Когда-то давным-давно, когда мы были маленькими, а мир бесконечным, наши бабушки рассказывали нам сказки. Про Лешего и Бабу-Ягу, про Домового и Кикимору. Конечно, каждый скажет – «Бабкины сказки»… А что, если я вам расскажу несколько мистических, иногда жутких и необъяснимых историй, которые произошли в реальности с абсолютно разными взрослыми людьми?

Когда о давным-давно… Ведь так начинаются все удивительные истории? Так вот, когда-то давным-давно, появилась в нашем поселке новая девушка. Никто про нее ничего не знал, но к новым людям у нас всегда приковано пристальное внимание. Поселок то небольшой, все друг дружку знают и все друг дружке родственники через пятое колено.

И не то чтобы девица была краше деревенских. Просто она была другая – легкая, воздушная, ухоженная. Не чета нам – торфушкам да колхозницам. Барышню звали Верочка. А история у нее оказалась самая что ни на есть печальная. Встретила парня, полюбили друг друга, дело шло к свадьбе, которая так и не состоялась. Разбился парень на мотоцикле, трагически. Так у Верочки от этой любви появился сын Андрюшка, и чтобы не застить глаза родителям погибшего жениха, да и свою жизнь как-то устраивать, переехала она в соседний район, а именно к нам в деревню. Ну и от злых языков ясное дело пряталась, без свадьбы же родила.

Здесь конечно, что началось – хоть святых выноси!!! Наши деревенские парни наперебой провожать напрашиваются, да цветы в палисадниках драть, да конфеты носить. Ну, Верочка решила не торопиться с выбором и хвостом крутила, присматривалась. Все знали про наличие маленького Андрюшки. В те времена ребенок не был помехой, хоть и без брака.

Верочка устроилась в дом культуры на должность массовика затейника. Веселая была, активная, всегда что-то придумывала новое для односельчан. Всегда нарядная, да накрашена по моде – тени голубые, да помада в морковный оттенок. В общем, загляденье!

Начал к ней по- серьезному свататься Володька. Он и женат никогда не был, и с девчонками особо не дружился, в общем, бирюк – бирюком. Не разговорчивый, мрачный и излишне серьезный, еще и ростом под два метра. Детина хоть куда и работал всегда в каких-то чисто героически мужицких местах – в пожарной части, на грузовой машине, в леса валить ходил. В общем, деньжата водились. Наши девчонки его за то и сторонились, что ни пошутить с ним, ни похулиганить нельзя. Посмотрит исподлобья, как на дурочку, а кому ж себя захочется дурой чувствовать.

Так Володька и проходил "в девках" до 34 лет. А тут летящая Верочка, нарисовалась. И решил он, во что бы то ни стало жениться. Она его, конечно, сначала сторонилась и опасалась. А потом привыкла, что он всегда рядом. Тихий, спокойный, серьезный, высоченный и ручищи огромные. С таким, как за каменной стеной.

Идет она из клуба домой зимой, темно, страшно. Фонарей то у нас всегда мало было, при любой власти не хватало финансирования на наши фонари. Так в полумраке и прожили, местные то каждую кочку знают, а приезжим тяжело. Кто в канаву укатится по незнанию, кто в болотину забредет – матерится.

Вот и Верочке поначалу страшновато было, мало того что темно и грязно, да еще и пьяные на улице ходят. Вот тут Володька самый лучший друг – до калиточки проводит, цветы вручит, и домой… Хулиганы какие праздник мешают вести – Володя посмотрит исподлобья – и нет хулиганов. В общем, ходил он за ней около полугода – провожал, защищал, цветы носил (из бабкиного палисадника, все повыдрал). Ухаживал по серьезному, обстоятельно. Согласилась Верочка замуж за него идти, а что, дело молодое. И Андрюшка к нему ручонки тянет, как к родному, а Володька до деток сам не свой… Так и поженились.

Верочка родила дочку Анютку. Серьезная девочка получилась – как папа. Волосики светлые кучерявые, глазки голубые – за них и имя получила. Володька не наглядится на дочурку свою, не надышится, на все готов для нее, хоть звезду с неба, хоть велосипед по дефициту достать.

На радостях выделили молодой семье новый дом. Каменный, трехкомнатный. Целую улицу таких домов ставили приезжие рабочие. По одной стороне наши деревянные пятистенки, по другой стороне новомодные коттеджи. Строители приезжие все, с советских республик. А приезжие – они ж всегда интереснее своих, правда? Ну, наши девчонки и похватали женихов – после этого наш поселок многонациональный стал. Вон ребятишки уж подрастают. Не все строители оказались холостыми, как рассказывали. Часть к своим семьям вернулась, а небольшое количество осталось, по-честному женилось и осело растить чернявое потомство.

Пока шло активное строительство домов для молодых семей, среди которых и Верочка с Володей, нагрянуло в нашу страну ненастье под названием Перестройка. Чего уж они там перестраивали непонятно, но вот ряд каменных домов достроить по – уму, да по правилам так и не смогли. Все вроде хорошо, но отопление центральное тянуть денег не хватило… Удобства тоже по старинке пришлось на улицу выставлять.

Как тут быть, что делать? Греть дома надо как то… Сделали по две печки в каждом доме: одна значит в одной половине дома – на кухне плита и подтопок, в комнате частично теплая стена. Вторая печь стояла между двумя другими комнатами, наподобие голландки.

Хозяева, конечно, намучились с ними, а делать нечего, не нравится – найдут, кому отдать, желающие новый дом получить в очереди стоят. Вон на радостях наженилось разом пол – села девок за чернявеньких рабочих.

Дров на такие дома шло, конечно, не в сравнение. У нас-то деревянный дом – в какую зиму и по три раза в день топишь печь, чтобы тепло было. Так у нас одна – русская. А тут две печи, да дом каменный – стынет быстро. Да и с утеплителем непорядок оказался. Ну, в общем, сперли его, пока была возможность, не весь конечно, но внушительную часть…

Володька – мужик с руками, поправил, что надо, туалет в дом перенес (на веранду), все потеплее, чем зад под ветер подставлять, к тому же двое деток. Вот так и въехали, вчетвером – счастливое семейство.

Но все хорошо до поры до времени. Перестройка шла полным ходом, жить стало тяжело, и к молодым на проживание попросилась Володина матушка. Звали ее Нюра. Ну, полностью-то конечно звали ее Анна, но все называли Нюра. А "баба Нюра"– за ней закрепилось лет с пятидесяти. Просто потому, что она была сухонькой, морщинистой и сгорбленной. Как-никак троих детей подняла. Удался, правда один Володька, муж рано умер, двое других детей – нещадно пили. Вот и определилась Баба Нюра на содержание к самому путевому сыну. Это ничего, что Верочке не по нраву… Комнату выделили, вещи перевезли.

И вот тут Верочку как подменили, не по душе ей пришлась приживалка. Оно и понятно, две хозяйки на одной кухне никогда не уживутся.

Все не по нраву было Бабе Нюре: и как готовит Верочка, и как прибирает, и как посуду моет. Поэтому ею было принято волевое решение – питаться отдельно, и из своей посуды. Об этом она громогласно заявила всему семейству. Да только вот, когда сын со снохой были на работе, а внуки в школе, Баба Нюра не гнушалась Верочкиными борщами и разносолами, и кружку любимую брала, да на место не ставила. Помимо этого непутевые братья Володи тоже заходили столоваться. А вы же помните, что это перестройка, и глухое село, где с продуктами и так напряг.

Дело конечно не только в кухне было и уж точно не в кружке. Дело было в том, что баба Нюра по молодости нагрешила много. Поэтому под старость лет решила грехи замаливать и стала постоянным посетителем церкви… Шутка ли 12 абортов. Тут по любому в бога пришла пора поверить. Так потихоньку баба Нюра завешала комнату иконками, лампадку приладила, и свечки церковные жгла. Ну и пенсию свою носила на пожертвование, да часть непутевым сыновьям давала. На водку.

Верочка поэтому и переменилась, согласитесь – понятно почему… Время тяжелое, рот добавился, двое деток малолетних, а участия бабушка никакого не принимает ни в воспитании внуков, ни в домашнем хозяйстве, ни в финансовых вопросах. Да еще и богомольцы в дом потянулись. Приходит Верочка с работы- кружки любимой нет и полный дом божьих бабулек. И ведь не выгонишь, они ж за советом, да на беседу праведную к бабе Нюре. Как тут дела делать?