— Вам это греет душу, верно, Хаус? Своих-то планов у вас наверняка не было, — недовольно ответил Форман.

— Ну почему же? Я надеялся испортить рождество Уилсону, но судьба дала мне возможность расширить круг потенциальных жертв моего дурного характера, — усмехнулся Хаус.

— Пациента стабилизировали, думаю, до утра его состояние не изменится, — сказала Тринадцать.

— Ты открыла в себе дар прорицания? Откуда такая уверенность в том, что пациент не отдаст концы до того момента, пока тебе не надоест плясать под «Джингл Бэллс»? — саркастично спросил Хаус. — Итак, какие идеи насчет сердечного приступа?

— Возможно, мы слишком поздно начали детоксикацию, сердце не выдержало, — предположил Форман, меланхолично глядя на Тринадцать.

— Это нам ничего не дает, — возразил Хаус. — Я хочу идеи, которые позволят нам поставить его на ноги.

— А может, токсины в его организме, напротив, поддерживали его? — заметила Тринадцать. — Если он принял противоядие до укуса, вполне возможно, что сейчас мы активно выводим его из организма, и яд начинает действовать активнее.

— Мы ему ввели вакцину от змеиного яда, — возразил Форман.

— Но мы так и не выяснили, что это была за змея, — парировала Тринадцать. — Что, если в ее яде есть токсин, который мы просто не смогли опознать?

— Да, анализы крови дали нам простор для фантазии — заметил Хаус, крутя трость в руке. — И неизвестные токсины я бы не стал исключать.

— Хаус, вы всерьез верите, что этот сумасшедший смог в домашних условиях состряпать себе противоядие лучше, чем то, что есть у нас? — Форман поднял бровь и испытывающе посмотрел на шефа.

— Ну… — протянул Хаус, задумчиво глядя в потолок, — я бы не стал исключать такую возможность. То, что он активно работал с различными химическими веществами — бесспорно. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на его руки. А из нашей с ним непродолжительной беседы я сделал вывод, что он, конечно, псих, но далеко не идиот.

— Если он раздобыл змею, неизвестную современной науке, то вполне мог иметь и противоядие, — неуверенно сказала Тринадцать, попеременно глядя на мрачного Формана и пребывающего в странной задумчивости шефа.

— Может, он состоит в тайной организации змеепоклонников, которая вывела особый сорт змей? — мечтательно произнес Хаус.

— От всех этих построений несет чистым бредом! — заявил Форман, демонстративно углубившись в чтение истории болезни странного пациента.

— Ну почему же? — спросил Хаус, косясь на подчиненного. — В этом субъекте определенно что-то есть от сектанта. Эх, как я не вовремя отпустил Катнера, может, он тоже тайно поклоняется Кали? Они бы нашли общий язык…

— Давайте уже закончим с бредовыми предположениями? — сказал Форман. — То, что пациент принял противоядие, вполне возможно, но мы не знаем его состав, а вводить в него токсины обратно…

Форман обреченно махнул рукой, показывая таким образом, что он думает об этой идее.

— Надо спросить у пациента, что он принимал, и тогда мы все узнаем, — возразила Тринадцать.

— Насколько я смог понять, он не демонстрирует желание общаться, — сказал Форман и, тяжело вздохнув, продолжил: — Честно говоря, у меня слишком большие сомнения в его вменяемости, чтобы принимать его слова на веру.

— Иногда близость к смерти здорово прочищает мозги, — заметил Хаус, глядя на входную дверь, словно бы ожидая кого-то.

— При таком отравлении я могу подозревать у него органические поражения мозга, и тут уже никакая близость к смерти не поможет, — весомо возразил Форман.

— Но ведь ты не уверен насчет его мозга? МРТ и КТ не делал? — с глумливой улыбкой спросил Хаус.

— Не делал, — мрачно подтвердил Форман.

— А неадекватное поведение — недостаточное основание для таких исследований? — язвительно спросил Хаус, пристально глядя на подчиненного.

— Хаус, чего вы добиваетесь? У нас остро стоял вопрос его выживания после отравления, а вменяемость…

Форман не закончил, потому что в кабинет вошла пожилая медсестра, которую Хаус явно ожидал.

— Он меня звал, я прав?

— Да, — ответила медсестра, всем своим видом показывая, что работать гонцом ей не нравится.

— Скажите, он ведь умолял, чтобы я пришел? — со счастливой улыбкой спросил Хаус, вставая с кресла.

— Не умолял, — без выражения сказала медсестра и вышла из кабинета.

— Возможно, наш Санта созрел для признания. Пойду поговорю с ним.

— Не думал, что он так быстро очнется. Я все-таки запишу его на МРТ и ЭЭГ, — Форман встал с места и направился к двери вслед за боссом.

— А я пойду с вами, Хаус, — сказала Тринадцать.

— Нет, сиди здесь, тайна исповеди не должна быть нарушена. С Форманом тоже не ходи, а то знаю я вас… Аппарат МРТ придумали не для романтических свиданий. Хотя… — Хаус мечтательно улыбнулся, представив в нем обнаженную Кадди.

— Я правильно понял, что вы предложили этому субъекту некую сделку? — вырвал его из сладких грез Форман, повернувшись у порога.

— Какие сделки с умирающими пациентами?! — картинно возмутился Хаус. — Я дал клятву Гиппократа!

— Все ясно, — криво улыбнувшись, сказал Форман и вышел за дверь.

Хаус прошел по коридору в палату интенсивной терапии, где лежал Снейп. Тот был еще бледнее, чем когда они в последний раз разговаривали. Казалось, что пациент без сознания, однако Хаус знал, что он неплохо умеет притворяться.

— Я снимаю перед вами шляпу, вы покорили меня своим талантом к симуляции, — весело сказал Хаус, придвигая стул поближе к кровати больного.

— Я не симулировал, — слабо возразил Снейп, открывая один глаз.

— У вас проблемы с лицевыми мышцами? — заинтересовался Хаус, вплотную приблизившись к пациенту. Снейп отодвинулся от него с выражением брезгливости на лице.

— Нет, вы мне просто не нравитесь.

Хаус вскинул бровь и вопросительно посмотрел на Снейпа. Тот также приподнял бровь, демонстративно открыл оба глаза, пару раз поморгал.

— Довольны?

— Я буду доволен, только если узнаю о вас все, — азартно ответил Хаус, откидываясь на спинку стула.

— Боюсь, это будет дорого вам стоить, — без выражения сказал Снейп.

— Не уверен. Пока ваше молчание обходится дороже вам.

— Тут вы отчасти правы, — устало согласился Снейп, закрывая глаза, а потом неожиданно спросил: — Какое сегодня число?

— Двадцать четвертое. А что?

— Какого месяца?

— А вы как думаете? — с интересом спросил Хаус.

— Боюсь, что декабря, — обреченно ответил Снейп, не открывая глаз.

— А какой месяц вас устроил бы больше?

— Май.

— А вы, оказывается, романтик. Впрочем, мы отвлеклись от темы, я думал…

— Романтика тут ни при чем, — перебил его Снейп. Он наконец открыл глаза и приподнялся на подушке. — Сколько времени я здесь нахожусь?

— Почти три дня… А у вас есть другая версия?

Хаус внимательно посмотрел на Снейпа. Его странные вопросы навели его на мысль, что тот снова бредит. Впрочем, вид странного пациента был такой, словно он производит в уме какие-то сложные подсчеты. Хаус понял, что в таком состоянии он может провести еще много времени, поэтому решил нарушить молчание.

— В честь наступающего Рождества и того простого факта, что у вас есть шанс до него не дожить, сделайте мне подарок — расскажите, что с вами произошло.

— Меня укусила змея, — медленно и не сразу ответил Снейп, выходя из задумчивости.

— Это уже не новость, — иронично возразил Хаус со скорбным выражением лица. Снова повисло молчание. Снейп открыл глаза и пристально посмотрел на врача.

— Это была необычная змея, — спустя минуту выдавил он.

— Так мы будем разговаривать как раз до Рождества, — нетерпеливо сказал Хаус. — Что это была за змея?

— Ее имя вам ничего не даст. И вы не сможете мне помочь, у вас нет средства, способного обезвредить этот яд.

— А у кого оно есть? — заинтересованно спросил Хаус.

— У меня.

— Ну что же вы сразу не сказали? — рассмеялся Хаус. — Доставайте его немедленно, мы вас выпишем, и дело с концом.