Катан вышел во двор. Там уже построились солдаты сопровождения, и Тауриэль их распекала за что-то. Миримэ, Сиги и Каминари тоже были тут и стояли рядом со своими лошадками. К лошади Каминари был приторочен большой тюк, видимо, со вчерашними покупками, но она сама была всё так же одета в школьную форму. При приближении Катана, девочка, исподтишка показала ему кулак. Сиги что-то насвистывал себе под нос, проверяя конскую сбрую. Миримэ же демонстративно отвернулась от него.

– По коням! – скомандовала Тауриэль.

– По коням! – прокричал, повторяя команду эльфийки, тот самый солдат-весельчак, видимо, он-таки был главным в отряде сопровождения.

Тауриэль подошла к Каминари и, тыча пальцем ей в грудь, не терпящим возражений тоном, втолковывала:

– А ты! Чтобы научила своего визави заклинанию с шаровой молнией. Это не значит просто её вызывать! Научи его управлять ей. А ещё научи развоплощать уже ненужные “шарики”!

– Хорошо, госпожа! – послушно закивала головой Каминари.

Миримэ запрыгнула в седло. Катан подошёл к ней и, как вчера, хотел забраться на лошадь позади неё. Но эльфиечка остановила его:

– Нет! Думаю, тебе теперь за спиной Тауриэль следует ездить, – обиженно бросила она слова в лицо Катану и легонько стукнула пятками по бокам лошади, заставив ту двинуться вперёд.

– За что ты так? – Катану лишь осталось непонимающе хлопать глазами.

Солдаты уже все были в сёдлах и начали выдвигаться со двора на улицу. Каминари, забираясь на свою лошадёнку бросила:

– Ни-ни! Ты слишком толстый для моей животинки!

Тауриэль уже выезжала со двора вместе с солдатиками. Всё. Во дворе остался только Сиги с его лошадкой. «Ну, уж нет!» – передёрнуло Катана от одной только мысли путешествовать с этим “бандитом” так близко. Тут во двор из конюшен вышел мужичок, ведя под уздцы чёрную, как ночь, лошадку-тяжеловеса с белым пятном на лбу.

– О! Привет! – поздоровался с новоявленным Катан. – Хорошая лошадка!

– Это не лошадка, господин, это – конь, мерин!

– Понятно. Как конягу зовут-то?

– Кого? – удивился хозяин копытного. – У нас не принято имена вещам давать!

– Вещам? Но он же живой!

– Вьючное или ездовое животное – всего лишь инструмент в руках человека. У инструмента есть название, а имя ему ни к чему.

– Во-о-от оно как, – протянул, не став спорить Катан, – а продай-ка его мне! Сколько?

– Не могу, господин хороший!

– Две золотых!

– Не могу, он…

– Три!

– Не могу: он уже продан! Он и так уже Ваш! Его купила госпожа Тауриэль ещё вчера для Вас!

«А она, действительно, заботится о своих», – мелькнуло в голове у Катана.

– Взбирайтесь, господин хороший, – проговорил мужичок, подведя коня к Катану, – животинка спокойная, как госпожа Тауриэль и желала.

На коне уже всё имелось для поездки: седло, сбруя и стремена. Катан вспомнил, что в кино на лошадь взбирались, сначала сунув ногу в стремя. «Что же, – попробуем». Катан, стоя слева от чёрного жеребца, поставил правую ногу в стремя, руками ухватился за переднюю луку седла, распрямил правую ногу, подтягивая туловище руками и перекинул левую ногу через седло. И вот Катан в седле. Только почему-то задом наперёд.

– Господин хороший, ножку-то другую сначала надо было в стремя ставить: дальнюю от коня!

– А… – раздосадовано протянул Катан, – теперь ещё и слезать надо.

– Да ты истый берейтор[32]! – хохотнул Сиги и тоже поехал со двора.

Катан, схватившись двумя руками за заднюю луку седла, после сложных манипуляций умудрился перекинуть ноги так, чтобы развернуться лицом вперёд, как и его конь под ним.

Катан наклонился вперёд, потрепал мерина по холке:

– Как же мне тебя назвать?

И Катан стал перечислять: Черныш, Пепел, Уголёк. На последнее имя конь отозвался тихим ржанием и тряхнул головой.

– Отлично! Теперь твоей кличкой будет “Уголёк”, – удовлетворённо заявил Катан, а Уголёк громко фыркнул.

Катан тронул стременами бока мерина, и тот тронулся вперёд. Катан взял в руки поводья, учась обращаться с ними, направляя Уголька следом за отрядом.

– Счастливого пути! – громко пожелал мужичок.

