Витинг взялся обеими руками за голову и снял ее. Только тут до вайделота дошло, что никакая это не голова, а шлем, никогда им не виданный, закрывающий железной маской все до самой шеи, но шлем. А под ним скрывалось юное лицо ослепленного им воина. Оно было бледным, и незрячие глаза отсутствующе смотрели поверх головы жреца.

Жрец хотел превратиться в волка, напустить наваждение, раствориться с дымом, но вдруг в ужасе осознал, что воин слеп и ничего не увидит.

Он осторожно, боясь дохнуть, встал и сделал шаг к двери. Жрец мог бы догадаться, что Тороп только того и ждал. Слух и чутье воина, и без того чрезвычайно острые, теперь, в слепоте, были настроены на малейшее движение воздуха. Вайделот мог это предусмотреть, он был стар и повидал много воинов в своей жизни, но страх глушит разум даже мудрейших.

Тороп коротко взмахнул рукой, кнут щелкнул и выбил вайделоту правый глаз.

– О-о!… – закричал жрец. – О, боги!

Крик оборвал другой щелчок кнута. Жрец взвыл и завертелся на месте.

– Ты умрешь, но не сразу, – хоть и с акцентом, но по-прусски сказал воин.

Жрец услышал это сквозь собственный вой и понял, что где-то уже слышал эти слова, но дикая боль не давала возможности вспомнить. Он только почувствовал, что его схватили за волосы, и что-то холодное чиркнуло по шее.

А когда на плечо толчками хлынула горячая волна, он понял, что это жизнь – его, вайделота, священная и неприкосновенная жизнь хлынула из него наружу, выпущенная жесткой рукой чужеземца, христианина. И еще он понял, что помощи ждать неоткуда – поселок пуст, а слуга наверняка уже мертв. И упал он на глиняный пол хижины, и затих, ожидая, пока слуги Пикола11 подберут его.

Убийство вайделота – явление, бывшее в Пруссии не просто чрезвычайным. Достаточно сказать, что этого не случалось на протяжении сотен лет. Весть о гибели вайделота склавинов быстро обежала остальные десять земель Ульмигании, стиснув страхом перед местью богов сердца артайсов – крестьян, возбудив гнев и жажду мести у вайделотов и скрытое злорадство у князей и витингов. Верховный Жрец Всех Пруссов – Крива был в ярости и немедленно послал отряд самбов к склавинам для тщательного разбирательства.

Самбы – рослые, угрюмые, по любому поводу хватавшиеся за меч, одним своим появлением навели ужас на жителей долины Немана, но истины так и не добились. Если не считать того, что, узнав о гибели своего соплеменника – слуги вайделота, они пришли в такую ярость, что чуть не перебили обитателей Склавегарбе, то их разбирательство в деле ни к чему не привело.

Никто не подумал о том, что дело-то не кончено. И еще не улеглось волнение по поводу смерти вайделота склавинов, как в другом племени, у бартов, случились события не менее пугающие и странные.

Один из вождей бартов – Рендал был на охоте в верховьях Анграпы. Ему с дружинниками удалось загнать Короля Оленей – зверя даже в тех местах исключительно редкого и совсем неведомого в других странах. Покрытый длинной шерстью, в отличие от других видов, он превышал размерами лося, не достававшего ему головой и до холки. Добыть такой трофей считалось несказанной удачей, и мясо его, как правило, отдавалось богам, а шкура и рога приносили в дом охотника вместе с почетом достаток и счастье.

Рендал с несколькими витингами ждал, когда рабы выгонят из липовой рощи оленя. Вместо этого, поигрывая дротиками, на них выехал рыцарь со сверкающей на солнце железной головой. Более всего Рендала поразило его лицо, где вместо глаз, носа и рта на гладкой стальной поверхности виднелись только тонкие вертикальные щели.

Первоначальная оторопь охотников по мере приближения неземного, как им казалось, воина перешла в суеверный ужас. А тот, подъехав на достаточное расстояние, метнул копья, и двое витингов по сторонам от Рендала со стонами рухнули с лошадей наземь. Никто не рискнул преследовать его, и воин со стальным лицом ускакал туда, откуда явился.

