И тем не менее …

Шикамару повернулся в сторону белоснежного «Nokia» и темного корпуса «Dospara». Уловив его взгляд, Шика подтвердил:

 — Ну, это на нашем языке. Серое. А говоря проще, все вычищено. Ничего. Абсолютно. По нулям. И напрашивается два вывода. Первый. Либо точно все подчищено. Либо …

— Либо?

— Либо ничего и не было. Возможно, твой омега … ээээ … тут не при делах? А то, что ты увидел … С тем ящиком … Совпадение. Просто совпадение.

Кадык альфы нервно дернулся. Совпадение?! Или Мыслитель, черти его дери, схалтурил?! Цунаде, что минут пять пыталась добиться ответа, настойчиво потрясла его за плечо, зашипела приглушенно, чтобы не разбудить Саске:

— Может, ты перестанешь наматывать круги вокруг дома?

Очнувшись, Наруто притормозил, изучая дорожные знаки. Он словно выпал из обыденности, где был просто альфа, везущий двоих омег домой. Слово это была обычная, рядовая, поездка.

На дородовое обследование.

Вздрогнув, он едва ли не ущипнул себя, приглушенно матерясь сквозь зубы. Расклеился, мать его. Да еще фантазирует, хрен знает что. Блять, да если б он знал, что недавно приобретенная истинность размягчает мозги, причем напрочь, он бы ее ни за что не признал! Матерился тихо, ни на йену не веря в свою ругань. Прекрасно зная все ответы. Просто-напросто он все это время …

… Пытался его оправдать.

Включив дистанционно свет на подъездной дорожке, альфа угрюмо наблюдал, как Цунаде бережно выносит из салона автомобиля Саске. Надежно прижимая к своей широкой, теплой груди. Тоже мне, нереализованный комплекс киёику мамы! *** И в тоже время поймал себя на мысли, что хотел бы быть на месте старшей омеги …

Решительно развернувшись, он вернулся на основную дорогу, продолжая усмехаться. Цунаде со спящим Саске на руках … Он так и не смог выбросить эту картину из головы. А видение, что это он несет омегу — мгновенно было отнесено в то, что строго запрещено. А потому желанно.

Желанно.

Омега, крепко спящий на руках более старшей омеги, слегка пошевелился. Замедлив шаг, Цунаде посмотрела в сторону неясной тени, скрывающейся вдали. Мелькнули фары.

— Когда уже ты поймешь, Наруто? — пробормотала она, провожая взглядом, полным тоски, серебристый автомобиль.

Саске же крепко спал и ничего не слышал. Едва Цунаде опустила легкое тело спящего омеги на низкую кровать, он вытянулся во весь рост, устало обхватив подушку и сонно пробормотав что-то. Он слишком вымотался, стараясь как можно быстрее добиться того, что он обозначил «Я заговорю». В этот раз психологический тест был пройден полностью, а Данзо-сенсей объявил, что, если на будущей неделе показатели станут более ровными, можно считать, что тот самый день, когда они торжественно попрощаются, возможно, наступит очень скоро … И кто знает, если он сможет заговорить … Что он скажет? Какие слова? Неясные образы из уже произошедшего и предполагаемого будущего ворочались в мозгу, тонкие веки дрожали, выдавая беспокойство спящего.

Цунаде, сидевшая на краю постели, наклонилась, чтобы поправить одеяло. Уменьшила еще немного свет ночника. Всмотрелась в осунувшееся лицо Саске:

 — Какие же демоны тревожат тебя, Саске?

Спросила и закусила губу. А какие демоны тревожат их с Наруто? Госпожа Като подняла голову. Наполненные печалью глаза омеги уставились в одну точку. Туда, где танцевали пылинки в полосе света. Где ярко светила луна, воцарившаяся в ночном небе и осветившая все вокруг: и речные берега, и уютную комнату … Где отблеск ночника словно вплетался в лунный свет, мистическим образом переходя в сверкающую, серебристую дорожку. Где одна омега, уже сдавшаяся и потерпевшая поражение, охраняла покой другой, пытающейся бороться. «Дан, — подумала Цунаде, — ты хотел сделать этот мир лучше. Ты был убежден, что омеги могут занимать не менее значительное место в нашем неспокойном мире, такое же значительное, как и альфы. И очень гордился тем, что альфа. Именно потому, что, как альфа, мог что-то сделать. Особенно ты мечтал о будущем для наших детей … Я знаю, ты очень не любил, когда омега плачет, поэтому всегда улыбался мне и шутил, что, если улыбаться, слезы высыхают еще в пути … Дан. Я очень надеюсь, что тебе уже лучше, чем было без меня. Без всех нас. Знаешь … Бабушка Сенджу, когда я была еще маленькой, рассказывала нам с Джирайей старую-старую сказку … О лунном божестве, смотрящем на омег и альф, когда на небо выходит полная луна. А лунные ангелы этого божества спускались вниз, ступая своими маленькими ножками по лунным дорожкам, к послушным детям и, если те очень сильно хотели и просили, бывало, божество выполняло их просьбы. Знаешь … я давно не верю в сказки. Но я … просила! Просила, сердцем зная, что тебя уже нет. А когда окончательно поняла, что все … Я поклялась … Помочь …».

Завершая безмолвный диалог, омега тыльной стороной ладони с силой провела по щекам, отирая слезы. Когда-нибудь потом … она позволит себе вволю поплакать. Но не сейчас.

Поколебавшись, Цунаде протянула руку и осторожно, чтобы не разбудить, отвела прядь волос со лба спящего. По иронии судьбы, белоснежную.

 — Наверное, вот почему он называет тебя …

–… Блондиночка.

Наруто, только что вошедший, пару минут стоял в дверях, не в силах переступить порог комнаты. Цунаде, гладящая спящего Саске по голове, так ласково, так бережно отводящая прядь волос … И от этого, от осознания того, что в ближайшем будущем для этой омеги счастья нет, и все, через что они прошли, возможно, напрасно, болью сжимало сердце. Было больно от всего сразу. И от этого внутренности просто перекручивало, и альфа впервые не знал, как поступить.

 — Цунаде, — хрипло сказал он, — анэ-сан …

Цунаде выпрямилась. Жестом показала, мол, не здесь.

На кухне, куда альфа и омега удалились, тихонько прикрыв за собой дверь, Цунаде достала чайные принадлежности и принялась заваривать любимый чай Наруто, с добавлением корочек мандарина, высушенных специальным способом. Понаблюдав, как сестра колдует над маленьким заварочным чайничком, Наруто, чтобы справиться с тоской, так не свойственной альфе как сильному представителю этого сурового племени, оперся о сложенные поверх стола руки и, наблюдая за витиеватым облачком пара, тихо продолжил мысль:

— Нам не удалось найти подтверждение того, что Дан жив. Прости. Если бы я знал!

Сказал и едва не задохнулся. Что бы это изменило между ним и Саске, если случайность, способная развязать руки, была слишком поздней и ничем не подтверждена?

Он вдруг отчетливо вспомнил и представил, как брал Саске силой. Даже два раза — если добавить тот случай, когда он был попросту пьян … и с легким стоном опустил голову вниз, вцепляясь в волосы и несильно дергая их за пряди. Чтобы опять вспомнить, как Цунаде ласково перебирала белую прядь волос омеги. Да что же это такое!

— Ты винишь себя, что не смог спасти Като Дана. Взрослого альфу, который давным-давно отвечал за себя сам. А за что ты винишь себя в случае с Учиха?

Плечи Наруто болезненно сжались.

— Давно … Давно знаешь?

Ладонь омеги коснулась его головы, так же ласково, как касалась несколько минут назад головы Саске:

— Если для тебя это имеет значение, практически в одно время, как случилось … с моим … Даном.

Наруто совсем утопил лицо в ладони. Простонал:

— Проклятие! Ты все время знала … ездила со мной и с … с ним … и ничего не говорила мне!

— Что бы это изменило? — спокойно ответила омега, — к тому же Саске подозревал, что, несмотря ни на какие выводы, я буду на твоей стороне. К сожалению, правильно подозревал. Но я … Я просто следовала инструкциям Данзо-сенсея относительно выздоровления твоего супруга … поэтому и молчала обо всем.

— Проклятие! Блять!

Наруто, не поднимая головы, снова рванул волосы, стукнулся лбом о стол. И замер. Помолчав, произнес чуть растерянно, срывающимся голосом:

— Но я же прав … Прав, да?

Губы Цунаде дрогнули. Она хотела сказать … она много что хотела сказать, но, будучи настоящей Сенджу, от своих слов не отказывалась никогда. Я буду на твоей стороне. Единственное, что сделала старшая омега, это сжала плечо альфы. А говорить … сказать …