Последнее заявление про сущность особо выделил, пошло усмехаясь. Облизнул губы, продолжил:
— А впрочем, раз уж выяснилось, что мы, так сказать … — он снова пошло усмехнулся, — почти одноклассники … Посмею задать нескромный вопрос… Что, запала в душу моя сногсшибательная внешность? Или то, как мы сорвали аплодисменты там, в вашем убогом «Акита рёку», на Балу сопливых семнадцатилеток?
Саске сжал кулаки, чтобы не поддаться на провокацию. Улыбнулся обезоруживающе:
— Ошибаешься. Я среагировал на твой гнусавый голос. Только и всего.
Сделав вид, что не услышал сдержанных смешков подельника, альфа зло потер шрамы и вдруг, вспомнив что-то, радостно осклабился:
— Ну, то, что омеги должны постоянно воспитываться, а мы с тобой надолго расстались, это извиняет твою бестактность. Теперь, думаю, я могу раскрыть карты.
Он ткнул себя в грудь, вызывающе посмотрел:
— Как ты понимаешь, я не тамада. Я назвался так, чтобы немного поиграть с тобой. На самом деле я принадлежу к Клану, по сравнению с которым оба Ваших Клана, твой и твоего драгоценного муженька, могут отдыхать.
Сделав эффектную паузу, значительно добавил:
— Я Расёмон Сакон.
В лице Саске не дрогнул ни один мускул.
— Впервые слышу, — сообщил он, с секунду подумал, — Аа, точно, я с тобой, вроде, танцевал один раз. Назло кое-кому.
Но второй альфа, держащийся пока в тени, успел недоверчиво хмыкнуть.
— Умино-чан, — ласково обернулся куда-то в сторону Сакон, и Саске тотчас насторожился, — может, не стоит ждать … может, все же подадим сигнал и взорвем к чертям собачьим детишек в том идиотском автобусе? Тем более у тебя детей больше никогда не будет … так почему другие их должны иметь? Я прав? А?
Он повернулся к Саске и дико улыбнулся, признавая поражение того. Слишком явно в глазах омеги отражалось яростное бессилие. Одно предательство сменяло другое, словно жизнь, буквально недавно щедро вознаграждавшая его за все беды, решила, что лимит счастья исчерпан.
Рядом встала Умино-чан, к которой обратился Сакон. Не абстрактная «Умино-чан».
А та самая девушка-бета, пять лет назад принимавшая документы Саске в Кайоко, изо всех сил пытаясь быть сдержанной. Не получилось. Когда-то довольно миловидное лицо исказила злоба, и она закричала, наклоняясь к Саске, близко-близко, едва не касаясь его лица своим, но невероятно перекошенным от ненависти, нервно сжимая руки и брызгая слюной от возбуждения:
— Из-за тебя погиб мой любимый! Его застрелили! А ты живешь! И еще смеешь воспитывать детей! Ты … Ты …
Саске демонстративно повел головой, пытаясь стереть слюну.
— Умино, сядь! — не выдержал Сакон, — Момочи-сан сам подставился под пулю!
Еще один пазл сошелся. Саске посмотрел на Умино. Та послушно отошла куда-то в угол, но, не успокоившись, принялась что-то бормотать, расхаживать взад-вперед, дергаясь из стороны в сторону, взмахивая руками, при этом тяжело ступая.
Косолапо и рвано.
Как выкрикнула эта ненормальная? Момочи-сан? Он постарался никак не показать, что имя возлюбленного Хаку произвело на него какое-то впечатление. Как бы ни был зол Саске на Юкки Хаку … Он был его друг. Он мертв. Они успели помириться. И то, что извилистые пути привели их обоих в то тайное место … Свело их … То, что Хаку закрыл собой Саске — наверное, это сравняло счеты. Как бы Саске ни лютовал поначалу … Презирал, обвинял. Особенно остро возненавидел, услышав …
— Это я был вторым тамадой! Я читал текст по бумажке!
Правда, хорошего в этом было, пожалуй, только то, что Саске тогда заговорил. Практически чисто … Забывшись, Саске чуть не хмыкнул и тотчас спохватился. Но почему то, что он понял и простил одному, он никогда не поймет и не простит вот этим?! Он перевел дыхание, стараясь сдержать дрожь. Опять вспоминая тот жуткий момент, когда Хаку раскинул руки в разные стороны, успев прикрыть его собой. Тонкая струйка крови, вытекшая из уголка рта. Тягучая красная капля, упавшая на огромный живот Саске. Потухающие глаза, губы, сложившиеся в одно-единственное слово. Прости. Бедный Хаку до последнего ощущал свою вину, даже если принять во внимание, что тот выбор делал сам Саске … А итогом … Итогом осталась малышка Хотару.
Саске мельком посмотрел в сторону мечущейся, как зверь, беты. Снова изо всех сил постарался не перемениться в лице. Это же …
— Ясу была влюблена, — тихо произнес Сакон, внимательно всматриваясь в Саске, — похоже, ты уже понял, в кого.
— Его убили, убили! — из угла опять истерично закричала Умино-чан, полностью опровергая свое имя. Спокойная. Ну да … Сама гавань спокойствия.
— Но разве Забуза-сан был с вами?
Саске задал этот вопрос специально. И эффект превзошел все ожидания. Завизжав, Ясу метнулась к нему, ее еле успел перехватить альфа, которого еще Саске не видел.
Слегка сутулый, в круглых очках, он ловко поставил сначала девице подножку, а потом ее же оттащил туда, где только что находился.
Ясу замерла на секунду и завизжала так, что заложило в ушах.
— Он меня, конечно же, любил! А повелся на молоденькую, смазливую мордашку, подобную тебе! Омега проклятая! А когда омегу выследили и хотели казнить в назидание отступнику … Он … Он … Побежал к …
Саске вздрогнул. Слишком характерный звук. Хруст сворачиваемой шеи.
Он прикрыл глаза, чтобы подавить невольный позыв к рвоте. Очкарик вышел из тени, отряхивая руки, вытирая их о замызганную куртку, и заулыбался:
— Она сыграла свою роль. Да и трахалась так себе … Бета, что возьмешь. Не то, что омеги. Правда?
И снова улыбнулся, когда Саске зло процедил:
— Она же не только трахалась. Ей удалось добыть информацию про Убежище. И из-за нее на ее брата напали. Умино. Умино Ирука. Свои грехи ее, видимо, не обременяли … Так?!
Желтоватые зубы оскалились, демонстрируя такие же, не слишком знакомые с зубной щеткой, клыки:
— Все так. Смотрю, ты соображаешь быстро, несмотря на свою смазливую внешность. Поэтому, думаю, сейчас ты имеешь право спрашивать. Мы с братом добрые. Верно, Расёмон-сама?
— Заткнись, Укон, — проворчал Расёмон-сама, — иначе не посмотрю, что это ты у нас ебучий гений компьютерных технологий!
Правда, одернул он брата не слишком грозно.
Саске внимательно, если не придирчиво, оглядел «гения», про себя соглашаясь, что они и вправду похожи … Если отбросить в сторону очки, и тот неприглядный факт, что «гений», для айтишника, видимо, слишком помешан на этом, и следить за собой не считает нужным. И в конкретном случае кокос с шоколадом превосходно заглушает дивный аромат давно немытого тела. Как повязка — прикрывает сальные, прилипшие к черепу альфы волосы.
Кокос и шоколад. Верно, замечательное сочетание. Учитывая, что эти ароматы были в черном списке омеги. К ним, ко всему прочему, прибавился запах свежей крови. В поле зрения все еще находилась бедная наивная Умино-чан, лежащая на полу все в той же застывшей позе сломанной в один чих куклы.
Сглотнув, чтобы побороть дурноту, Саске смело взглянул в глаза того, кому, видимо, придушить — как два пальца об асфальт. Была только одна догадка, почему, собственно, он сам все еще жив. И … дети.
— Я вам по-прежнему нужен из-за Наруто?
Спросил, а сам почувствовал, как с трудом обретенное равновесие готово вот-вот покинуть его. Напрочь. Как в ту минуту, когда ему издевательски сообщили про уничтожение школьного автобуса. И все рациональные мысли потекли только в одном направлении.
Я буду покорен, чтобы с детьми ничего не случилось.
А сейчас? Куда его загоняют сейчас?
Сакон низко наклонился, повторяя жест покойной Ясу, правда, в отличие от нее, не ударяясь в театральность, пренебрежительно ставя обе руки по обе стороны от привязанного к стулу омеги. На этот раз пахнуло кокосом и ванилью, и Саске реально едва не вывернуло. Кокос и шоколад, кокос и ваниль … Вот уж действительно — семейственность!
Заметив это, Сакон рассвирепел, но попытался сдержаться. Выпрямился, поправил галстук:
