Глаза Мадары едва не полыхнули красным, но рука осталась тверда, что не могло не вызывать уважение, если бы не тот щекотливый факт, что он продолжал удерживать на мушке Наруто. Справедливости ради, молодой альфа стоял спокойно, не двигаясь и не делая попыток что-либо сказать или сделать, чтобы не раздражать еще сильнее, по-видимому, итак более чем взбешенного старого самца.

Супруги Фуума переглянулись. Выражение лица Яхико, пытающегося поймать взгляд Итачи, было нечитаемо, но чувствовалось не просто напряжение, а хорошо скрытая злость, сдерживаемая только уважением, как к своей семье, так и к гостям. ** А Мадара все также сидел, непримиримо смотря перед собой, полностью во власти древних предрассудков и таких же древних клятв … воплотившихся для него в эти минуты в молодом отпрыске ненавистных Сенджу. Стальной ствол «Beretta» словно следил за каждым вздохом, каждым движением того, словно насмешливо говорил, безмолвно вторя своему хозяину.

Давай, Сенджу. Скажи что-нибудь, что я сочту твоим приговором. Дернись вперед, и я сочту это угрозой своей семье. Просто будь … и я автоматически сотру тебя в порошок. Уберу с земли, как космическую пыль. Освобожу Учиха от бесконечной вражды.

Докажу всем, что выигрывают только и всегда Учиха …

Вторая рука альфы не спеша присоединилась к первой, но Мадара сидел с таким величественным видом, что этот жест можно было расценить как внимание к врагу, а не как свидетельство усталости. Словно продолжая безмолвный разговор, Учиха медленно, по слогам, повторил:

— Ни одна омега Учиха не достанется альфе Сенджу.

Наруто сжал руки в кулаки, наклоняя голову, чтобы скрыть, как дрогнули крылья носа. Только рвано вздохнул и вздрогнул, скрывая гнев. Усмиряя собственных бесов. Ведь ему было, что ответить старому черту. Но …

… Но горькая ирония состояла в том, что иногда, имея сокрушительный козырь, мы не можем им воспользоваться.

Пока старший альфа Клана Учиха и молодой — Клана Сенджу, образно говоря, проверяли друг друга на выдержку, Ханзо-сан, пользуясь тем, что все внимание сосредоточено на других персонажах этого своеобразного театра но ***, неслышно подошел к молодому человеку и встал за его плечом. Судя по тени, мелькнувшей в мрачных глазах старого ворона, Мадара все понял и понял правильно. Он, в силу возраста, ранга и уважения, был принят со всеми возможными почестями и считался сёкяку ****, против слова которого никто не посмел возразить. Но, тем не менее, причиной, по которой в поместье «Огненной Тени» собралось несколько поколений, было далеко не рядовое событие. Фуума Ханзо, тотчас низко поклонившись, чуть выпрямился и, оставаясь в полупоклоне, удерживая руку около сердца, вежливо улыбнулся, как бы заранее извиняясь за резкость слов:

— Мадара-сама. Вынужден заметить. Отрицая враждебный, неугодный Вашему Клану Клан Сенджу, Вы ничего не имеете против моего Клана? Иначе свадьбы Вашего внука и нашего сына не было бы? Вопрос только в фамилии? Учиха, как наследники компании «Rakurai Шаринган», а камень преткновения — «Kaminari Разенган»? Если мне не изменяет память … Это компания, когда-то стоявшая вровень с Вашей семейной. Но, опять же … Прошел слух, что вот уже долгое время эта самая компания … Простите за упоминание … Сенджу … Никак не реагирует на то, что теперь на слуху только «Rakurai Шаринган»?

— Но какое отношение к этой компании имеет Узумаки Наруто? — совершенно искренне удивился Саске, не обращая внимания, как низко рыкнул Мадара. Мол, омега! Твое место — кухня!! Но молчать младший Учиха не собирался. Поэтому гневный рык старшего альфы Клана смело проигнорировал.

Наруто, что стоял, склонив голову, чтобы контролировать свою злость, заметил движение слева. Точно с той стороны, где встал Фуума-сан. Крылья давно зажившего носа снова дрогнули, в сжавшееся сердце молодого, горячего альфы, едва сдерживающего свои вполне справедливые порывы, проникло изумление. Фуума-сан, как и его супруга, был облачен в парадное кимоно, правда, более простого покроя, чем у Широ-сан. Но поразила Наруто не приверженность родителей Яхико-куна незыблемым традициям в одежде, он заметил то, ради чего старший альфа семейства Фуума почти вплотную приблизился к нему.

Фуума Ханзо, добившись, чтобы молодой Узумаки посмотрел в его сторону, пару раз с силой потер глаз. ***** И тотчас жестко и безапелляционно объявил:

— Как ни странно, вопрос Саске-чана прозвучал очень вовремя. Чтобы раз и навсегда прояснить некий щекотливый момент, приведший, к сожалению, нашего уважаемого гостя в такой гнев … А также просто разрядить напряженность обстановки, обрести гармонию, такую важную для нас, всех нас, чтящих многовековые традиции и обычаи нашего народа … и … и позволить всем нам, наконец, начать праздник любования луной. Мадара-сама!

Снова низко-низко поклонившись, чтобы выразить всю степень уважения к тому, к кому поклон был адресован и, опять же, чтобы остудить гнев, Ханзо продолжил. И каждое слово было выверено, отточено, выделено особо, чтобы смысл послания стал предельно ясен и не вызывал отторжения ни у кого из внимательно слушающих речь хозяина поместья:

— Мы все, здесь присутствующие, понимаем, что времена клановых войн давно прошли. Можно сказать, канули в вечность истории … И, говоря о дне сегодняшнем … Вражда осталась только для кровавых, зрелищных картин Такано-сана. Верно? Остался только бизнес. Только деловая сфера… Многомиллионные контракты … Удачные вложения. Переговоры. И только деньги. Только конкурентная борьба, не так ли? Тем не менее, ни я, ни любой член моей семьи никогда не скажет такому уважаемому господину, как Вы, Мадара-сама «мне до ваших клановых войн дела нет». Но … правда, к счастью или сожалению, такова. Узумаки Наруто не Сенджу. Да, в его жилах течет их кровь, но молодой Узумаки — сын побочной ветви. Они давно не в Клане Сенджу. Кроме того, и я готов дать слово, слово хозяина «Огненной Тени», что я никогда не допустил бы под свой кров недостойного человека. Альфу или омегу, бету … Все равно, кого. Никогда, даю слово Фуума! Поэтому … Думаю, такой уважаемый, мудрый старший рода, как Вы, именно Вы, Мадара-сама, должен понимать, что я сказал правду. Повторяю. Узумаки — не Сенджу.

Узумаки — не Сенджу.

«Небесный покровитель. Если ты, в самом деле, есть. Прошу. Дай мне силы».

Наруто сжал руки так, что почувствовал выступающую из-под удлинившихся ногтей кровь. Безмолвная молитва помогала слабо, но он по-прежнему стоял, словно окаменев, и ни единым мускулом, ни единым движением, невольно вырвавшимся вздохом, или словом, ничем не показал своего волнения. Но, слушая всю эту чушь … он реагировал даже не на предостерегающий знак хозяина поместья. И усмирял своих демонов, не менее бешеных, чем все демоны Ада, спущенные на него тем, кто по-прежнему считал себя вправе угрожать оружием только потому, что фамилия не та … Не только из-за какого-то врожденного чувства уважения … воспитания … Совсем нет. Не то. Не так.

Он чувствовал только присутствие своего омеги и твердил только одно.

Еще рано.

И тут — словно действительно знак свыше, послышался шорох шин.

Мадара-сама, хмурясь, обдумывал только что сказанное. И, несмотря на по-прежнему мрачный, недоверчивый вид старого альфы и упрямое молчание, хорошим знаком было то, что «Beretta» скрылась где-то в складках хакама. Не отрывая взгляда от деда, Саске снова протянул руку вперед, осторожно касаясь кончиками пальцев напряженного кулака Наруто. Осторожно, тихонько поглаживая, чтобы этот кулак разжался, расслабился. Чтобы коснуться кожи, перетянуть на себя боль, испытываемую сейчас альфой. Ведь подчас моральная боль бывает намного сильнее физической. Обхватив руку Наруто, Саске лизнул ладонь. Нежно-нежно, едва касаясь, слизывая выступившую кровь. Врачуя каждую из пяти маленьких ранок.

Наруто пораженно повернулся:

— Саске?

— Саске?!

Учиха Микото аккуратно придержала Фугаку. Едва она увидела младшего сына, припавшего к руке смуглого альфы … которого им, помнится, представили, как друга молодого Фуума … она сразу догадалась.