— А куда ушел Рид?

— Меня не спрашивай. Он мне ничего не рассказывает.

— В последнее время он все чаще и чаще исчезает. — Кора покачала головой.

— Правда?

— Да. Просто без задних мыслей пропадает в лесу. — Кора замолкла и нахмурилась. — Порой его нет по нескольку дней.

Я в удивлении уставилась на нее. Порой Рида нет по нескольку дней? Он всегда был независимым, с железной силой воли, и непохоже, что стал бы куда-то уходить, не предупредив об этом Кору.

— А ты знаешь, где он пропадает?

— Рид говорит, что на соревнованиях по альпинизму или фестивалях. Иногда он занимается экскурсиями. — Кора замолкла. — Но я не знаю.

— Все в порядке?

— Абсолютно. — Кора подняла взгляд и улыбнулась. — Я просто глупая. Последние несколько лет Рид застрял здесь, заботясь обо мне. Неудивительно, что теперь, когда мне лучше, он хочет заняться своей жизнью.

Я кивнула. Что-то в ее словах было, но все же. Кора явно обеспокоена, и я не могла ее винить за это. С Ридом я была всего ничего, и все равно почувствовала, что с ним что-то происходит.

— А ты как себя на самом деле чувствуешь? — спросила я.

— Отлично. Правда. Никогда не чувствовала себя лучше.

— Я так тобой горжусь. В смысле, после всего, что произошло. Ты удивительная.

— Это так много для меня значит. — Кора улыбнулась.

— И знаешь… — Я замолкла, ощущая неловкость. — Мне очень жаль, что я так мало времени провела рядом с тобой. Когда ты болела.

— Послушай, малышка, я знаю, что ты в мгновение ока оказалась бы дома, если бы кто-то из нас тебя об этом попросил. Но я до конца жизни ненавидела бы себя, если бы ты бросила учебу. — Кора помахала рукой, развеивая мое беспокойство.

— Знаю. И тем не менее, я должна была быть здесь и помогать.

— Бекка, послушай, у меня было предостаточно помощи. — Кора подошла и присела напротив меня. — Я втянула в свою проблему твоего отца и Рида. Мне не хотелось и тебя вовлекать во все это.

— Ничего страшного бы не случилось.

— Знаю. Но вот такая вот я, как бы ужасно это не звучало. Сейчас ты здесь, и я еще на этой земле. Вот все, что имеет значение, — Кора нежно улыбнулась. — К тому же, я бы тебе просто не позволила вернуться домой.

Я улыбнулась, еле сдерживая слезы. Действительно, именно такой Кора всегда и была: на позитиве, добрая, заботливая. Когда ей только диагностировали рак, я собиралась уезжать из дома, но твердо решила остаться. Однако через несколько дней Кора заявилась ко мне, держа в руках билет на самолет, и кричала на меня, пока я собирала вещи.

Да, вот такой она человек. Кора знала, на что будут похожи ее следующие месяцы или годы, и считала, что я не должна проходить через это вместе с семьей. Я приезжала так часто, как только могла, но было трудно. Авиабилеты слишком дорогие, а я и так ущемляла себя во всем и подрабатывала, чтобы платить за обучение.

Но часть меня злилась из-за того, что я так просто сдалась. Честно говоря, мне хотелось быть в Дартмуте. Это была моя мечта. И слава богу, что Кора поборола рак. Я бы себя никогда не простила, случись иначе.

— Как идут дела на лесопилке? — сменила я тему.

— Да все как обычно. — Кора поднялась и снова принялась за готовку ужина. — Управленцы сильно урезают часы, союзы давят с другой стороны. Сейчас везде тяжело.

— Как папа с этим справляется?

— Делает все возможное. В последнее время он берет побольше дополнительных смен.

— Пару дней назад мы разговаривали с ним по телефону, и он показался мне уставшим.

— Ты же его знаешь. Он всегда на грани какой-нибудь катастрофы.

Я засмеялась. Мой отец был хорошим человеком, но он также был параноиком. Наш гараж был заставлен запасами воды и консервов на случай какой-либо чрезвычайной ситуации. Не то чтобы отец ожидал Судный день, строя бункеры и храня пищу с большим сроком годности, но он действительно верил в то, что надо быть готовым.

Папа вырос в Риджвуде, как и его родители. Лесопилка и лес были тем, в чем он разбирался лучше всего и изо всех сил старался передать часть этих знаний мне. Я умела разжечь костер и немного поохотиться, но никогда бы не смогла выжить там в одиночку. Просто я не воспринимала это так, как он.

Хотя папа никогда не заставлял меня чувствовать себя виноватой. Ведь это был его путь.

— Итак, расскажи мне больше об этой аспирантуре, — сказала Кора.

— Это в Техасском университете. Я вернусь туда осенью.

— Ты рада?

— Очень рада. Но и волнуюсь. Программа достаточно устрашающая.

— Ты сама кого хочешь устрашишь, Бекка. Ты отлично справишься, — улыбнулась Кора.

— Тем не менее, чувствую себя скверно, снова уезжая так далеко.

— Не твоя вина. У нас в Риджвуде точно нет престижных университетов.

— Все равно, хотелось бы остаться дольше, чем на лето.

— Ты поступаешь правильно. Не позволяй себе слишком волноваться.

Я знала, что она права. Не моя вина, что Техас был единственным местом, куда мне можно было податься. Но я ненавидела то, что была той, кто оставляет свою семью и никогда не возвращается.

— Ладно, хватит киснуть, — сказала Кора, улыбнувшись мне. — Что с тобой сегодня?

— Наверное, дождь. Ты знаешь, где-нибудь в другом месте он не идет все время, да?

— Ты привыкнешь.

— Никогда не думала, что придется делать это снова. Но знаешь, что? Я действительно счастлива быть дома.

— Так-то лучше! Больше никакой Дебби Доунер³.

Я засмеялась в тот момент, когда открылась входная дверь.

— Кора? — раздался голос отца.

— На кухне, — ответила она.

Я встала, и тут вошел папа.

— Привет, пап, — сказала я.

— Бекка. Как поездка? — Он широко улыбнулся.

Я пересекла кухню, и отец заключил меня в крепкие объятия. В тот момент все мои волнения из-за недостаточного времени пребывания дома растаяли.

Мой отец был высоким мужчиной, ростом шесть футов и четыре дюйма, и носил густую кустистую бороду. Глаза у него были ярко-синего цвета, почти полная противоположность бледно-голубым Рида. Оба были одного роста, хотя у Рида не было бороды.

Моего папу точно нельзя было назвать домоседом. Он любил охотиться, ловить рыбу и заниматься стройкой. У него была автомастерская в небольшом здании на заднем дворе, где ему нравилось возиться со старыми автомобилями. Он работал менеджером на местной бумажной фабрике, но был известен как один из лучших инженеров во всем городе.

Однако мой отец был жестким человеком. Быстро влюблялся, но долго держал обиду. Гнев был для него вторым «я».

— Поездка была нормальной, пап, — сказала я, высвобождаясь из объятий.

— Кажется, что тебя не было здесь вечность. — Отец снял шляпу и куртку.

— Всего лишь год.

— Что у нас на ужин? — спросил папа Кору, целуя ее в щеку.

— Курица и печеный картофель, — ответила та.

— Звучит отлично.

Папа сел за кухонный стол, я пристроилась рядом.

— Как работа?

— Долго и трудно. Как обычно.

— Кора рассказала мне о сокращениях.

— По всей стране одно и то же, — усмехнулся он. — Держались до этого, переживем и сейчас.

— Отрадно слышать. — Я улыбнулась. — Смастерил что-нибудь занятное в последнее время?

— По правде говоря, да.

Папа рассказал про машину, которая помогала сушить обувь вращением на высоких скоростях.

— Но она не очень-то работает, — сказал он наконец, ухмыляясь.

— Ты должен показать мне.

— Нет, — грозно сказала Кора. — Эта штука однажды убьет кого-нибудь.

— Она немного нервничает, потому что я разбил окно на прошлой неделе. — Отец отмахнулся от нее.

— Папа! — сказала я, смеясь.

— Все немного вышло из-под контроля. Ерунда. — Он пожал плечами.

— Ерунда? — переспросила Кора. — Ты запустил рабочий ботинок со скоростью тридцать миль в час!

Я чуть не согнулась пополам от смеха, представляя своего папу отчаянно пытающимся остановить взбесившуюся обувницу.

— Она преувеличивает, — пробормотал он.