-То, что Прошение пошло от Клана Намикадзе, немного разрядило обстановку, это так. Ты помнишь, когда вы с Утакатой отослали сюда, в «Драконье Ущелье», Суйгецу? По глазам вижу, помнишь. Суйгецу, только потому, что он омега, его не посвятили в тайну Клана, не так ли?

Райга долго — долго молчал, молчал и Эй, терпеливо ожидая ответа, и стало так тихо, что было слышно лишь, как ревёт море, бьющееся в скалах… Там опять начался шторм. Наконец Райга с усилием произнёс то, о чём не хотел говорить никогда, даже под пыткой. Вздрогнув, избегая пытливого взгляда, нехотя подтвердил:

-Суйгецу узнал только то, что ему позволили узнать.

Поднял вверх по — прежнему сжатые в кулаки руки и рявкнул:

-Никто, слышишь, никто не должен раскрыть моему сыну правду! Иначе я сверну ему шею.

Задохнувшись, он на секунду прикрыл глаза, чтобы сдержать боль, рвущуюся наружу. Он так и не смог забыть тот день, когда Утаката признался ему в своём грехе. В том, что не сдержал слова и не уничтожил фолиант. Проклятый фолиант. До той страшной секунды, когда Утаката сообщил ему про поступок Суйгецу, он наивно считал, что ничего плохого в том, что он не требовал от супруга «уничтожить фолиант», нет. Так, пару раз попросил того «сжечь» от греха подальше. А Утаката всегда был т̀ак убедителен! Так ластился к нему, так мило улыбался, упрашивал, убеждал, что он сумеет всё сохранить в тайне. И ничего страшного в том, что книга цела, нет. Ками! К̀ак же он был влюблён и наивен! Даже когда фолиант пытались украсть, боги не поставили его мозги на место… Он слабо улыбнулся, не реагируя на удивлённый взгляд кузена. Любовь, что же ещё. Несмотря на свою суровость, он всё же безумно любил свою омегу, и не хотел огорчать её. Безответственно потакал капризам. Пока всё не стало плохо. ̀Очень плохо. Он вспомнил, как Утаката стоял перед ним на коленях и клялся, что не сказал их сыну всю правду. О тех вырванных листах… Чёртовы Учихи! Наверное, этот пр̀оклятый Клан в самом деле берегут демоны. Иначе как можно объяснить то, что, несмотря на восстание в провинциях, что устроил их старший отпрыск… На то, что внезапно нашедшийся Глава Клана признал правоту за отпрыском своего давнего врага… Прошение первым подписал не он. Иначе… Это, в самом деле, было бы похоже на самоубийство. Потому что именно Клан Учиха был тот самый «первородный» Клан, собственно, и придумавший Аукцион. И кто наивно полагает, что возможно всё, в том числе и опротестовать то, что сами же и придумали… Заблуждаются… ̀Очень заблуждаются. Как же они все заблуждаются! Автоматчики «Ущелья» тому пример. Райга тряхнул головой, отгоняя призраков прочь. Пусть небеса разверзаются над одними виновными. Его Клан достаточно заплатил за сомнительную честь остаться «в стороне». Как и за то, что в крови Клана Ходзуки течёт немного крови Клана Учиха. ̀Этот факт будет тоже похоронен. Он кинул мимолётный взгляд в сторону. Утаката поклялся… В этот раз поклялся… Прервав связь, сухо кивнув на прощание, альфа пошёл в «каминную».

В дверях Райга приостановился, стараясь идти тише. Словно зачарованный, уставился на, бесспорно, восхитительную картину. Омега, укачивающая на руках ребёнка. Наверное, маленький капризничал, но, наконец, заснул, доверчиво прижавшись к тёплой груди «мамочки». И то, как нежно укачивает малыша Утаката, как что — то тихо ему напевает, мимолётно целуя розовые щёчки, наполняло альфу такой непривычной теплотой… Что брови, хмуро сдвинутые к переносице, сами собой расслабились, «вернулись на место», а плотно сжатые губы тронула улыбка. Будто и не было того тревожного разговора пять минут назад. Не было ожидания беды. Не было «автоматчиков». Ничего не было. А только он и его омега. И их малыш. Райга не ожидал, что неожиданно захочет ощутить то давно забытое чувство покоя и беззаботности, которое он испытывал в далёком детстве. Не соответствовать образу «крутого, сильного самца». Бесспорно лидера. Альфа — самца. А быть… нежным, заботливым отцом. Просто быть счастливым. Он слегка нахмурился, и тут же снова улыбнулся, широко и открыто. Когда поймал ответную улыбку омеги. Утаката почувствовал присутствие своего альфы, обернулся. Осторожно придерживая младенца, приложил палец к губам, но Райга понял без слов. Он, обычно такой неприступный, даже замкнутый, менялся на глазах. Тихо ступая, подошёл вплотную, жадно ловя тёплый свет лучистых, любимых глаз. Замирая, когда Утаката прислонился к его мощному, крепкому телу своим. Шепнул, потираясь о макушку омеги:

-Заснул? Пойдём, положим малыша. Мне кажется, у нас срочное незаконченное дело. Как думаешь?