– Спасибо! До встречи!

Отряд двигался по улицам города тихим шагом и Уголёк без труда нагнал остальных товарищей нового хозяина. Катан направил его обгонять арьергард и занял своё вчерашнее место в отряде – следом за Миримэ и Каминари. Пару раз Катан пытался заговорить с Миримэ, но та демонстративно молчала. На привале Каминари взялась активно натаскивать Катана в работе с шаровой молнией.

– Слушай, Ками, чего это Миримэ вдруг так взъелась на меня? Я её чем-то вчера обидел?

– Ты от природы дурак или только тут таким стал?

– Я же в твоём теле. Наверное, это от тебя досталось! Не удержался и съязвил Катан.

Девочка недовольно засопела:

– Всё на этот раз, иди, заряжайся!

– Нет, правда: ты хоть намекни! – жалобно, но с ноткой раздражения взмолился Катан, доставая из сумки один из кристаллов и зажимая его в ладони.

– Что с тобой, дубиной, сделать… Она обиделась, что ты ночь провёл с Тауриэль.

– Я, что: специально? Или по собственному желанию? Она же мой наниматель и командир. Насильно затащила меня к себе.

– Ага, ты даже не попытался остановить её. Хотя… чего молодого и холостого парня винить, что он поддался чарам красивой эльфийки? Я бы точно ещё как бы поддалась и была бы совсем не против. В своём теле…

– Всё равно не понимаю! Я же ничего плохого не сделал!

– А хорошего? – подмигнула Каминари.

– Тауриэль просто хотела посмотреть, чего я уже умею в магии. Так и сказала: «Покажи мне всё, что умеешь!»

Девочка хмыкнула:

– И ты показал ей свою… “магию”?!

– Ну да: наколдовал шаровую.

Каминари пристально смотрела на него: не шутит ли он? Всхлипнула пару раз, сдерживая себя. Потом сдерживаемые всхлипы переросли в неудержимый смех. Девочка билась в истерике, катаясь по траве:

– Он… Наколдовал… Молнии шар… Ой! Держите… меня семеро! – едва умудрялась она вставлять слава в свой безудержный смех.

Наконец, отсмеявшись, утерев кулачками слёзы, она заявила:

– Теперь-то понятно, почему командир такая злющая сегодня, а ещё вдруг потребовала меня молнию развоплощать тебя научить. Небось, полночи ждали, пока она исчезнет. Тут она опять едва не начала смеяться. Как мы все, все: и я, и обе эльфийки, могли забыть кто ты!

– Кто я?!

– Маленькая, глупая, девочка…

– Попрошу называть меня Катаном! – обиженно заявил Катан.

– Ну, ты и можешь насмешить! – всё ещё переводя дыхание, заявила девочка. – Не переживай, поговорю я с Мири, улажу ваше “недоразумение”. Не будет она больше на тебя дуться. Ещё и виноватой её заставлю по отношению к тебе почувствовать. Раз повеселил меня так.

Время привала закончилось, командир солдатского отряда поднимал своих подчинённых в сёдла. Тронулись дальше в путь. По дороге Каминари и Миримэ уехали чуть вперёд, подальше от Катана, и о чём-то оживлённо беседовали.

На следующем привале Миримэ подошла к Катану и с заискивающей, виноватой улыбкой стала извиняться, что она была неправа, да и, вообще говоря, не имела никакого права так себя вести в любом случае. Очень-очень виновата и просит прощения. Катан уверил её, что всё в порядке, и ему не за что держать на неё зло. Потом подошла Каминари и растащила их в разные стороны, сказав: «А ну-ка разбежались голубки! Нам ещё с Катаном тренироваться надо!»

Уже поздно вечером, на очередном привале, Тауриэль подошла к Каминари и потребовала от неё отчёта по готовности Катана к заключительным испытаниям перед Советом. Девочка ответила, что ученик ещё не совсем готов, а на нападки эльфийки, что Каминари не выполняет своей работы, заявила, что по её же, Тауриэль, распоряжению обучала Катана сегодня управляться с шаровой молнией. И научила, кстати… Тауриэль смутилась и спросила, сколько ещё времени нужно для обучения Катана, вернее – для подготовки того к испытанию. «Этот, и ещё парочка тренировок», – пообещала Каминари. Тогда Тауриэль дала распоряжение заночевать тут же, в полях, на месте этого привала. Каминари и Катан продолжили тренировки, перейдя к управлению расходом маны. Кристаллы Катана уже давно перестали успевать восстанавливаться между перезарядками “ученика”, поэтому Тауриэль выделила из запасов отряда ещё “камушков”.