Набрав еды, они расселись за ближайшим столом. Тут же в его центре материализовались шесть небольших хрустальных рюмок, доверху наполненных кристально прозрачной жидкостью.

— Эй, минуточку! — Гермиона, только начав садиться, тут же подскочила на ноги. — Это что… водка?!

— Обижаешь, Гермиона, — улыбнулась Алиса, как ни в чём ни бывало пододвигая одну рюмку к себе. — Это чистый спирт. Ну, ваше здоровье!

— Да что у вас за такие порядки, в этой вашей!.. — рявкнула Гермиона. — Это просто какая-то…

Алиса рассмеялась. Вторя ей, хихикала сидящая рядом Адолат.

— Все иностранцы покупаются, — пояснила она. — Почему-то уверены, что у нас водку даже грудничкам дают. А это живая вода просто. Особое зелье для поддержания иммунитета и здоровья. Яга… кхм, то есть Ядвига Гавриловна её изобрела давным-давно. Её все ученики обязаны пить трижды в день для профилактики.

Налитая в рюмках жидкость на поверку и правда не имела ни вкуса, ни запаха. Пожав плечами, Гарри, а за ним и остальные студенты Хогвартса опорожнили свои рюмки и принялись за еду, не забывая активно делиться друг с другом впечатлениями.

— Сейчас бы Прытко Пишущее Перо пригодилось! — сокрушалась Гермиона. — Понимаете, нам дали домашнее задание — подготовить доклад о различиях между вашей школой и Хогвартсом. И вы столько всего рассказываете, что очень хочется записать.

— Ну, это тебе лучше Сеню о помощи попросить, — рассудительно покачала головой Алиса. — Он у нас стенгазету выпускает и постоянно включает туда что-нибудь из истории «Горького». Опять же, для доклада фотографий поможет наделать — лишним это не будет.

— Здорово! — просияла Гермиона. — А где этого Сеню можно найти?

— Я с тобой, — вставил нахмурившийся Рон.

— Да он сам скоро подойти должен.

— Только… — Гермиона смутилась. — Видите ли, мы сами не ожидали, что с Гарри отправимся, и совсем ничего с собой не взяли — даже пергамента и перьев с чернилами.

— Канцелярия вся тоже у Сени в редакторской лежит, — пожала плечами Алиса. — Мы сами там постоянно ручки и тетрадки берём. А как получилось, что вы к нам поехали?

Гарри мысленно отметил, что русские пишут, как маглы, шариковыми ручками в тетрадях. И это, Мордред побери, был ещё один плюс в пользу их школы. Поттер до сих пор с содроганием вспоминал, как на первом курсе учился писать пером.

Разговор тем временем перетёк на события прошедшей ночи. Рон и Гермиона принялись в красках расписывать погоню, перестрелку с Пожирателями и битву с Волдемортом. Алиса и Адолат ахали, переспрашивали, снова ахали и почти не притрагивались к еде. Малфой слушал молча, только ответил один раз, что «в него в самом начале попали заклинанием».

Через двадцать минут, когда Гарри уже вчетвером уламывали показать заклинание Патронуса, в форточку протиснулась знакомая полупрозрачная лохматая собака с голубыми глазами. Приземлившись на соседний стол, она откашлялась и голосом Юрия скомандовала:

— Поттер, бегом к выходу из первого корпуса. Остальные — идите в общежитие заселяться.

— Вот и посмотрели Патронуса, — вздохнула Алиса.

— Это ведь лайка была, да? — обернулась к ней Адолат.

— Якутская охотничья, вроде бы. Гарри, тебе нужно выйти вон в ту дверь, пройти до конца коридора, и как раз окажешься, где надо.

— Э-э, спасибо… — Гарри беспомощно оглянулся на оставленный у стены рюкзак.

— Мы твои вещи донесём, — успокоила его Гермиона. — Иди.

Он благодарно улыбнулся в ответ и поспешил к выходу. Сердце стучало в груди. Неужели сейчас он встретится с загадочным другом Дамблдора?

*

— Ну что, малец, пойдём, — махнул рукой Юрий.

— Куда?

— Ядвига Гавриловна сейчас занята, так что опять мне отдуваться, — вздохнул тот и устало потёр лицо ладонью. — Но письмо мы вместе прочли, так что в общем и целом понятно, чего тебе нужно. Это окклюменция!

— Окклюменция?

— Да, это такой тяжёлый, муторный и трудный в освоении раздел магического искусства. Времени у нас не так, чтобы много. Готовься — учиться будешь день и ночь. С полным, так сказать, погружением.

Напоминание об учёбе слегка испортило настроение Гарри, но оно быстро исправилось за время прогулки. Всё вокруг было необычным и странным, не таким, как в Хогвартсе. Сугробы, искрящийся на солнце снег, дома из брёвен. Порой в сугробах что-то шевелилось. Пару раз взгляд Гарри натыкался на деревянные башенки с куполообразной крышей-луковицей и торчащим шпилем в форме креста.

— Правильно мы поняли — ты увидел во сне этого вашего Волдеморта, который на кого-то нападал, рассказал про это Дамблдору, и информация о нападениях подтвердилась? — поинтересовался Юрий.

— Да, в целом так, — Гарри не стал жаловаться, как трудно было добиться встречи с Дамблдором и какие ужасы творил Волдеморт.

— А этой ночью тебе ничего не снилось, так?

— Верно.

— Что и требовалось доказать. Осторожно, если с тропы сойдёшь, можно в берлогу провалиться, тебе там не рады будут, — Гарри придержали за плечо. — Значит, разум этого вашего Волдеморта как-то связан с твоим. Потому-то и нужна окклюменция, умение защищать свой разум.

— А почему я сегодня снов не видел?

— Потому что в поезде защитные экраны вот такенные. А уж Железный Занавес и подавно любую легилименцию на корню режет. Тем более у нас вон, видал, часовенки везде понатыканы, они положительные торсионные поля создают. Так что сейчас ты в безопасности. А вот когда в Англию вернёшься — всё по новой начнётся. До тех пор тебе нужно научиться окклюменции.

— А это сильно сложно?

— Да не очень, — ухмыльнулся Юрий. — Примерно так же просто, как не думать про белую обезьяну.

Всю оставшуюся дорогу они молчали, и Гарри, чертыхаясь про себя, пытался выкинуть мысли о белой обезьяне.

Мысли упорно не выкидывались, хотя Поттер мог поклясться, что до того он ни разу в жизни ни про какую белую обезьяну и слыхом не слыхивал.

— А вот и моя избёнка!

Бревенчатый дом чем-то напоминал хижину Хагрида, но вместе с тем выглядел новеньким, только что построенным. Должно быть, в этом тоже была замешана какая-то магия.

Юрий, поднимаясь на деревянное крыльцо с перильцами, притопнул несколько раз. Гарри поначалу решил, что это такой местный обычай — станцевать перед входом — и с ужасом начал вспоминать всё, чему научился перед Святочным Балом, но как выяснилось, Юрий просто сбивал снег с сапог.

— Добро пожаловать, — махнул Юрий рукой, распахивая перед Гарри дверь.

Распахнул ещё одну дверь, зачем-то сделанную сразу за первой, и Гарри неожиданно услышал музыку. Странную, совсем не мелодичную, дерганую, но ноги Гарри словно сами пустились в пляс, вприсядку, руки сложились на груди, а изо рта вырвалось непонятное:

— Казачок! Эх! Ух! Казачок!

Ноги вприсядку сами несли Гарри вслед Юрию, который спешно прошёл из коридора в просторную комнату. Там, возле печки, сидел настоящий медведь, игравший на странной треугольной скрипке, причем прижимая её к животу и вместо смычка дергая за струны когтями.

— Казачок! — выкрикнул Гарри.

— Как тебе не стыдно? — укоризненно спросил Юрий.

Он встал перед медведем, и правая рука его недвусмысленно легла на кобуру с палочкой.

— В доме холод собачий, стол не накрыт, а ты на балалайке тренькаешь! Да ещё и на вещдоке!

Медведь выронил скрипку и стыдливо прикрыл лапами морду. Гарри сразу прекратил танцевать, поднялся, раскрасневшийся.

— Маню я на перевоспитание взял, — пояснил Юрий, повернувшись к Гарри, — после того, как наши товарищи в Германии спасли его из жестокого капиталистического цирка. Да вот видишь, всё норовит к старым привычкам вернуться.

Он погрозил медведю кулаком:

— На стол накрой, да сходи реактор в подвале проверь, холодина такая!

Затем он снова повернулся к Гарри:

— Замерз, малец? Ну, сейчас согреешься, на-ко вот, накинь.

С этими словами он протянул Гарри какую-то толстую короткую шубу болотно-серого цвета, один рукав которой был порван.