А сам едва не задохнулся, когда вдруг понял. Можно быть крутым. Сильным. Мачо. И в то же время быть нежным, тихим, внимательным. Когда у тебя есть любимый. И… Дети. За это можно выдержать «автоматчиков». И то, что привело к этому. Райга наклонился и накрыл губы омеги своими.

-Я думаю… — прошептал Утаката, еле переведя дыхание после долгого поцелуя, — что дела надо доводить до конца. И, сделав вид, что не понял пошлой улыбки своего альфы, встал с кресла. И ещё он подумал, решительно поворачиваясь спиной к камину…

… Когда — нибудь меня поймут. Почем̀у я это сделал.

====== Глава 63. ======

«Ты молчи о беде своей!

Никому не дано понять…

А разбили — возьми и склей,

погасили — зажги опять!»

Ведущая ток — шоу «Исключительно Для Омег»* повернулась от экрана, где демонстрировали очередные шумные дебаты по поводу поправки в Закон:

-Это уступка статусу омеги в нашем обществе или тактический ход?

Саске щёлкнул пультом.

-Ээй! — сердито вскинулся Суйгецу, колдовавший над спутанным клубком шерсти, — Я, вообще — то, слушаю телек!

-Значит, тебе однофигственна тема «слушаний», — справедливо заметил Саске, усердно перебирая каналы. Судя по молчанию, Ходзуки оспаривать железный довод не собирался. Услышав довольно приятную мелодию, Саске остановился на нейтральном, с музыкой, канале. Покосился в сторону друга. Тихо матерясь, тот ковырялся в ярко — оранжевом клубке, становящемся всё сильнее и сильнее запутанным, и, видимо, муки творчества грозили вылиться в катастрофу. Недоверчиво присмотрелся:

-Херня какая — то… Ты уверен, что ̀это будет свитер?

Светловолосый замер над изделием. Предупреждающе засопел, сверкнул глазами:

— Слушай, бывший Учиха… Вот гд̀е твоя благодарность?! Я тут помогаю, чем могу, потому что кое — кто у нас ходит и стонет, что руки отекают… Вот не понимаю, к̀ак такое возможно?! Может, с физиологической точки зрения… это у тебя отекает мозг? Говорят, беременные склонны к всяческим причудам, то есть извраще… Ай, я же шучу!

Саске с секунду поразмышлял и оставил подушку в покое. Мстительно заметил:

— Ты будущий медик, или кто? Вот и разберись, а вообще, я сказал, что мне трудно шевелить руками, значит, трудно. С беременными не спорят! И да, ещё. Ты же уверял, что умеешь вязать получше некоторых… твои слова? Скажешь, не твои? Повторить подробно?

Не уловив подвох, Суйгецу покачал головой и с умным видом изрёк:

-Про недовязанную безрукавку с гербом ** будешь рассказывать детям и внукам. Свитер главе семейства ты уже «осилил», хех.

Сделав вид, что не заметил, как при последних словах пальцы друга изобразили возмутительные «кавычки», Саске прижмурился и ехидно заметил:

-Ааа, ты же меня уверял, что умеешь вязать, и, собственно, это одно из твоих многочисленных умений, про наличие которых я в принципе не в курсе! Ну, я про… «да что там… набирай петли и всё, свитер сам свяжется».

-Я такой чуши не говорил! — запротестовал Суйгецу, тайком обрывая явный узел. И добавил:

-Вот подожди, я тебе докажу…

Засмеявшись, Саске попытался изобразить, как удирает от «грозного» Ходзуки, забыв, что заметно округлившийся живот иногда смещает центр тяжести, причём неожиданно и в разные стороны, и, неловко повернувшись, чтобы не завалиться, замахал руками. Локоть попал по невинному пульту.

-… —Набирает обороты!

-Опять «Исключительно Для Омег», — тихо заметил Суйгецу, забывая про вязание. И осторожно посмотрел на Саске.