Слежку Наруто заметил тогда, когда уже ехал по Центру. Остановился, как всегда, на весьма оживленном перекрестке. Когда-то пробки, даже под вечер, его ужасно злили. Теперь нет. Теперь была прекрасная возможность подумать и прикинуть, как поступить.

Все это время — то есть с того момента, как механический голос объявил приговор, Наруто считал, что действует так, чтобы не сделать еще больнее единственному близкому человеку. Цунаде. Он помнил, как омега смертельно побелела, услышав по громкой связи (и это тоже входило в тот извращенный спектакль):

— Если не хотите увидеть кишки зятя, Вы исполните волю покойного Джирайи-самы. То, что он изложил в своем завещании. От и до.

От и до!

Успев среагировать, Наруто резко выкрутил руль. Машину здорово тряхнуло на повороте, послышался страшный визг. С трудом избежав столкновения «в лоб», Наруто ошеломленно уставился на руки, лежащие на руле. Вернее, руки, намертво вцепившиеся в этот самый руль. Да что такое, в самом деле! Он слегка откинулся назад, заставив себя разжать пальцы. Перевел взгляд чуть в сторону. Прямо сквозь опущенное вниз стекло — ехал с ветерком! В сторону оврага, куда едва не свалился, если бы не опомнился. И что поделаешь, если в голове, вперемешку с ревом мотора и диким воем трущихся об асфальт шин, все время прокручивалась одна и та же мысль, вспыхнувшая в мозгу за секунду до эпичного «вхождения в поворот». Об этом он и думал сейчас, наблюдая, как постепенно мир вокруг начинает оживать, и звуки проступают, один за другим. Как и картинка проясняется, сменяя черноту перед глазами.

Почему? Почему и когда он стал таким … слабым? Наруто покачал головой. Медленно разжал зубы, не удивляясь, что рот наполнен привкусом крови. Это не слабость … Просто … Просто-напросто он многого не замечал. Не хотел задуматься об очевидном.

У жизни много гримас. Как и сюрпризов.

Чуть наклонившись вперед, Наруто сплюнул, перевел дыхание. Пожалуй, кто-то наверху его очень любит, если не дал свести счеты с этой самой жизнью. А, возможно, просто слишком рано. Перед глазами вдруг встал один образ. Против воли, сам по себе, вопреки всему. Маленькая, изящная фигурка. С взмахом черно-белых ресниц, намеренно или нет, пробуждающим в нем древние, захватнические инстинкты. О которых он только читал когда-то и со смехом обсуждал с многочисленными друзьями, потому что не верил. С белоснежными прядками, словно специально перемежающимися с черными, как ночь. Которые хотелось нежно перебирать, попутно вдыхая запах … Неповторимый, чистый, нежный запах его омеги. Хрупкий подснежник. Первоцвет. Тот, что осторожно показывает свои белоснежные лепестки навстречу морозному воздуху, подставляя стебелек с распускающимся цветком лучам солнца … дарящего тепло с каждым днем увереннее и увереннее, цветок, зацветающий в это время — пробудившийся к жизни, как и тот, кому подснежник подарил свой неповторимый аромат. Только для одного-единственного. Только для того, кто его откроет миру. Только для него. Потому что они — истинные. И потому, что это было просто даром природы. А истинность, на самом деле, это … они сами.

Наруто провел по лицу, словно снимая паутину. Вот, значит, как? Он не верил, что можно найти того, с кем ты захочешь идти по жизни рука об руку … смеялся. Считал все чувства сплошным трезвым расчетом. Особенно если учесть, как много омег прошло через его постель. И некоторые из них были очень даже неплохи … Даже собственная сестра казалась просто заблуждающейся сентиментальной дурочкой. Омегой. А когда прижало … принял решение быть примерным супругом. Считая себя обреченным выполнять чужую волю из-за чужих, грязных интриг.

Отрицая очевидное. Что …

… Что по иронии судьбы он смирился с чужим выбором, уже сделав этот выбор. И в лютую ярость впал, потому, что не смог выдержать осознание предательства от того, кого он невольно хотел тоже… защитить. Или просто потому, что не смог смириться с тем, что его использовали. Его, а не он. Может, в этом вся фишка?!

— Блять!!!

