— Я волнуюсь, — хрипло произнес Яхико, улыбаясь как-то виновато, — боюсь. Эмм … я верю и знаю, что ты достаточно сильный, потому что ты Учиха. Но … но … тебе же, правда, сказали … Ну, извини, что я … это …

Густо-густо покраснев, он добавил, не обращая внимания, что Микото-сан открыла на минуту рот, поспешно, правда, исправив эту оплошность.

— Не успел предохраниться в ту последнюю ночь!

Итачи резко повернулся, так, что красиво уложенная челка хлестнула его по глазам. Но он не заметил:

— Что? Что ты сказал?!

— Именно поэтому врачи и вынесли предостережение, — тотчас пришла на помощь зятю Микото:

— Итачи, сынок. Для меня и, полагаю, для Яхико, ты великолепен и молод. Но … на подобном сроке … когда есть угроза … Дальняя поездка тебе ни к чему. Мы говорим про сейчас.

— Не упрямься, милый, — придушенно попросил Яхико, растеряв всю свою обычную самоуверенность.

— Я поеду, — опасно сузил глаза Итачи, — в конце концов, никто из вас не был непосредственно на моей беседе с врачом, ведущим меня. С чего вы все решили, что мой ребенок в опасности?!

Яхико хотел заметить, что это и его ребенок тоже, но благоразумно промолчал. В глубине души он надеялся на здравый смысл омеги. И дело даже было не в том, что он Учиха и все такое. Подсознательно Яхико знал и понимал, что его супруг на алтарь положит понятие «семья», и все поймет прекрасно. А то, что упрямится … Ну, спишем на причуды беременных. В конце концов, даже на солнце есть пятна.

Микото подошла и взяла руки старшего сына в свои. С высоты своего роста заглянула в такие же черные глаза:

— Я тоже хочу увидеть его, Тачи. Ты понимаешь, почему я перенесла поездку? Я не была рядом с ним, но я могу быть рядом с тобой. А потом …

Итачи, минуту назад упрямо твердивший, что он поедет, и точка, устало покачал головой:

— Хорошо. Сдаюсь. Я никуда не еду. Но потом …

Микото и Яхико быстро переглянулись. Осторожно, чтобы Итачи, мельком оглянувшийся на них, не заметил их переглядываний. И только когда омега снова повернулся к окну, Фуума мягко заметил:

— Но … Ты же понимаешь … это не потому, что я — словом альфы запретил тебе поездку? А только потому, что …

— Ты на позднем сроке, — негромко продолжила Микото, бдительно следя за реакцией старшего сына:

— Конечно, я лично всегда знала, что мои сыновья-омеги не хрупкие неженки, но …

— Учитывая некоторые физиологические обстоятельства … Ииии … Родной, ты все правильно решил.

Руки альфы, неслышно подошедшего к Итачи сзади, тихонько пробрались под вязаную кофту, обняли, привлекли омегу к своему крепкому, поджарому телу, принялись ласково поглаживать везде, прежде всего, касаясь слишком напряженной спины.

И как только Яхико догадался, что Итачи зол?!

Но руки альфы … Волшебное, невероятное лекарство, несущее покой и умиротворение. И всегда тогда, когда это необходимо. Как ему в эту минуту, когда хочется кого-нибудь убить. Или это шалят гормоны?

Итачи вздохнул, прислоняясь лбом к запотевшему стеклу. Бездумно смотря, как вниз скатываются капли дождя. Ударяются о раму, сбегают прозрачными ручейками, рассыпаясь на тысячи маленьких прозрачных искр. У Саске там, в Шики, жара, а вот у них — слякоть и пасмурно. Почти каждый день идут дожди, вот как сейчас.

Он прикусил губу.

Как часто он слышал от омег, с которыми свел знакомство после обнародования своего интересного положения … жалобы на то, что супруги их совершенно не понимают!

Возможно, потому, что, дождавшись звездного часа, они все, как один, остывали и успокаивались. Или потому, что это альфы. А им сантименты чужды вообще и в частности. Но … Итачи, через стекло, посмотрел в ясные, добрые глаза своего альфы.

Конечно, они с Фуума Яхико не прошли через то, через что прошли его младший брат и друг Яхико, Узумаки Наруто, но за все это время научились дышать и думать в унисон. Поэтому он интуитивно догадался, что хотел сказать Яхико.

Память подсказала.