После Рендал все-таки преодолел страх и обыскал рощу, так как не мог понять – куда девались его рабы? Он нашел их мертвыми. Страшной силы удары мечом кому отсекли голову, а кого раскроили почти пополам. В страхе Рендал с дружиной помчался домой, в Гирдаву12. В поселке при общем стечении его жителей, потрясенных неожиданной смертью витингов и рабов, Рендал рассказал об олене-оборотне, спрашивая совета. Мнения разделились. Воины советовали завтра отправиться к истокам Анграпы и попробовать задобрить Короля оленей. Вайделот настаивал на немедленном паломничестве в Ромову13 к великому Криве.

Вождь колебался. Сильный и опытный воин, он, тем не менее, обладал тщательно скрываемой нерешительностью, которую прятал под маской рассудительности. Обычно, в походах он ловко пользовался советами витингов, а в домашней жизни – указаниями вайделота. Но этот случай был особым. Погибли люди из его дружины, но не в бою, а при обстоятельствах явно сверхъестественных. Применять тут военный опыт или обращаться к жрецам – непонятно. Рендал воспользовался своим обычным приемом, отложил решение до утра.

Ночевать он, вопреки правилам, отправился не к одной из своих четырех женно14, а в большой общий дом для неженатых витингов. Выспаться ему не удалось. Всю ночь он ворочался, прикладывался к жбану с пивом, прислушивался к вздохам лошадей и храпу воинов, и думал, думал…

На рассвете, едва вождю Рендалу удалось задремать, его разбудил жрец. Оказалось, что он тоже всю ночь не спал, беседуя с богами и духами предков Рендала. Те были категоричны – вождь должен собрать как можно больше добра и отнести в Ромову Криве. Только Верховный Жрец может оградить вождя и его род от оборотня.

Несмотря на скверное расположение духа, вождь не стал спорить с вайделотом. Еще ночью он решил, что попробует уладить отношения с оборотнем и богами. День Рендал собирался посвятить Королю оленей, а потом отправиться в Самбию к Криве. Он сознавал, что, вряд ли для успокоения оборотня нужно вмешательство Верховного Жреца, а вайделот, посылая его с подарками в Ромову, преследует какие-то свои выгоды. Но у Рендала были там и собственные интересы. Князя ненавидела одна из жен. Явление само по себе нелепое, она еще и сумела превратить в бесконечную пытку.

Милдена была у Рендала третьей. Он встретил ее на торжище в Твангсте, где собирался продать пригнанный от ляхов табун лошадей. Девушка поразила его хрупкой непрусской красотой. Тоненькая смуглая с большими черными глазами и толстыми косами цвета ворона, она буквально свела вождя с ума. Тут же выяснилось, что он хорошо знает ее отца – вармийского витинга по имени Яставт, человека знатного, но небогатого, из тех, что обладали многочисленными семьями и звались у пруссов “побрендинтами”15. Сходу, без всякого вступления, Рендал предложил ему за дочь лучшую из своих кобылиц. Тот отказался, сославшись на то, что у Милдены есть жених. Тогда Рендал, решив, что отец набивает цену, купил бочонок медовухи и, угощая Яставта, стал понемногу набавлять выкуп.

После двух дней жестокой попойки оба настолько одурели, что ударили по рукам при свидетелях, и один остался без табуна, а другой – без дочери. К несчастью для всех, самого предмета торга при этом не было. Отец отправил Милдену домой еще раньше.

Разъехавшись по своим землям и, наконец, протрезвев, оба схватились за головы. Рендал оттого, что вывалил за мергуззи16 небывалую цену, а Яставт – потому, что не знал, как теперь смотреть в глаза соплеменникам. У Милдены действительно был жених, молодой, но почитаемый всеми вармами за доблесть и отвагу, витинг. Очень скоро в этом пришлось убедиться и Рендалу.

Вождю было за тридцать, он имел детей от двух жен и был достаточно богат, чтобы выбрать себе третью. Но не за табун же лошадей! Рендал едва не рвал на себе волосы от досады. Однако делать было нечего, он отправился за невестой с мелкими подарками для родственников и жертвой богам, почитаемым вармами и родом отца невесты. Но, ни умилостивить богов, ни увидеть новой жены Рендалу в тот раз не пришлось.