Я всё та же, та же,
Только ты уже немного не такой,
И моя любовь к тебе всё та же,
Старая, как жизнь за пять веков.
Я думала, что на этом вдохновение, неизвестно откуда в один миг возникшее во мне, оставит меня в покое, но не тут-то было. В моей голове возникали всё новые и новые четверостишия. Я вставала с постели, чтобы записать эти строки, столько раз, сколько в моём сознании в ту ночь возникали четверостишия. Все они были записаны сразу начистоту, без каких-либо потом изменений и дополнений.
То же чувство, не угасшее с годами,
Только ставшее от горечи сильней,
Та же рана, нанесённая не кинжалом
И с годами ставшая больней.
Тот же голос шепчет мне ночами:
"Глупая! Забудь ты обо всём…
Что ещё быть может между вами,
Если в жизни вам не быть вдвоём?"
Тот же трепет дорогих воспоминаний,
Что в моих волнует жилах кровь,
Та же мука безнадёжных ожиданий,
Увы, которая уж не вернёт любовь.
Я всё та же, та же.
Только ты уже немного не такой.
И моя любовь к тебе всё та же,
Старая, как тысячи веков.
Я думала, что меня посетило лирическое вдохновение только в ту памятную для меня ночь, но, к счастью, теперь вдохновение стало моим частым гостем. Не знаю, кого мне больше благодарить – Ирину, снимок Алена в газете или мои переживания, благодаря которым из моего сознания или из моего сердца вышло более 50 стихов, которые я писала на протяжении всей своей жизни и посвящала своему любимому человеку.
На следующий день я попросила учителя по труду в нашей школе сделать мне рамку размером 10 см на 15 см для того, чтобы поместить в неё газетный снимок. Он не только изготовил красивую рамку, но кроме задней картонной стенки ещё вырезал кусочек стекла, чтобы мой снимок был защищён от пыли.
Вернувшись домой в тот вечер, я вбила второй гвоздь в стенку прямо над тем гвоздём, где с первого дня у меня в комнате висел на цепочке кулон Алена, "Звезда Шерифа".
Теперь я каждый день видела "портрет" своего любимого человека. Хоть смотрящий на меня с газетного листка Ален снова причинял горечь и боль от воспоминаний, но всё же с того дня на душе у меня потеплело – я могла теперь видеть Алена не в моём воображении, а на фотографии, это давало ощущение реальности.
Скоро наступило лето.
До моего отъезда из села Приютное оставалось совсем несколько дней. Моя радость от скорой встречи с родными и от предстоящей свободы омрачалась расставанием с Сереньким. Я мечтала взять его с собой и написала родителям письмо с просьбой разрешить его привезти с собой, но моя мать не любила животных, и мне в категорической форме было отказано в просьбе.
Вот поэтому последние дни до отъезда я занималась поиском "хороших и добрых" рук, в которые я бы отдала своего любимого найдёныша. Такой будущей хозяйкой Серенького оказалась одинокая женщина, лет 50-55, которая жила в общежитии на том же этаже, что и я, тоже в крайней комнате, только в противоположном конце коридора.
И вот наконец-то наступил день, когда я, со слезами расставшись с любимым котёнком, за 5 месяцев превратившимся в красивого серого кота, и без слёз расставшись со своими многочисленными коллегами и не менее многочисленными учениками, ехала на автобусе до Элисты, чтобы там сесть на самолёт до Сочи.
ГЛАВА 12. МЕЧТЫ ИНОГДА СБЫВАЮТСЯ
В аэропорту Адлера меня ждал счастливый отец, который был очень рад моему скорому возвращению их дальних мест, но счастье родительское было недолгим, потому что через 2 недели я снова оставляла их.
Отдохнув дома, вдоволь накупавшись в море и загорев, как мулатка, а главное – отъевшись на домашних харчах, я снова собралась в дальний путь. Наконец-то наступила в моей жизни пора осуществить самую заветную жизненную мечту – жить и работать в Ленинграде.
В конце июля скорый фирменный поезд "Северная Пальмира" домчал меня до Московского вокзала Ленинграда, где я вышла со своим небольшим чемоданчиком (55 см х 45 см х 20 см), с которым я уехала поступать в Университет в Краснодар в 1970 году и с которым вернулась из Калмыкии.
Сначала я решила остановиться у своей тёти Оли и двоюродного брата Виктора, которые жили на улице Желябова в 2-х минутах ходьбы от Невского проспекта. Мой двоюродный брат Виктор был старше меня на 10 лет. Он был очень высоким, красивым парнем. Хоть братец и слыл красавчиком, но всё ещё пребывал в статусе холостяка, видно, пока не встретил своего женского идеала, достойного называться его женой.
Тётя Оля с удовольствием приютила меня на несколько дней, пока я ни устроюсь самостоятельно.
Она обычно целыми днями находилась в своей комнате, только несколько раз выходила на общую кухню в коммунальной квартире. Поскольку между соседями были довольно сложные и натянутые отношения, то каждый из соседей старался поменьше показываться у других на глазах.
Моё общество радовало тётю Олю ещё и потому, что она почти всё время находилась в комнате одна. Сын Виктор целыми днями пропадал на работе, а вечера и ночи проводил у своей последней "зазнобы".
Вечерами я возвращалась в коммуналку к тёте всегда с чем-нибудь вкусненьким к чаю, а также покупала продукты, из которых потом готовила нам вместе ужин. С утра до позднего вечера я моталась по своим делам, а вечером мы с тётей Олей ужинали, смотрели телевизор, и я отчитывалась за проделанную работу в тот или иной день.
Мне нужно было решить 3 важные задачи – оформить прописку в Ленинграде, найти достойную работу по специальности и снять комнату для проживания.
Друзья моих родителей обещали сделать прописку в Красном Селе, а с такой пропиской можно было легко устроиться на работу в Ленинграде.
Пока готовились, продвигались из кабинета в кабинет и подписывались многочисленные бумаги и документы для прописки, я ездила по всему Ленинграду. Я в те дни объездила город из конца в конец по плану – по ранее составленному списку из крупных заводов и НИИ, в которых могли быть патентно-лицензионные отделы, где требовались специалисты со знанием европейских языков.
Первым в моём списке, состоявшем из 3-х листов, значился Ленинградский Металлический завод. С него я и начала свои поиски.
Когда я обратилась в отдел кадров со своим вопросом, меня попросили минуточку подождать, потом, поговорив 2-3 минуты по внутреннему телефону, попросили уже подождать 15-20 минут, пока ни освободится начальник интересующего меня отдела.
Моя первая попытка, можно считать, была удачной. Через обещанные 20 минут ко мне в отдел кадров спустился мужчина 40 -45 лет, который был начальником отдела. Он поговорил со мной, спросил, какую работу я хочу, и посмотрел мои документы и диплом. После ознакомления с моим вкладышем к диплому его отношение ко мне немного потеплело, и он сказал, что в данную минуту не может меня к себе взять, а вот через 1-1.5 месяца у него появится вакансия– его переводчица уходит в декретный отпуск. Он дал мне свой рабочий телефон, по которому мне нужно было позвонить ему через месяц.
Ура! Начало было положено. Но загвоздка заключалась в том, что мне надо было до 1-го сентября устроиться на работу, чтобы не прерывать трудовой стаж. Металлический завод я оставила, как запасной вариант, и продолжала поиски работы.
К концу августа я получила желанную и долгожданную ленинградскую прописку в своём паспорте. Самая важная и трудная задача была выполнена, оставалось найти работу, которая бы нравилась мне.
Как ни хорошо мне жилось у тёти Оли на Желябова, но бесчисленным клопам, поселившимся в её комнате с доисторических времён, жилось ещё прекрасней – моя молодая и свежая для них кровушка оказалась по вкусу, и они безжалостно и нещадно пили её из меня. Я ходила вся покусанная и расчесанная – на мне не было живого места. Что мы только ни делали с тётей Олей, чтобы их вытравить, но они оказались живучими и бессмертными, на них ничего не действовало. В этой неравной борьбе они одержали победу.
