Что необходимо все изменить. Все! Совсем недавно он не понимал, как. Действительно не понимал.

За окном громыхнуло. Опять начался дождь …

Продолжая держать сигарету, Наруто опустил голову вниз, вслушиваясь в стук дождевых капель. Прокручивая все … снова и снова. Вспоминая и вычленяя самое важное. Самое главное.

Он же сказал, что простил, верно? Там, когда … когда испугался, что Саске бросится со скалы? Правда, испугался. А больше всего на свете он, Узумаки Наруто, боится быть честным с самим собой. Не понимая, что сделать это так легко!

Точка окончательно поставлена.

Как он сказал Саске?

Ты всегда там. В моем сердце.

Потому что … Теперь-то можно произнести. Повторить. То, что, наконец … дошло до него. Сломило упрямство. Смело прочь все. Как и то, когда он не слышал и не слушал никого. И твердил, твердил, твердил … Что во всем виноват только Саске. А …

… А ведь все так просто.

Твоя вина, Саске, не сильнее моей.

Повернувшись к Наруто, Саске спросил:

— Я правильно понял?

Стараясь не показать, как он волнуется, омега только поднял на альфу внимательный взгляд. Не зная, что выглядит … восхитительно. Во всяком случае, Наруто вдруг поймал себя на мысли, что за все проклятое, отпущенное им и только им, время сумел все же увидеть настоящего Саске.

То ли сердясь на себя за это восхитительное открытие — потребовалось, как ни крути, пять долгих, долгих лет! То ли убеждая себя, что ничего подобного.

Это просто он.

Он и его омега.

Наруто по привычке сунул большие пальцы в шлицы брюк. Отвернувшись от Саске, нарочно самым безразличным тоном произнес, рассматривая ослепительно синее, безоблачное, небо:

— Кажется, синоптики любят утверждать … Со знанием дела … Здесь, в Шики, самая странная для южных широт погода. Может быть тайфун невероятной силы, а после — самые жаркие дни и неповторимой красоты ночи. Ведь так?

— Но причем здесь Тадаши и Хотару?

Саске продолжал недоумевать. Наруто принялся разъяснять дальше:

— Разве ты не сказал как-то, что самые значимые для нас с тобой события … почему-то происходят в непогоду или вообще, в погодную катастрофу? Как же ты это назвал … А! Катаклизм чувств! И … и что хотелось бы иногда насладиться друг другом в какой-нибудь ясный, солнечный … спокойный день?

— Когда я так говорил?! — тотчас попался на удочку Саске. Ухмыльнувшись, Узумаки пояснил, продолжая слишком внимательно сверлить взглядом безбрежные лазурные просторы, раскинувшиеся над ними:

— Потому, что сегодня …

Он стремительно развернулся, притягивая невольно ахнувшего омегу к себе, вплотную, так, что Саске ощутил — внезапно, каждой клеточкой тела — насколько близко они стоят друг к другу.

— Я отпустил их к Маэда, — шепнул альфа в самое ухо супруга, — с ночевкой. Они давно упрашивали меня. А сегодня я, наконец, решил, что … пришло время согласиться. Ями их отвез в тот дом на холме, где живет эта многочисленная, разношерстная семейка … отвез ко всей этой ребятне с собаками-кошками, овечками и хомяками, — он ухмыльнулся, но так, чтобы сразу стало понятно.

Шутит.

— Видишь, я и с этим смирился! И, кстати, ни о чем не беспокойся. Ягура Ями поехал с ними. Он давно упрашивал меня поручить ему какое-нибудь дело. Ну, а учитывая, как мой неразговорчивый Ями-сан привязался к этим чертенятам … Он готов ходить по пятам за всей детворой и позволить включить себя в их детские игры, но ни один волосок не упадет ни с одной, ни с другой головы! Понимаешь?

Крепко удерживая брыкающегося омегу, Наруто мимолетно поцеловал того в губы, мимолетно, но так, что закружилась голова. И все сердитые возражения куда-то вымело … словно песок на пляже Фудзивара.

Задохнувшись, чуть отстранившись, Саске задрал голову вверх:

— Ты же … Это же … Ты …

Замолчав, не в силах продолжать, он замер, рассматривая альфу, словно увидел и узнал впервые.

Ты впервые принял решение, как их отец.

Саске замолчал, судорожно пытаясь подобрать слова. Но не смог. И сам не знал, почему. Только было довольно странное ощущение — почти похожее на то, когда он, обессиленный, лежал, раскинув руки в разные стороны, на отмели. Только тогда было сумасшедшее, невероятное осознание того, что он жив, несмотря на то, что сам себя приговорил. А сейчас … сейчас словно до этой самой минуты он жил, а грудь сдавливал тугой обруч из чувства вины, долга, раскаяния и непрерывной попытки оправдаться за все, что было, есть и будет. И вдруг эта тяжесть пропала. Лопнула в один миг. Пропала, как по щелчку. Развеялась, словно песчаный вихрь. Оставив только вот это … Он поднял руки, до этого опущенные вниз, и положил на предплечья альфы. Принимаясь осторожно, подушечками пальцев, поглаживать их, и словно не замечая, как напряглось мощное, литое тело под этими невинными касаниями.

Точно невинными?!

— Я отпустил их к Маэда, — повторил Наруто, — для того, чтобы побыть с тобой наедине.

Он снова легонько прикоснулся к подрагивающим губам Саске. Не отрываясь взглядом, альфа понизил итак негромкий голос до невероятно интимного:

— Ну, так что? Саске-сан? Ты согласен довериться мне?

Саске, явно не ожидавший подобного вопроса, чуть отступил назад, чтобы вернуть себе уверенность. Чтобы не портить момент, только кивнул головой. И невольно затаил дыхание, когда Наруто протянул к нему руку.

— Когда я тебя не вижу … возможно, ты мне нужен. Но, когда я тебя вижу … я вспоминаю, из-за чего ненавижу, и меня словно что-то отталкивает от тебя.

Так сказал ему альфа, до того, как в их запутанных отношениях хотя бы что-то сдвинулось с мертвой точки … что-то. До падения со скалы. Но и у него, у Саске, тоже было свое что-то.

Но Саске ни за что на свете не сказал бы это … Ни. За. Что.

Даже сейчас.

Просто … Когда альфа делал резкое движение … Повышал голос … омега инстинктивно сжимался. Чисто инстинктивно. Рефлекторно. Не каждый раз, но … сжимался. Разве что не отшатывался.

Когда рука альфы должна была коснуться тела омеги, он боялся этого. По сути, обыкновенного прикосновения. Просто боялся.

Если Наруто что и заметил, он ничем не показал своего отношения — ни возможное неудовольствие, ни разочарование. Просто сдержался.

Он просто убрал руку и предложил:

— Я хотел завязать тебе глаза … Чтобы сделать приготовленный сюрприз еще более загадочным … Но передумал.

— То, что ты решил провести день со мной, само по себе сюрприз, — улыбнулся Саске. И удивился, насколько искренней вышла эта улыбка.

Несмотря ни на что.

Наруто внимательно посмотрел на омегу, губы альфы дрогнули, словно он хотел что-то сказать … но, так и не решившись, он отвернулся. Только коротко произнес, просто постаравшись, чтобы голос был мягче.

И просьба не смахивала на приказ:

— Поехали.

Испытывая противоречивые чувства, Саске принялся спускаться по ступенькам. А Наруто шел сзади. Шаг за шагом. Так, что омега ощущал присутствие властного, несговорчивого альфы, но вместо нерешительности, волнения, сердце сладко сжималось в ожидании … чего? Беды? Чуда? Он подошел к хорошо знакомой черной, как ночь в Шики, «Toyota Esquire». Сглотнув, когда на вороненой поверхности лакированной дверцы отразились медленно плывущие по ослепительно синему небу облака.

И они с Наруто.

— Саске.

Тот, зеркальный Наруто, осторожно положил руки на плечи омеги.

Зеркальный Саске замер.

Особенно когда увидел, как наклоняется к нему супруг. И услышал шепот.

— Почему бы нам не пообедать наедине, Саске?

Словно заметив нерешительность омеги, и истолковав по-своему, альфа осторожно развернул того к себе лицом в ожидании ответа. Замолчал. Только взял руки омеги в свои. Крепко, и в то же время ласково. Нежно. Особенно если ты знаешь, какими сильными и жестокими могут быть эти руки. Смуглые и, как помнил Саске, зачастую со сбитыми костяшками.

Но … Саске мельком посмотрел в сторону дверцы «Toyota». Черт возьми, почему бы и нет?!