« — … Официально признать омегу Узумаки Саске мертвым. И …

— Учиха Саске! Омега Клана Учиха не может носить недостойную фамилию!

Возглавляющий Совет, длительное время занимавшийся делом Саске, альфа удивленно посмотрел поверх очков. Конечно, он успел повидать и услышать многое, однако то, что его перебили, было вопиющим фактом. Не укладывающимся в систему правосудия.

Микото положила руки на руки Итачи. Словно хотела согреть. Ободрить. Защитить. Хотя бы последнего сына. Живого сына. Она тоже не верила, тоже не слышала, но понимала, что только что произнесенное не может быть ложью. Не из этих уст.

— Я видел его машину, — прошипел Итачи, теряя самообладание вместе с красками на лице. Мертвенно-бледный, он огляделся вокруг:

— Если он посмеет показаться нам на глаза …

— Родной … — Яхико, рискуя попасть под раздачу, шагнул вперед:

— Не потому, что Наруто мой друг, но потому, что я никогда не посмел бы тебе соврать. Я не стал бы дружить с альфой, способным на убийство. Просто так сложились обстоятельства … Возможно, они поссорились … Ты же знаешь, так бывает. А уже потом … Никто не знает, что было потом. Кроме того, что наш Саске … Саске пропал. А Наруто … Он имел право обвинять Саске в бегстве. И только. И…

Микото снова пожала руки старшего сына-омеги:

— Все же он его муж. Пожалуйста, Итачи, смирись …»

Смирись.

Прерывисто вздохнув, Итачи заставил себя вынырнуть из слишком болезненных воспоминаний.

Только Микото, его добрая мать, понимала его тогда. Как ему было больно … узнать, что его маленького, глупого, младшего братика нет! Нет ни одной зацепки … Нет надежды … Что они когда-нибудь увидят … Его … дома, с ними, живым. Знать, что никто за это не ответит никогда. Потому что все, что они сумели узнать — не докажешь. И даже от ненависти нет проку.

А ведь он ненавидел. Особенно когда стороной узнал, что могла чувствовать его милая, добрая мать-омега. Даже когда семья супруга Саске обвиняла их в том, что они потворствуют Саске, зная про его побег!

« … На все упреки она все равно продолжала улыбаться. Той самой улыбкой, что приподнимает кончики губ, а глаза оставляет невероятно холодными. Просто ледяными. Потому что … Когда ты приезжаешь в морг … Чтобы опознать тело своего сына-омеги и мечтаешь, чтобы это был не он … А потом, уткнувшись в грудь супруга … обессиленно рыдаешь, рыдаешь от счастья, что это не твой малыш. Умом понимая, что где-то есть подобная тебе мать-омега … Что еще не знает … Что …

… Сына больше нет. Руки супруга крепко тебя сжимают, обнимая, прижимая к себе, давая такую необходимую именно сейчас защиту… Но ты знаешь, что ему тоже тяжело. И только потому, что альфа, он ничем не показывает, как переживал. В сотый раз приезжая на опознание в этот чертов морг. Сдерживает себя, свои эмоции. А руки твоего альфы … надежные, теплые руки … дрожат. Только тихий шепот: «Надо сообщить Итачи. Он же на сохранении. Ему нельзя переживать».

Вот что значили слова Яхико. И вот почему и он, и Микото, смогли остановить это.

Закрыть дверь в прошлое.

Ради Саске.

Итачи, как когда-то, шесть лет назад, сжал руки. В успокаивающем, спокойном жесте омеги, наконец-то нашедшего свой путь в этом сложном, запутанном мире. Он улыбнулся, смотря прямо перед собой.

Шесть лет назад. Тогда, когда они с Яхико потеряли своего первенца. Когда он думал, что потерял и своего младшего брата.

Итачи погладил довольно большой живот, ласково, нежно. Нашел глазами внимательно наблюдающего за ним Яхико. Улыбнулся.

— Не волнуйся. Я больше не буду влезать ни в какие авантюры … Ты знаешь, о чем я. Тем более, мой отото жив. И да, я не сержусь, и остаюсь здесь по собственной воле.

— Я прощен? — игриво шепнул наследник Ханзо-сан и Широ-сан.

Микото, впервые за долгое-долгое время, улыбнувшись так, что засияли добрым, лучистым светом ослепительно-черные глаза Учиха, тихонечко вышла, оставив супругов наедине.

А Итачи, не менее игриво отвечая «да», про себя подумал: