-Ты нашёл покой, отото?
— Одзии — тян.
Не поворачиваясь, Глава Клана Учиха спросил:
-Ты осмелился привести его сюда, утимаго…
И, помолчав с минуту, добавил:
-Ты думаешь, я простил тебя, Ашура?
— Одзии — тян…
Краем глаза Индра видел фигуру того, кто посмел нарушить его уединение. Ему и поворачиваться не надо было, чтобы догадаться. Учиха Фугаку. Первый и единственный внук. А ветер, минуту назад игравший с его кимоно, донёс ненавистный запах, столь характерный для альф Клана Намикадзе. Упрямо сжав губы, покачал головой, когда Фугаку, не дождавшись ответа, снова окликнул его, подчёркивая, что пора перечеркнуть ненависть не только с трибуны, но и здесь. Здесь и сейчас:
-Софу. ***
Учиха сделал пару глубоких вдохов. Хотел рассердиться, дать волю гневу, но неожиданно ощутил, как гнев уходит. Тихо, тихо, как уходит вода от берега. Может быть, так и должно быть? Оставить гнев в прошлом, если уже и боль от потери не исчезла совсем, но стала более привычной, а когда решал судьбу двух юных щенков, вдруг понял, что это и есть — обрести надежду, что может быть иначе, чем видеть гибель и быть бессильным помочь. Спасти. Ведь так? Индра медленно обернулся, встречая спокойный взгляд ослепительно — синих глаз. Ничуть не поблекших за всё то время, что он не виделся с их обладателем. И так похожих на глаза одного из молодых щенков. Дерзкие, бросающие вызов всему миру, глаза альфы Клана Намикадзе, которому он отдал омегу Клана Учиха. Их Клана. Может быть…
-Ты понял, Индри?
Индра едва не задохнулся. А ведь. А ведь когда — то они так называли друг друга, когда родилась их дружба. Друзья и вечные соперники… «Индри» и «Аш». «До» самоубийства Изуны. Он гневно прищурился, хотел сказать внимательно наблюдающему за ним Ашуре: единственное, что он понял, это…
-Нельзя отдавать плоть от плоти на потеху безнравственности.
Ашура склонил голову. Он признал за Индрой право недоговорённости. В конце концов, это только начало пути, а будущее — за молодостью. И… кто знает? Только тихо добавил, не удержавшись:
-Я выбрал неверный путь. Тогда… когда можно было что — то изменить. Наверное, слишком верил в Закон и в то, что поступаю правильно. Поэтому и потерял свою омегу. Сколько раз я прокручивал в голове тот день, тот последний день, когда мы виделись с ним! Если бы я знал, что это наша последняя встреча, наш последний разговор! Но я же альфа, самонадеянный альфа, я считал, что, если я признался, рассказал о своих чувствах, то всё будет хорошо. Я, альфа, готовился пойти на тот проклятый Аукцион и деньгами «выкупить» любовь всей своей жизни. Горько, так горько осознавать свою единственную, но такую роковую ошибку! Знать, жить с тем, что, по правде, я ничего не изменил тогда. Я, наверное, подсознательно думал, что Изуна… Изуна также будет покорен судьбе. Наверное, только это и может немного меня оправдать. И объяснить, почем̀у я сказал ему про Аукцион.
Судорожно вздохнув, Ашура на несколько мгновений прикрыл глаза. Он только говорил, а, казалось, он снова стоит напротив юного, ослепительно красивого омеги… И сообщает про Аукцион. И обещает выиграть «во что бы то ни стало». Каким самодовольством тогда, наверное, веяло от него! И с каким непередаваемым удовольствием он, «нынешний», отвесил бы себе, «прошлому», хорошую, знатную затрещину! От всей исстрадавшейся души!
-Болван… — прошептал Намикадзе сквозь зубы, и, пропустив мимо ушей усмешку Индры, продолжил ещё более горячо:
— Но мой… мой правнук, мой Наруто. Когда ко мне обратились, чтобы я помог тренировать его перед боем… Я понял, что в нём не только моя кровь, кровь Намикадзе. Но и потерянный смысл жизни. Возможность получить прощение Изуны. И, веришь или нет, я загадал. Если Наруто победит, я буду прощён.
Что — то дрогнуло в сердце Индры, который, на первый взгляд с бесстрастным видом, слушал исповедь Ашуры. Не удержавшись, он повернулся к бывшему другу, открыто улыбнулся, прищуривая глаза:
-Ты всегда выигрывал в азартных играх… верно?
Ашура с минуту молчал, только вглядывался в лицо Учихи, с жадностью ища черты того, о ком только что говорил, и, наконец, понял самое главное. Что он впервые за всё время спокоен. Так, как был бы спокоен человек, находящийся в ладу со своей совестью. Строгие, волевые черты лица старого альфы чуть дрогнули. «Если Наруто победит». Наруто. Намикадзе Наруто победил, выиграл бой за Учиху Саске. Выиграл право для Клана Намикадзе смело смотреть вперёд, не стыдясь и не боясь ничего и никого… И это… «Это… то, что с молодой, горячей кровью дало мне силы жить дальше… самое прекрасное». По тому, как чуть сощурились глаза Учихи, он понял, что произнёс свой речитатив вслух. Кивнув, обозначил:
-Да! Чёрт возьми… да! И я не отрекусь ни от одного своего слова! То, что мы, альфы Клана Намикадзе, чего-то, да ст̀оим… Это самое прекрасное. Как и наша с Изуной любовь. И, знаешь, что, Учиха?
Он чуть поклонился и, выпрямляясь, уверенно сказал:
-М̀ой Наруто и тв̀ой Саске. Вот то, что станет символом новой надежды на безоблачное будущее. Ты понимаешь, о чём я. Иначе не подписал бы Прошение. Верно?
Индра с минуту смотрел на Намикадзе, и вдруг рассмеялся:
-Мошенник… Ты и тут умудрился меня опередить… Но, Аш. Тем не менее, я признаю. Я не смог бы подобрать своему правнуку более достойного альфы, чем… твой правнук. Честно. Именно поэтому… я, наконец, смог тебя простить.
Слёзы подступили к горлу. Чтобы скрыть их, Ашура отступил на пару шагов, отвернулся. Всмотрелся туда, куда несколькими минутами ранее смотрел Индра, прошептал, тихо, так как спазм мешал говорить в полную силу, но Индра услышал:
-Главное, что Изуна меня смог простить тоже… Я это почувствовал. Особенно когда узнал, что история Намикадзе и Учих повторилась. Наверное, когда Наруто победил, тогда я это и понял. Что судьба дала ещё один шанс.
-Думаю, наши внуки его не упустят, — хмыкнул Индра.
Словно подтверждая, угуису снова запел свою песню, громко, тревожно, оборвав вдруг на пронзительной ноте. Крупная рыба ударила плавником, и всё стихло.
Чуть поморщившись, Райга покачал головой:
-Что спорить? Есть ли смысл?
Альфа на экране скайпа возмущённо открыл рот:
-То есть ты не понимаешь?!
Ходзуки устало оперся о стол кулаками, каждый из которых мог запросто свалить с ног быка, и задумался. Собеседник в ожидании реакции на своё замечание замер, пристально вглядываясь, и, судя по тому, как плотнее сжимались губы и каменели скулы, осмотром он был явно недоволен. Вернее, тем, что он видел.
-Думаешь, кузен… — медленно начал он, поскольку Райга упорно хранил молчание и первым заговаривать не собирался, — мы просто так держим автоматчиков?
Райга вскинулся. С одной стороны, он прекрасно понял, о ч̀ём намекает «родственник», но, с другой стороны…
-Помнишь поговорку нашего дядюшки?
Эй, чуть остыв, проворчал:
-Если сбить орла, сохранишь курицу.****
-Вот — вот, — Райга постарался не повышать голос, когда продолжил. Знания иногда бывают далеко не так полезны…
-Если бы Клан Учиха первым подписал Прошение… как любит говорить мой первенец, им была бы хана. Несмотря на то, что именно Индра — сама объяснил на Заседании зарвавшейся, вернее, заигравшейся в «азартные игры» элите, чт̀о поч̀ём… Их разорвали бы на куски. Если бы «их» слово было бы первым. Такой вот парадокс. Чёрт, иногда я жалею, что принадлежу к этой самой «элите». Но что толку? Кровь, как и происхождение, из себя не выдавишь. Да и тогда у меня не было бы того, что так дорого мне сейчас.
Эй фыркнул. Он прекрасно понял, что Райга опять принялся философствовать. Наверное, рождение второго ребёнка размягчило его сурового кузена до невозможности. Иначе выходки Суйгецу не сошли бы тому с рук, да и Утакате бы досталось, несмотря на беременность, роды, и статус «любимая омега». И всё потому, что Ходзуки Райга «действительно» любил свою омегу. Но… Нахмурившись, Эй вспомнил. То самое, из — за чего он не спал всю ночь и еле дождался утра. Вспомнив, как рычал разбуженный Райга, когда он включил ноутбук, решив, что «три часа», это самое время, когда можно «открыть сеанс связи». Но…
