– Большая ошибка. Нельзя человеку без фамилии. А то у него в паспорте прочерк стоять будет. А про вашего Карла я в газете читал. Сарумян его фамилия. Он тут неподалеку живет…

Деревянный революционер, кажется, порядком напрягся:

– Мои друзья-мутанты этого Карлу ненавидят. Он настругал тысячу буратин… и ни одной матрешки. А у нас, между прочим, авторские права на бренд! Он нам ни копейки не заплатил, а сам отгрохал себе дачу на пятнадцать комнат с бассейном и подземной вертолетной площадкой… Кстати… у меня же там секретная делянка с коноплей! Надо бы сгонять проведать…

Карапузы зашушукались за спиной своего извозчика. Гек отвесил порядочную плюху своему приятелю и зашипел:

– Слышь, баклан, чего тебя понесло про Сарумяна? Тот не остался в долгу, и его затрещина оказалась не менее весомым аргументом:

– Молчи, Мерин. Это такая индейская хитрость.

Выбравшийся на лесную опушку отряд «лесных братьев» выволок за собой связанных по рукам и ногам карапузов и необычайно тихого, благодаря постоянным побоям, Голого. Командир отряда – похоже, и вправду приходившийся братом приснопамятному Баралгину, – остановился, чтобы получше рассмотреть открывшуюся картину. Обернувшись к своей банде, он махнул рукой вперед, туда, где далеко-далеко поднимались к небу клубы дыма:

– Смотри-ка. Урки Кемь разгромили.

Федор посмотрел на командира «братьев» мутным взглядом и отрицательно покачал головой:

– Мы туда не пойдем, – слегка поколебавшись, он аргументировал свое решение: – Мы же босиком. А там до фига стекла битого.

Брат Баралгина изобразил на лице полнейшее безразличие и скомандовал своим бойцам:

– Вперед.

Те двинулись в указанном направлении, волоча за собой отчаянно извивающихся карапузов. Больше всех истерил Федор:

– Не пойду! Дайте тапки, гады! Впрочем, помогало это ему мало…

Человекодерево, явно шагавшее к своей заветной делянке на дополнительной «передаче», удивляло карапузов не только невесть откуда взявшейся скоростью передвижения – будто солярки нахлебалось, но и логичностью рассуждений:

– Знаете, почему я в нашем лясу в авторитете? Потому что я по мозгам второй. А первый – дятел.

Тем временем расступившийся перед ними лес вывел их к небольшому склону. Человек-бамбук, увлеченный самовозвеличиванием, сначала не заметил ничего необычного:

– Вот моя делянка, – и тут же застыл как вкопанный, что для существ его вида в принципе в порядке вещей: – А где конопля? Ничего не понимаю.

По всему было видно, что раньше этот склон выглядел куда как более привлекательно – некоторые остатки растительности наблюдались тут и сейчас, только теперь исключительно в виде пеньков да щепы.

Если, со слов человекодерева, на этой плантации он выращивал коноплю, то похоже было, что здесь неплохо поработал местный отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков…

Гек, собственно, и так не сильно веривший в утверждение их извозчика о том, что конопля – это дерево, почувствовал себя одураченным. Он недовольно поморщился и пробурчал:

– Зови дятла, пусть объяснит. Потрясенный потерей урожая, незадачливый наркоогородник только и выдавил из себя:

– Нет больше дятлов. Сарумян увсих мобилизовал.

Упав на колени, человек-бамбук исторг из себя тигриный вопль ужаса:

– Друзья мои, мутанты деревянные!

Несколькими секундами позже карапузы поняли, что вопль этот вовсе не был ни минутной слабостью, ни глупой истерикой. Прокатившийся над лесом клич был дополнен не менее громогласной и пламенно-революционной речью, от которой у карапузов заложило уши:

– Братья и… и еще раз братья! Сарумян оказался, как мне тут верно подсказывают, вашим суррогатным папой Карлой. А его урки совершили акт геноцида против моей конопли.

Еще не затихло эхо, разносящее по лесу последние слова спича, а со всех сторон к разоренному огороду стали стекаться человекодеревья. Подошедшие вставали в общий круг, в центре которого высился человек-бамбук, на ветвях которого гордо восседали карапузы. Когда уже невозможно было разглядеть последние ряды собравшихся, царь-дерево снова заговорило:

– Отомстим за наши обиды. У кого на руках мозоли от топора – расстрел на месте! Кто не с нами, тот – дрова…

Он замолчал, вглядываясь в глаза окружающих, после чего сказал самые волшебные по разрушительной силе слова на свете:

– Мочи козлов!!!

Уже совершенно разграбленная и покинутая урками Кемь представляла собой жалкое зрелище • – тлеющие развалины и полуобгоревшие трупы людей и реже – урок. Бродившие среди полуразрушенных зданий бойцы из порядком опоздавших на подмогу подразделений преследовали уже только одну цель – поживиться, чем Бог пошлет, вернее, тем, что, как говорится, «дай нам Боже, что уркам негоже».

Кое-где в городе все же шлялись группки урок-мародеров из числа особо жадных, поэтому в любой момент можно было получить пулю в лоб. Именно поэтому никто не рисковал бродить здесь поодиночке.

Вот и подскочивший к группке «лесных братьев» мужик с неразличимыми знаками различия принялся обниматься с братом Баралгина под присмотром целой банды головорезов, сопровождавших его «очень важную персону»:

– Эффералган, пошли со мной, там ювелирный магазин почти целый.

Командир «лесных братьев», не горевший желанием светить своим именем перед карапузами, зашикал на так некстати подвернувшегося болтливого приятеля:

– Тихааа…

Он кивнул в сторону карапузов, которые совершенно не следили уже за происходящим, оставаясь где-то в своем мире. Они даже не нашли в себе сил порадоваться подвернувшейся внеплановой остановке, позволявшей хоть как-то передохнуть, – гнали их «лесные братья», совершенно не делая скидки на спутанные веревками ноги. Практически теряя сознание, Федор забормотал, жалуясь своему приятелю:

– У меня от голода уже практически предкоматозное состояние.

Сеня только развел руками, кивнув в сторону их мучителей:

– Федор, они же все наши сухари сожрали! Но тот уже не разбирал, что говорит ему верный оруженосец, – у Федора опять начался припадок – немигающим взглядом он поводил вокруг, теряя связь с этим миром.

Разглядывавшие карапузов вояки обменялись между собой многозначительными взглядами, и Эффералган поделился со своим анонимным собеседником своей мыслишкой:

– Магазин подождет. У меня уже есть на примете одно колечко козырное.

Сеня, заслышавший, о чем бакланит Баралгинов брат, чуть не бросился на него с кулаками – хорошо, один из «лесных братьев» успел перехватить зарвавшегося карапуза.

Впрочем, словесный понос, потекший из толстого и наглого карапуза, остановить было куда сложнее:

– Вот же вы два брата-акробата. Тебе же русским по белому сказано. Меньше знаешь, крепче спишь. – Сеня извивался в руках охранника, все еще не оставляя надежд добраться до своего обидчика. – Баралгин на вид покрепче тебя был, а и у него от кольца башня съехала. Не боишься встретить старость в дурдоме?

Свирепеющий на глазах Эффералган уже был готов разорвать на части зарвавшегося карапуза, позорящего его перед подчиненными, но Сене, как всегда, повезло не ответить за собственный тухлый базар. Спас карапуза дикий вопль наблюдателя на сторожевой башне:

– Атас!

Собственно предсмертная речь этого парня не затянулась – через мгновение башня, где находился опорный пункт, превратилась в груду битого кирпича. Влетевшая в окно ракета не оставила бедолаге ни единого шанса. «Лесные братья» моментально образовали круг, внимательно вглядываясь в окружающие строения.

Голый, болтающийся на веревке, как болонка на поводке, протяжно заскулил, ища, куда можно спрятать свою тощую задницу, и именно это вывело Сеню из непонятно откуда взявшейся прострации. Он оглянулся на совершенно бессознательного с виду приятеля и заорал:

– Федор, не молчи!

Федор нашел в себе силы поднять глаза и, едва-едва шевеля языком, промямлил: