— Массаж плеч и спины, ведь они у вас постоянно в напряжении! И ноги у вас дрожат, вы явно переутомились!

Она была уже совсем рядом, и Невилл зажмурился обречённо, понимая, что подвёл профессора Локхарта. Руки ухватили его за талию, что-то влажное накрыло губы и язык полез внутрь рта... и в этот момент раздался спасительный рёв:

— Гилдерой!!! Прибью!!!

И глядя в возмущённое лицо Сириуса Блэка, Невилл не мог удержаться от мысли, что обожает нового профессора Зельеварения.

*

«Новая школа, организованная взамен захваченного террористами Хогвартса, конечно, является лишь временным решением, и после окончательного поражения бандитов Дамблдора всё преподавание вновь вернётся в дорогие нашему сердцу стены овеянного мифами и легендами о всемогущих Основателях замка. Однако для Министра Риддла всегда во главе угла стояло качество образования и детские судьбы. Пока конфликт не урегулирован, успеваемость школьников не должна страдать. Сейчас в оперативно организованном учебном заведении (его местонахождение не афишируется из соображений безопасности) эвакуированные из Хогвартса школьники не только проходят требуемые по программе заклинания и зелья. Помимо прочего им предоставлен выбор из доброго десятка факультативов по предметам, выхолощенным из школьной программы силами Дамблдора и его партии. Наше магическое образование постепенно возвращается к классическим традициям доброй старины…»

Рита Скиттер, газета «Ежедневный Пророк» от 20 ноября 1991 года

22 ноября 1991 года, в окрестностях Хогвартса

Тонкс почувствовала движение за спиной, резко развернулась, вскидывая палочку... и тут же опустила её.

— Добрый день, Невилл, — ухмыльнулась она. — Плечи не опускай.

— Привет, Тонкс, — унылым голосом сказал Лонгботтом в облике Гилдероя.

Не любила Нимфадора, когда её называли Нимфадорой, и всё тут. Мерзкое длинное противное имя, словно змея какая-то. То ли дело Дора или Тонкс — звонко и быстро! Невилл со вздохом уселся на землю, достал Тревора, который недовольно квакнул и полез обратно в тепло.

— Что-то случилось? — остановилась Тонкс.

Невилла привёл Гилдерой, после первой же жалобы Доры на неуклюжесть. Как ни странно, это помогло — по сравнению с Невиллом она была словно Локхарт по сравнению с ней самой. Желание жаловаться как отрезало, даже неуклюжесть, казалось, уменьшилась от стыда. Разумеется, теперь Тонкс сочувствовала Невиллу и принимала близко к сердцу его проблемы, хотя они и были знакомы всего несколько дней.

— Да, как видишь, профессор Локхарт отправился на очередную вылазку, — вздохнул Невилл.

— О, не волнуйся, я уверена, что с Гилдероем будет всё в порядке! — искренне воскликнула Тонкс.

Нет, она пробовала называть его профессором и относиться уважительно, но Локхарт тут же рассмеялся, сказал, что ему и тридцати ещё нет, и что, мол, он — Гилдерой и всё тут! Тонкс ещё пробовала вяло сопротивляться, но Гилдерой без остановок заявил, что её способности — ключ к победе в войне, и предложил стать его личной ученицей. Как тут было отказать?

— Знаешь, как он умеет сражаться? — спросила Дора, не дождавшись реакции от Невилла.

Два дня назад она тоже поучаствовала в вылазке... ну как, стояла в сторонке наблюдателем, с приказом орать во весь голос, едва заметит появление врагов или просто что-то необычное. Сражались в основном Гилдерой, дядя Сириус, огромный чёрный и весёлый Кингсли Шеклболт, и профессор Флитвик. Они словно читали мысли друг друга, действовали синхронно, сменялись, атаковали, и за считанную минуту взломали щиты какого-то старинного особняка, а потом ещё быстрее разобрались с защитниками. Кто-то из наблюдателей даже зааплодировал, Элфиас Дож, который на пару с двумя аврорами держал антиаппарационный щит издал одобрительный возглас.

— Знаю, — кивнул Невилл, — но дело не в сражениях, а в самой вылазке.

Он вздохнул и достал из кармана мантии какую-то бумагу.

— «Гилдерой, приходи вечером в ванную Префектов, потереть мне спинку, иначе я всю ночь буду петь тебе любовные серенады под окном», — прочитала вслух Тонкс, после чего смущённо закашлялась.

— Вот и я о том же, — вздохнул Невилл-Гилдерой, уши которого пылали красным.

Нимфадора потёрла шею, пытаясь придумать, что делать. Ведь Невилл должен был не просто изображать Гилдероя, он должен был делать это достоверно, оставаясь в образе. А образ Локхарта предполагал, что он помчался бы вечером в эту самую ванную широкими прыжками. Потом еще и в медпункт на свидание к Целительнице Форрест сбегал бы, и в полночь к профессору Синистре на башню залез.

Собственно, именно этому Гилдерой и учил Тонкс: достоверности образов, перевоплощений в других людей, именуя всё это каким-то непонятным словом «Хенге». Умение сражаться, скорость выхватывания палочки, всё это не имело значения, если противник принимал тебя за кого-то другого, кому полностью доверяет. Попутно были и мини-уроки для Невилла, чтобы достовернее мог изображать самого Гилдероя, хотя бы какое-то время.

Честно говоря, эта часть образа Гилдероя больше всего не нравилась Нимфадоре. Ей нравились книги Локхарта, она могла благоговеть перед его боевыми навыками и уверенностью в себе, с удовольствием слушала лекции и примеры, но вот эта часть с женщинами... просто фу-у-у. Как можно было сочетать всё это в себе, Дора просто не представляла, однако же наблюдала вживую каждый день в последнее время. Ухаживания за Цинниёй Форрест, подмигивания мадам Розмерте, залезания на Астрономическую Башню к профессору Синистре, и помыкание, словно вещью, этой несчастной австралийкой Джуди. Тонкс даже пыталась поговорить с ней, раскрыть глаза, но получился лишь мини-скандал, и выкрики, что Дора глупая и не понимает всего величия и гениальности профессора Локхарта, завидует и вообще, мол, сама хочет заполучить себе Гилдероя.

Эта мысль, надо сказать, немного нервировала Дору — что Гилдерой внезапно захочет добиться её благосклонности. Нервозность была тем сильнее, что он ей нравился. Не до такой степени, конечно, чтобы бегать за ним влюбленной собачонкой, как Джуди, но нравился. И дядя Сири (особенно смешно было услышать, что Гарри Поттер называет его точно так же) ещё устроил скандал, прибежал, смешно размахивая руками, дело даже дошло до драки... то есть до дружеского спарринга, конечно! Гилдерой потом похлопал Сириуса по плечу, завернув какую-то восточную мудрость, смысл которой сводился к тому, что семья гибельна для воина, и подмигнул Тонкс.

— А знаешь что, — кивнула Тонкс, — приходи вечером, как тебя попросили.

— Но как же... это... я... а она! И что... мне это?! — с каждым возгласом Невилл смущался всё больше, краснел и делал странные жесты руками.

— Не волнуйся, — хихикнула Тонкс, — если всё пройдёт успешно, то «это» тебе точно не придётся.

С этими словами она превратилась в Невилла.

— М-да, недоработочка, — поморщилась она, глядя на обвисшую одежду. — Но ничего, сейчас исправим!

— Но... как это, — растерянно развел руками Гилдерой-Невилл, глядя на то, как Невилл-Тонкс подгоняет на себе одежду по размеру. — Вот это всё?

— О, не волнуйся, — повторила Тонкс. — Ты же знаком с младшими Уизли, а у них есть брат-префект, и самое главное, то, что отсутствует у тебя...

— Чего эта? — опять покраснел Невилл-Гилдерой.

— Желание встретиться с Джуди в ванной Префектов, конечно! — Дора взмахнула палочкой над запиской, и слово «Гилдерой» трансформировалось, превратилось в «Персиваль». — Приходи и не забудь рукопись, будешь пошло хихикать и «получать вдохновение»!

С этими словами Тонкс помчалась было в Хогвартс, потом вернулась, подобрала Тревора и пошла обратно, просто шагом, старательно вживаясь в образ Невилла. По дороге в Хогвартс она неожиданно стала свидетельницей странной и пугающей ссоры.

— Да как ты смеешь! — женский голос.

— Разве это не правда? — голос Снейпа, цедящего слова сквозь зубы. — Разве ты не спала с Гилдероем?