадался? Столько времени и сил потеряли, думал Роман. Он тут же изложил свою инженерную мысль Литовко и Кирсанову. Воины, забыв про усталость, кинулись готовить испытания: уложили три борта лесенкой с одной стороны колеса, колодки с другой и подготовили рычаги для лейтенанта и Кирсанова, чтобы толкать машину ещё и вручную, помогая ей.

Литовко сел за руль, завёл двигатель, спросил Романа:

– Рывком или в натяг?

– Нет, давай, как обычно трогаешься, – подумав, ответил Погодин.

Если рывком, то борта могут сдвинуться, а в натяг мост медленно потянет за собой дифференциал, сообразил лейтенант.

Сержант начал отпускать сцепление, и колёса среднего моста рванулись как обычно, но поднялись выше, что дало возможность чуть выйти из зацепления валу дифференциала, и начали проворачиваться, чего раньше не было. Почувствовав это движение, Литовко на мгновение задержал ход и затем легонько двинул КамАЗ вперёд. Средний мост начал подъём на камазовские борта, и в это время между мостами раздался металлический стук – это поросёнок упал на металлический борт КамАЗа.

– Получилось, ура! – заорали в один голос актепинцы.

Литовко немного проехал вперёд, освободив снятые борта, уложенные лесенкой. Бесспорно, сержант был опытнейшим водителем.

Радости у всех не было конца, мученья, вызванные жарой и неизвестностью, закончились, и, уже не обращая внимание на палящее солнце, начали собираться, закрепили борта на кузове, закинули снятые с пола доски, домкраты и неисправный поросёнок.

– Не торопитесь, – остановил их Роман, – его надо разобрать, снять с него вал и пустой поставить на место, иначе без него нигрол (11) с мостов вытечет при движении.

Провозились до шести вечера, но теперь собрав и сделав всё, что можно, двинулись в путь на паром, остановились у берега Сырдарьи, долго с наслаждением купались в её мутных водах, отмывались от мазута, грязи и всего вместе пережитого.

Погодин решил переждать выходной здесь, около реки. Вечером переправятся через реку, переночуют уже в Узбекистане и рано утром рванут в Карши, только, конечно, рвануть не получится на одном мосту, но ничего, часа за четыре-пять доберутся, получат имущество и автобус. Но первым делом надо найти дифференциал за любые деньги и поставить его на КамАЗ. Роман планировал за бочку соляры с прапорами-узбеками договориться, при необходимости отдаст две, топливо взяли с запасом, хоть где-то попали, на обратный путь он дозаправится по чек-требованию – в городе базировались окружные склады ГСМ.

КамАЗ загнали в высокую осоку в тень под опоры моста, обустроили место привала, разожгли костерок из прихваченного в пустыне сухого саксаула и сухой осоки, росшей по всему берегу Сырдарьи, поели досыта консервов и завалились спать.

Утро и день прошли спокойно в ленной сытости и томлении после купаний, вечером переправились через реку и без остановки поехали сразу в Карши. Спать не хотелось, днём отоспались, прибыли ровно в девять утра после развода складских подразделений.

После сдачи накладных начальнику отдела Погодин с Кирсановым хотели выбрать автобус сами, но в бокс их не пустили и выгнали первый попавшийся. Роману он понравился, и он оставил Андрея принимать его дальше, а сам пошёл в боксы для приёма запчастей, куда Литовко загнал свой КамАЗ. Там его уже ждал пожилой прапорщик-узбек.

– Вашу проблему знаем, поможем, но бочки мало.

– Бери половину второй, – вступил в торг Погодин.

– Не, соляр не нужен, бензин нужен бочка или давай пятьдесят рублей.

– Вы вроде узбеки, а не евреи, – удивился Роман.

Деваться было некуда, после не очень долгих торгов порешили: сломанный дифференциал и два плохих домкрата они поменяют на новые за бочку соляры и почти полную бочку бензина, взятую для перегона автобуса.

– В автобус зальём только литров пятьдесят, до складов должно хватить, – изложил Роман Литовко.

Все дела закончили только в самом конце дня, уже вечером выгнали две машины на специальную стоянку и разбрелись по машинам. Роман спал на матрасе в прохладном кузове, Литовко – в кабине КамАЗа, Кирсанов – в своём автобусе.

Утром, заправившись на складах, актепинцы двинулись в обратный путь и в среду к исходу дня подъехали к воротам своего автопарка.

Роману, конечно, пришлось объясняться за четыреста излишне израсходованных литров топлива, брать на свою роту списание соляры и бензина, но что это было в сравнении с тем, что они выполнили задачу, прибыли без потерь и выжили в жаркой пустыне! Он жалел только об одном: что не успел заехать к своему другу Лому, и поклялся, что в следующую командировку обязательно встретится с ним.