Ник тоже услышал звонок, проснулся он куда раньше, чем Джулия – он всегда спал очень чутко, скорее даже, дремал, не позволяя себе расслабиться ни на минуту. Он быстро встал, натянул брюки, лежавшие рядом и сложенные стрелочка к стрелочке, потом, помедлив в нерешительности, вытащил из-под подушки пистолет и в таком виде отправился открывать дверь. Осторожно заглянул в глазок, а после отворил замки и распахнул дверь – на пороге в длинном шерстяном пальто зеленого цвета и шляпе стоял Ал, сжимая в руках букет из небольших белых розочек.

Ал вскрикнул от неожиданности и отпрянул, чуть не выронив цветы, но увидев, что Ник также растерян и не собирается стрелять, отдышавшись, произнес:

– Уфф! Похоже, у вас не слишком-то жалуют гостей!

– Вы к Джулии? – миролюбиво спросил Ник, – Она еще спит… Проходите.

И он сделал приглашающий жест пистолетом.

– Может не стоит… – помедлил на пороге гость, – Кажется, я не очень вовремя…

Ник с улыбкой засунул пистолет за ремень.

– Мы не любим, когда нам мешают! – доверительным шепотом произнес он.

– Я догадался…

Незадачливый фотограф хотел продолжить, но в эту минуту на пороге комнаты появилась Джулия в халате и, увидев Ала, радостно воскликнула:

– Ал! Ничего себе сюрприз с утра пораньше! Проходи же! Не стой в дверях!

Ал вошел, приблизился к девушке и галантно протянул цветы, Джулия с улыбкой поблагодарила и поцеловала его в щеку.

– Прости за вторжение… – церемонно произнес он, – Хотя, честно говоря, если я кого и думал застать здесь с утра, то только твоего жениха! Что у вас тут за нравы!

Джулия весело рассмеялась над его растерянностью, только сейчас она поняла, как выглядит в ее квартире полуодетый Ник поутру.

– Ал, это совсем не то, что ты подумал! Ник – мой родственник. Да, не удивляйся! У нас большая семья. Покою моего жениха ничто не угрожает, поверь!

Ал демонстративно вздохнул с облегчением, снял шляпу, после чего крепко пожал протянутую руку Ника. Он решил не интересоваться, почему его встретили с пистолетом в руках, иногда лучше и не знать лишнего. К тому же эти Иберсоны всегда были чуть не в своем уме, ведь у богатых – свои причуды!

– Присоединяйся к завтраку? – пригласила Джулия. – Проходи на кухню. Я сейчас сделаю омлет.

Когда чуть позже они втроем чинно завтракали на кухне, причем Ник молчал, уплетая омлет за обе щеки – события прошлой ночи заставили его изрядно проголодаться, а у Джулии напротив – и вовсе отбили аппетит, отхлебнув ароматный кофе без сливок, Ал произнес:

– Собственно говоря, я пришел сюда так рано, потому что сегодня удивительный день! Совершенно особенный свет… Как перед грозой… Все тихо, спокойно, а дальше – буря!!! Поэтому я хотел предложить Джулии сделать несколько ее фотографий на лоне природы…

– Да ты что! Какие фотографии! У меня так много дел! – замахала руками Джулия, но Ал оказался весьма настойчивым поклонником, отделаться от которого было не так-то просто.

– Это будут особые фотографии! Любая модель позавидует! Обещаю! Такого вы не видели!

Джулия обреченно и вопросительно посмотрела на Ника, но к ее удивлению тот согласно кивнул.

– Но сначала – в полицию, – решительно заметил он. – А потом – фотографируйся. В конце концов – отдыхать тоже надо, не все же тебе работать!

И потому, после визита в полицию, оказавшегося к удивлению Джулии кратким, они с Алом направились в живописный парк, который пересекала небольшая очаровательная речушка. Ал фотографировал Джулию у покрытых мхом, раскидистых старых деревьев, склоняющих ветви к самой воде, потом заставил ее спуститься к реке и усесться на выступающий камень, отчего девушка сделалась похожей на знаменитую статую Русалочки, а после были бесчисленные фотографии на лугу, на газоне, среди цветущих в оранжерее розовых кустов, – и все эти кадры были озарены тем самым волшебным солнцем, лучи которого просвечивали сквозь облака, создавая тревожное чувство, обещая скорую грозу, а, может быть, и бурю.

В конце Ал сделал еще несколько портретных снимков и только после этого был полностью удовлетворен, убрал камеру в чехол, вытер взмокший лоб и довольно улыбнулся девушке.

– Я так и знал, что в тебе погибла отличная модель, Джулия, – произнес он. – Лучше всего ты умеешь слышать фотографа и делать то, что тебе говорят, – это нечасто даже у профессиональных девушек. Конечно, ты не так хорошо принимаешь разнообразные позы, как те, кто работает в этом бизнесе давно, но у тебя определенно есть талант и совершенно фантастические внешние данные. Я бы сказал – умопомрачительные! Просто грешно губить такую красоту в офисе…

– В офисе среди бриллиантов, – заметила Джулия, улыбнувшись.

– Единственный подлинный бриллиант там – это ты сама, – тут же галантно откликнулся фотограф, и Джулия снова улыбнулась. Надо же – с ним она была весела и спокойна, как если бы вчера убийца не проник в ее дом, как если бы она не встретила незнакомца, назвавшегося ее братом! Как непредсказуема жизнь!

Вечером Джулия, Ал и Ник, словно старые добрые друзья, сидели у камина с бокалами вина в руках и разглядывали фотографии, которые оказались на удивление хороши. Девушка не могла не признать, что ее новый друг был выдающимся фотохудожником, не зря его так ценили в модной индустрии! Она понимала и сама, что ее внешность, отличавшаяся гармоничностью и оригинальностью одновременно, идеально соответствовала современным стандартам красоты, а главное – это передавал фотоаппарат, что бывает далеко не всегда.

– Ты прекрасно выходишь на фотографиях, – констатировал Ал. – На снимках ты еще лучше, чем в жизни!

То же самое про фотографии сказал и мнимый жених, едва только увидел портрет Джулии. Сидя в обнимку с Раймоном в ресторане, Джулия не могла не думать о том, насколько иллюзорной стала ее жизнь в последнее время – мнимых жених, мнимый брат… А кто еще? Подруги, коллеги, родня? Кто ненавидел ее настолько, что желал смерти? Эта мысль никак не выходила у нее из головы.

Через несколько дней Джулия получила огромную корзину цветов, среди которых обнаружилась и записка, гласившая: «Я просто хотел пожелать тебе хорошего дня. Вечно твой Ал». Она улыбнулась, легко и радостно. Он обладал неистощимой фантазией и как никто другой в мире умел поднять настроение!

В следующий раз он фотографировал ее уже на берегу моря, на вершинах прибрежных утесов, среди сиреневых вересковых полей, и каждая новая фотография получалась удивительнее предыдущей. Они словно передавали красоту и необычайную атмосферу этих мест, таинственную, почти мистическую, и всегда озаренную чудесным светом, который, как уже догадалась Джулия, являлся фирменным знаком Ала – это был уникальный почерк фотографа. Он светом рисовал свои снимки, словно художник. И каждый раз он дарил ей цветы. Если негде было купить, он срывал их прямо в поле и, становясь на одно колено, смешно декламировал любовные стихи, протягивая девушке симпатичный маленький букет.

А тем временем в Италии с Марчелло Диксона были сняты все обвинения. Судебное заседание состоялось, Клаудио блестяще провел линию защиты, и судья объявил о невиновности подсудимого. Сияющий наследник, ставший вновь свободным, в том числе и от людского осуждения, восторженно обнимал своего адвоката, которого больше не считал хвастливым мальчишкой, и раздавал направо и налево интервью слетевшимся со всех концов страны журналистам, жадным до подобных сенсаций. Марчелло любил микрофоны и вспышки фотокамер, а Клаудио понимал полезность этой процедуры для своей будущей карьеры, поэтому охотно позировал в обнимку со своим знаменитым подзащитным.

– Синьор Диксон, что вы чувствуете, когда с вас сняты все обвинения? – наперебой спрашивали журналисты.

– Я начинаю ценить свободу… Благодаря Клаудио! – отвечал тот. – И конечно, благодаря моей любимой сестре!

Узнавшая о решении Джулия, сияя от счастья, тоже обнимала всех подряд: Хельгу, своего жениха, Ала, дядю Саймона и, разумеется, всегда находившегося рядом Ника. Тот тоже, казалось, был рад освобождению Марчелло, улыбался восторженному счастью своей вновь обретенной сводной сестры, но лицо его оставалось обеспокоенным, а взгляд озабоченным, тревожным, и, заметив это, Джулия спросила: