Настоятель Храма.
«Хук справа», помним?
====== Глава 57. ======
«…И наступает час, когда хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило…»
Суйгецу подался вперёд и решительно двинул яркое, красочное меню в сторону Саске:
-Я уже понял, что собеседник из тебя никакой. Но давай немного подкрепимся, прежде чем возвращаться?
И, уловив, как брюнет поспешно отгибает широкий рукав лёгкой блузки, уточнил:
-Если ты помнишь, Индра — сама не возражал, чтобы я тебя вытащил на свежий воздух. И твой аники тем более.
Саске дотронулся до ламинированного квадрата, пролистнул пару страниц. Суйгецу был очень убедителен, когда старался чего — то добиться. В этот раз он всё — таки уговорил Учиху, что, даже если тот откажется от пищи и воды, «сражение альф» не отменят никогда. А вот если Наруто — потом — узнает, как изводил себя тот, ради которого он принял вызов, счастливее парень не станет. Трудно сказать, чт̀о сильнее всего подействовало на Саске. Вернее, он никому бы не признался, но, когда Ходзуки в запальчивости брякнул «... откажешься от пищи и воды», перед глазами Саске встал Гаара. Тогда, в их поместье «Хиасоби»*, когда он отстаивал свою свободу.
-Ну, хорошо, — Саске подождал, пока довольный Суйгецу сделает заказ практически с каждой страницы, и, ограничившись более скромным выбором, попросил принести чай с мятой.
Пока готовился заказ, Саске с удовольствием принялся потягивать через соломинку напиток, ощущая с каждым глотком, как постепенно возвращается утраченное равновесие и утихает тревога. Он облизнулся и прикрыл глаза, чтобы немножко растянуть мятное послевкусие, оставшееся на кончике языка, да и просто посидеть спокойно. «Всё будет замечательно». Мысль словно возникла ниоткуда, обретая плоть и кровь, и укрепилась, стирая с лица омеги следы стресса и беспокойства; если он не будет психовать и немножко больше верить в своего альфу, в мире прибавится равновесия. А устроить взбучку Наруто он ещё успеет. Вздохнув, омега принялась осматриваться.
-Правда, прикольный дизайн? — тут же отреагировал Суйгецу.
Дизайн кафе «Тайё»** полностью соответствовал названию, видимо, хозяева, родом с Окинавы, очень любили морские мотивы. Впрочем, вся обстановка была подобрана со вкусом и ненавязчива. Круглые столики из бамбука с прозрачной столешницей, гравировка стекла выполнена в неповторимом стиле, барные стойки с подсветкой. Тихая, ненавязчивая музыка (по вечерам в дальнем углу играли музыканты, так сказать, «живая музыка»), расторопные официанты. Само помещение, довольно огромное, было визуально поделено на две части. Сами столики располагались в «шахматном» порядке, вдоль прозрачного стекла, через которое виднелась улица. В «глубине», по всей территории кафе, проложен стеклянный трубопровод, с тем, чтобы многочисленные рыбы свободно перемещались из одного аквариума в другой. Оранжевые, золотистые, пятнистые, двухцветные. Груперы белопятнистые, апогоны двупятнистые, похожие на парусник платаксы горбатоголовые «тигровой» расцветки. Здесь и в самом деле были созданы условия, чтобы отдохнуть от стремительного ритма городской жизни: постоянные посетители кафе признавались, что замечали, как после наблюдения за тропическими рыбами улучшалось настроение и самочувствие. *** Саске сделал ещё один глоток. Он так увлёкся наблюдением за жизнью аквариумных обитателей, особенно за активными аплохейлихтисами ****, что забыл обо всём. Эти яркие, маленькие, шустрые рыбки были отличными объектами для наблюдения, привлекая всех своей подвижностью и прыгучестью. Сбившись в стайку, они быстро сновали вдоль стенок аквариумов, энергично огибая растения и иногда выпрыгивая над поверхностью воды. Когда наиболее активные рыбки вырывались из стаи, сияющей «радугой» проносясь в пространстве между крышкой и кромкой воды, раздавался детский смех и восхищённые вскрики. Многие пришли в кафе семьями, и сейчас наслаждались отдыхом. Своей окраской и подвижностью аплохейлихтисы привлекали внимание даже самых непоседливых детей, и Саске невольно засмотрелся на зигзаги подвижных малюток, да так, что Суйгецу пришлось его окликнуть несколько раз, чтобы привлечь внимание:
-Саске, да Саске!
… Встряхнувшись, Саске, наконец, услышал азартный рингтон сотового. Детская считалочка про Кицуне, переделанная в стиле рэп. Мелодию на сотовый ему, вместе с «чудом современных технологий», чёрный «Sharp» с алой «подсветкой» дисплея, «подарил» Наруто. Звякнула подвеска в виде забавного персонажа: девятихвостого лиса, подмигивающего каждый раз, когда невесомая цепочка приходила в движение.
-Алло?
Всё время, пока Саске разговаривал с невидимым собеседником, Суйгецу наблюдал, как друг всё время прикусывает губы и сжимает корпус сотового. По односложным ответам трудно было сделать какой — либо однозначный вывод, поэтому, когда разговор подошёл к концу, Ходзуки измучился от любопытства, несмотря на то, что, вроде, был не слишком любопытен.*****
-Хорошо…
Саске нажал «отбой» и осторожно положил мобильный на краешек стола, задумчиво изучая телефон, как будто увидел эту модель впервые. Когда Суйгецу, обдумав ситуацию, решился задать—таки нечто вроде «тебя это огорчает?», с вытекающим ожиданием разъяснения относительно личности звонившего, Саске заговорил об этом сам. Поднял голову и сообщил:
-Это был отец.
Суйгецу едва не свалился со стула. Лёгкая улыбка тронула губы омеги, и словно что — то невидимое убрало напряжённость, воцарившуюся несколько минут назад. «До» окончания разговора. Учиха, продолжая улыбаться, принялся барабанить пальцами по столешнице.
-Учиха — сама? — немедленно уточнил Суйгецу, решив, что, если у Саске внезапно установилось неплохое настроение, можно не париться по поводу «удобно» или «неудобно», и тут же добавил:
-Неужели тебя признала семья?
Саске призвал на помощь всё своё самообладание. Он ещё не решил, к̀ак отнестись к звонку отца. Фугаку — сан был похож на человека, вдруг обнаружившего, что отстаивал не те ценности. Но, поскольку эти самые ценности, равно как и понятия, были воспитаны в нём с самого рождения, впитаны, как принято называть, «с молоком матери», в одночасье отказаться от них альфа не мог. По иронии судьбы, «честь Клана Учиха», «приверженность устоям», сыграли с ним злую, суровую шутку. Он отрицал право младшего сына, ом̀еги, на самостоятельные действия, идущие вразрез интересам Клана. Не признавал за Саске, омегой, право вообще протестовать против любых решений его судьбы. Считал догмы элиты относительно продажи омег «истиной в последней инстанции». И ни разу не задумался о том, как мог страдать его младший отпрыск. Поэтому до самой последней секунды так яростно оспаривал поступок младшего Намикадзе и не подвергал сомнению выбор альфы для «оступившегося сына». Но, когда Итачи привёл на заседание Индру — саму, Фугаку, образно говоря, «перекрыли кислород». Не то, чтобы Учиха — старший принялся каяться и пытаться объясниться, он просто позвонил. Единственное, отчего Саске завис, это последняя фраза отца. «Возможно, я был слишком требователен». Взглянув на замершего Суйгецу из — под длиннющих «Учиховских» ресниц, Саске тихо продолжил:
-Ему трудно. Отцу. Понимаешь меня?
Ходзуки на всякий случай кивнул.
-Итачи... моего нии — сана... Потому и удерживали за границей, что могли убить, если бы он возразил. Про аукцион. Понимаешь? А потом, когда я потерял честь... и подавно. Отец оказался более человечным, чем ты, или кто другой, можете о нём подумать. Он не хотел потерять своего старшего сына. Понимаешь?
Ходзуки снова кивнул, прикусив язык, на кончике которого завертелся весьма ядовитый ответ, еще когда сидящий напротив, с потерянным выражением лица, Учиха начал оправдывать одного из тех, кто так переломал его судьбу. Впрочем… Подавив эмоции, Суйгецу воззвал к здравому смыслу. Разве возможно за столь короткое время полностью «перекроить» себя? Если ты хренову тучу лет исповедовал совсем другую религию? И, если Фугаку стремился оградить от беды старшего сына. И Саске это понял и принял, да к тому же у Фугаку — сана хватило смелости попробовать «поговорить» с младшим… то, чёрт, он, Ходзуки Суйгецу, в своё время тоже замешанный (пусть и невольно) в эту мерзость ******. Он будет последним, кто станет осуждать Учих за их… консерватизм.