Приборная панель слегка затрещала. Стрелки моргнули, выравнивая показатели. Он покачал головой, с иронией подумав, что зря никогда не слушал тех немногих, кто пытался достучаться до него. Что-то объяснить.

— Пожалуйста, Наруто … выслушай … дай объяснить … Я … не хотел …

— Я не хотел тебе зла! Я все время искал способ …

Желваки заходили, искажая лицевые мускулы до невозможности. Если и есть горькое послевкусие от осознания того, кто вы друг другу, то вот оно. Ты действительно можешь сожалеть о том вреде, что причинил своей паре. Наруто покачал головой. Не слишком ли он раскис, борясь с самим собой, со своими … вдруг и невольно обнаруженными чувствами?

Или это просто обыкновенное чувство вины, что слишком переусердствовал?

Ему говорили, а он смеялся. Его убеждали, а он затыкал уши. Ему объясняли, а он отворачивался. Альфа решительно нажал на педаль газа.

А все оказалось правдой.

От и до.

Он посмотрел в зеркало заднего вида. Ощерился недобро, когда взгляд выцепил эту машину. Слишком незаметную. Цвета «Arctic Gray», или светло-дымчатая «Mitsubishi». Слишком обыденную. Среди потока всех этих «Infiniti», «Nissan», «Mazda», «Suzuki» и «Toyota», окружающих сейчас его со всех сторон в ожидании сигнала начала движения и мигающих габаритными огнями. Слишком стремящуюся влиться в строй, словно, как и все прочие, везет своего владельца по обычным, но очень важным, делам. Слишком … много этих слишком.

— Наверное, в нежном возрасте **** я пересмотрел в свое время боевиков с погонями и перестрелками, — проворчал альфа, но, в противовес сам себе, сделал заметку. На эту самую машину-ниндзя. И, то ли потому, что мозг так устроен, если что зацепило, то все, то ли потому, что сработала интуиция, не менее сильная, чем у омег … Но Наруто ясно увидел, как водитель «Mitsubishi», несмотря на некоторую дистанцию, пару раз свернул за его машиной. А значит …

… Значит, игра вышла на другой уровень. Где более высокие ставки.

Ощутив прилив азарта, Наруто подождал пару секунд и резко вывернул руль, воспользовавшись образовавшимся свободным местом. Вот вроде ехал себе со средней скоростью, как дисциплинированный водитель … и, едва не попав под колеса мощного грузовика, вылетел на встречную и, мысленно перекрестившись, нырнул под мост, уводя «Honda Civic» вбок. На улицу, которую знали только те, кто ежедневно ездил по этому автобану. И то не все. Неприметную, извилистую, боковую и черт-знает-какую улицу.

Хлопнув дверцей и даже не обратив внимания, что она, видимо, из-за повреждений, плохо закрылась, Наруто быстро прошагал по дорожке. Радуясь, что еще не слишком поздно … для того, чтобы задать кое-кому один-единственный вопрос. От которого, черт возьми, зависит многое. Очень многое, если не все. И ждать, когда этот кое-кто заговорит, он не будет. Он просто спросит. Даже если ему придется всех разбудить. Даже если придется всучить кое-кому этот ебучий, набивший оскомину, осточертевший блокнот. После всего, что случилось только что, альфа был на взводе и не заметил, что вышедшая ему навстречу Цунаде тоже не слишком спокойная. Какая-то … взволнованная.

— Наруто!

И голос какой-то странный. Преувеличенно-радостный, что ли? И глаза отводит. Впрочем, плевать. Остановившись, альфа сунул руки в карманы джинс, чтобы скрыть непонятно почему охватившую его нервозность.

— Слишком поздно, да? Саске уже спит?

Лицо Цунады как-то странно дернулось. Наруто нахмурился. Не слишком ли Цунаде вжилась в роль защитницы? Чтобы при одном упоминании кое-кого реагировать подобным образом? Внезапно он вспомнил, что все это время именно Цунаде была той, кто заботился о Саске. Если отбросить нюансы, именно она настояла на том, чтобы показать Саске врачу, а потом искала подходящую клинику, интересовалась лечением … следила, чтобы младший омега выполнял все рекомендации и, что уж, даже его гоняла. Наруто невольно дернул поврежденным плечом, прижал ладонь, массируя. Посмотрел исподлобья: