– Да,… пожалуй, что всё так и было,… я шла рядом и глаз не спускала с корзинки,… и лишь у экипажа замешкалась, меняя мелочь!… Но к чему все эти детали,… какой от них прок?… – недоверчиво переспросила Наташа.

– О-о-о, сударыня,… уверяю вас, прок есть и немалый,… недаром же говорят, что дьявол кроется в деталях!… В них-то и вся изюминка,… я бы вам мог сейчас, прочитать на эту тему целую лекцию,… но не будем отвлекаться и перейдём к следственному эксперименту!… Ну а для этого мы с вами встанем в том порядке, в каком стояли там, на площади,… вы впереди, а я позади с корзинкой и багажом!… Но так как у нас здесь нет вашего багажа, то нам его заменит стол, на котором лежит корзинка,… по высоте он как раз подходит,… точно на таком же уровне ваша корзинка находилась и там, на площади!… А вместо кучера перед вами встанет сам господин сыщик,… вы сударь тоже подходите по высоте,… ведь кучер сидел на козлах и оттуда хорошо меня видел,… сейчас всё должно совпадать в точности,… теперь важна каждая деталь!… И так приступим… – призвал Аристаша и, выстроив всех в должном порядке, приступил к эксперименту.

Меж тем Николай Васильевич не уставал изумляться смекалке и логическому мышлению Аристаши, а потому, молча, и без лишних колких замечаний, выполнял все его команды. Послушно встал лицом перед Натальей Саввишной и с высоты своего превосходящего роста наблюдал за дальнейшими действиями. А тем временем Аристаша попросил Наташу отвернуться от него ровно настолько, насколько она разменивала мелочь на площади. При этом он ещё велел ей производить руками все те движения, что были произведены тогда, а Николая Васильевича заставил эмитировать ответные действия кучера.

И в результате эпизод с разменом мелочи был восстановлен досконально точно, вплоть до самых мелких деталей. Однако как бы Аристаша ни старался, у него за тот короткий срок, что Наташа отворачивалась от него, никак не получалось вытащить из корзинки шкатулку, достать из шкатулки воображаемую диадему, спрятать её, а потом ещё и убрать шкатулку обратно в корзинку. На что Николай Васильевич высказал свои сомнения.

– Хм, братец,… что-то ты не особо стараешься,… давай-ка ты чуть побыстрей всё делай,… а мы наоборот чуть помедленней!… Надобно попробовать все варианты,… не так ли!?… – указал он.

– Хорошо,… пусть будет по-вашему,… попробуем как вам угодно… – согласился Аристаша, и они повторили ещё раз, а потом ещё раз, и ещё, и ещё. Но результат оставался всё тот же. Аристаша так и не успевал вытащить воображаемую диадему из шкатулки, а вернее будет сказать, достать-то он её успевал, а вот вложить шкатулку обратно в корзинку, времени у него уже не хватало, Наташа оборачивалась и заставала его в этот момент. Иначе говоря, следственный эксперимент показал, что Аристаша никак не мог похитить диадему. В связи с чем, Николай Васильевич был вынужден снять с него подозрения.

– Да уж,… ну, ты и молодец,… вон как всё по полочкам разложил и доказал-таки свою невиновность!… Эхе-хе-хе,… был у меня подозреваемый, а теперь нет,… и что же дальше делать, ума не приложу!… Может у тебя по этому поводу есть свои соображения?… ведь ты у нас такой смышленый,… выскажись, посодействуй в расследовании… – похвалив Аристашу, попросил он его.

– Хм,… правильно ли я вас понимаю,… вы, главный сыщик всех трёх вокзалов, просите меня, простого мальчугана с «Каланчёвки», о помощи!?… – несколько иронично переспросил Аристаша.

– Да!… да-да, чёрт меня возьми!… Я такой-то растакой-то, весь из себя важный сыщик, прошу тебя, мальчишку, о помощи!… Да ещё и приношу свои извинения за неверные и поспешные обвинения,… выручай, брат,… очень уж нужно!… – разведя руками от безысходности, и повинившись, почти взмолился Николай Васильевич.

– Ну что ж,… раз так, то я исходя из ваших извинений, позволю себе теперь называться вашим помощником!… А что, помощник главного сыщика «Каланчёвки», звучит неплохо!… Однако всё это лирика, а у нас с вами дело,… так что не будем медлить и я с вашего дозволения, продолжу опрос потерпевшей… – сразу повеселев и приняв уже непринуждённый вид, задорно заявил Аристаша.

– Ха-ха,… вон как ты заговорил!… этак-то мне больше нравится!… Ну что же,… продолжай опрос,… но только с уважением и тактом,… помни перед тобой дама… – тут же поддержав его инициативу, согласился Николай Васильевич и весь обратился вслух, а Аристаша начал.

– Итак,… из вышесказанного я заключил, что любой посторонний мог запросто проникнуть в вагон со второго тамбура и в момент вашего отсутствия, сударыня, похитить диадему!… И тут тогда встаёт вопрос,… откуда воришка знал о диадеме, и то, что она лежит именно там, где он её нашёл, а не где-нибудь ещё!?… Ведь весь остальной багаж не тронут,… и это подозрительно!… Обычно потрошат всё подряд, а тут залезли именно в корзинку!… Кстати, а откуда она у вас?… – не замедлил задать вопрос Аристаша.

– Ну, мне её жених подарил,… с месяц назад,… это в Санкт-Петербурге сейчас считается самым модным аксессуаром,… прямо по Парижской моде,… плетёная сумка-корзинка и соломенная шляпка-канотье!… Я была очень рада такому подарку,… так с ней и езжу,… беру её с собой во все поездки, очень удобно… – моментально ответила Наташа.

– Ага,… ну что же, хорошо,… кажется, что-то вырисовывается!… Но тогда у меня к вам ещё один вопрос,… вы с собой из Санкт-Петербурга в дорогу булочки с тмином случайно не брали?… – вновь спросил Аристаша, и этот его вопрос поразил уже всех в кабинете. Даже Игнатьев с Семчуком, до этого момента тихо стоявшие в стороне, и то прищёлкнули языками, а Наташа аж оторопела.

– Что!?… Какие ещё булочки!?… Причём здесь они?… Да я вообще стараюсь поменьше есть мучного,… и никаких булочек я не брала!… – изумлённо вскликнула она.

– Так-с,… ладно!… Ну а про булочки я спросил лишь потому, что когда я забирал из купе ваш багаж, то заметил тонкий запах тмина,… а тмин как раз и идёт на булочки!… И отсюда следующее заключение,… так как вы из Санкт-Петербурга булочки не брали, то они могут быть только местной выпечки,… то есть наши московские!… – опять сделал странный вывод Аристаша. Отчего уже не выдержал Николай Васильевич.

– Погоди-погоди!… как это ты учуял запах тмина в купе, когда Наталья Саввишна явно пользовалась духами, и любой другой запах был бы просто, не уловим!?… И с чего это ты вообще взял, что там пахло тмином!?… – слегка раздражённо вскрикнул он.

– Всё правильно, здесь нет никаких противоречий,… запах духов там тоже присутствовал,… и я его тоже учуял!… Но там была ещё и маленькая толика аромата тмина,… притом свежая, только что привнесённая,… иначе бы запах духов затмил её!… Кстати, хочу заметить, что у вас, сударыня, прелестные духи,… обожаю аромат «Серебристого ландыша» от товарищества «А. Ралле и Ко.», у них изумительно приятный оттенок… – взглянув на Наташу, подметил Аристаша.

– Да,… точно!… Всё так и есть, у меня духи от товарищества «А. Ралле и Ко.»,… и я тоже обожаю аромат ландыша!… Он настолько тонкий и изысканный, что я не променяю его ни на какой другой!… – признав в Аристаше своего единомышленника, радостно поддержала его Наташа и даже чуть в ладоши не захлопала. Но тут в их диалог вмешался Николай Васильевич.

– Ну что за чепуха, ей богу!… Ну, откуда ты, привокзальный мальчуган, можешь различать запахи духов, да ещё и знать их названия!?… Я вот, например, не особо в этом разбираюсь!… Хотя уж если ты такой знаток, то может, ты ещё и мою парфюмерию угадаешь!?… – слегка вспылив, воскликнул он.

– А что тут гадать-то,… у вас «Цветочный» одеколон от «Брокаръ и Ко», притом довольно-таки дорогой,… но я думаю, с вашим жалованием главного сыщика вы можете его себе позволить… – совершенно точно угадал Аристаша, отчего Николай Васильевич аж подпрыгнул, а Игнатьев с Семчуком подали голос.

– О, как,… ну ты и мастак,… а тогда скажи-ка, каким одеколоном пользуемся мы?… – чуть ли не хором воскликнули они.

– О, тут вообще всё просто,… ваш одеколон после бритья «Тройной»,… он не такой дорогой и практичный!… Однако не советую им полоскать рот,… для желудка он вреден,… и это я говорю потому, что у Игнатьева несёт им изо рта!… Ну а если ты Игнатьев принимаешь его из-за зубной боли, то лучше полощи рот простой подсоленной водой, а не этим средством,… соль, оно как-то надёжней… – мигом отозвался Аристаша. На что Игнатьев даже язык прикусил, ведь у него действительно болел зуб, и он прикладывал на него ватку с одеколоном, уж так посоветовала ему его жена. А тем временем Аристаша продолжил.