Инфанта, радуясь, что нашлось еще одно средство увернуться от ненавистного замужества, и предполагая, что отец ни за что не решится пожертвовать своим ослом, пошла к королю и выразила свои виды на кожу этого редкого животного.

Хотя король удивился такому капризу, но не колебался его исполнить. Бедного осла убили, а кожу его торжественно принесли инфанте, которая, не видя более никакого средства избежать напасти, готовилась предаться отчаянию, как в комнату вбежала ее крестная.

— Полно, милая, полно! — сказала она, видя, что принцесса рвет на себе волосы и бьет себя по щекам. — Настала самая счастливая минута твоей жизни. Завернись в эту кожу, уходи из дворца, и иди, пока тебя несет земля: Бог не оставляет добродетели. Ступай. Я устрою, чтобы твой гардероб повсюду следовал за тобой. Куда бы ты ни пошла, сундук с платьями и дорогими вещами будет идти под землей за тобою. Вот тебе моя палочка: когда понадобится сундук, ударь палочкою по земле, и он явится перед твоими глазами. Но уходи скорее, не медли.

Инфанта расцеловала крестную, попросила не покидать ее, напялила на себя мерзкую кожу, вымазалась сажей из трубы и, неузнанная никем, покинула роскошный дворец.

^{Инфанта покинула роскошный дворец.}

Отсутствие инфанты произвело большую тревогу. Король, уже сделавший приготовления к пиру, пришел в отчаяние и был неутешен. Он разослал во все стороны за дочерью больше ста жандармов и около тысячи полицейских мушкетеров; но помогавшая принцессе волшебница сделала ее невидимою для самых зорких глаз. Пришлось отказаться от напрасной погони.

А инфанта между тем шла путем-дорогою. Зашла она далеко, далеко, еще дальше, и везде искала себе места. Но хотя везде ей подавали Христа-ради на корм, однако находили ее такою грязною, что никто не хотел принимать ее к себе в дом.

Наконец попала она в большой город. У входа стоял хутор, и хозяйка его нуждалась в девчонке, чтобы мыть тряпки, смотреть за индюшками и чистить свиные корыта. Увидав такую грязную прохожую, эта женщина предложила ей наняться, на что инфанта согласилась с большим удовольствием, так ее ходьба заморила.

Ее поместили в уголку на кухне, где она с первого же дня подверглась грубым насмешкам прислуги, потому что в ослиной коже она казалась отвратительно грязною. Однако понемногу к ней попривыкли; а так как она была усердна и работяща, то хозяйка взяла ее под свое покровительство.

Инфанта пасла овец и загоняла их в загороди как раз когда было нужно; смотрела в поле за индюшками так хорошо, как будто всю жизнь ничем другим и не занималась; в ее руках спорилась всякая работа.

Вот однажды сидит она на берегу чистого ручья, где часто плакалась на свою горькую долю, и вздумалось ей посмотреться в воду.

^{Сидит она на берегу ручья…}

Противная ослиная кожа, которая служила ей и платьем, и головным убором, привела ее в ужас. Инфанта застыдилась такого костюма, взяла и умылась. Сейчас лицо ее и руки стали белее слоновой кости, на щечках заиграл румянец. В радости от своей красоты она захотела выкупаться, что и исполнила тут же. Но возвращаясь на хутор пришлось опять надеть проклятую ослиную кожу. К счастью на другой день был праздник; инфанта удосужилась вызвать из земли свой сундук, приготовить туалет, напудрить волосы и нарядиться в свое платье такого цвета, как небосклон. Каморка ее была такая маленькая, что негде было повернуться со шлейфом. Прекрасная принцесса посмотрелась в зеркало, полюбовалась собой (она имела на это право) и до того сама себе понравилась, что решилась наряжаться от скуки по праздникам и воскресеньям, одно за другим, во все свои платья, что и привела с точностью в исполнение.

Она с удивительным искусством вплетала в свои чудесные волосы цветы и брильянты, и часто вздыхала о том, что нет ее красоте иных свидетелей, кроме овец да индюшек, которые любили ее и в этой негодной ослиной коже. А по коже инфанте на хуторе и прозванье дали.

В один праздничный день, когда Ослиная Кожа нарядилась в свое платье такого цвета как солнце, королевский сын, которому принадлежал хутор, заехал в него отдохнуть с охоты.

Принц был молод, красив и хорошо сложен, был любим отцом и матерью и обожаем народом. Ему поднесли деревенское угощенье. Принц откушал, потом принялся осматривать все дворы и задворья.

Переходя таким образом с одного места в другое, он зашел в темный коридор, в конце которого заметил закрытую дверь. Из любопытства принц приложил глаз к замочной скважине. Но что сталось с ним, когда он увидел внутри такую прекрасную и разодетую инфанту, что по осанке ее следовало принять за богиню. От пылкости овладевшего им в эту минуту чувства он готов был вышибить дверь, если бы не удержало его почтение к такой восхитительной особе.

Он насилу расстался с темным коридором, и то лишь для того, чтобы разузнать, какая это живет в каморке особа. Ему отвечали, что живет там девчонка, Ослиная Кожа, названная так по коже, которую она носит, и до того грязная, до того засаленная, что никто не хочет ни смотреть на нее, ни говорить с нею, и что взяли эту девчонку из милости для присмотра за индюшками да за баранами.

Принц не удовлетворился этим объяснением, однако понял, что невежды-хуторяне ничего больше не знают, и что расспрашивать их — только терять время. Он возвратился в королевский дворец влюбленный так, что и пересказать нельзя, и постоянно имел перед глазами прекрасный образ божества, которое подметил в замочную скважину. Он жалел, что не постучался в двери, и дал себе слово в другой раз непременно это сделать.

Но волнение крови, произведенное любовным жаром, в ту же ночь обратилось в такую ужасную горячку, что скоро он очутился при последнем издыхании. Королева, его мать, не имевшая других детей, приходила в отчаяние, видя, что никакие лекарства не помогают. Напрасно она сулила докторам большие награды: они прилагали все свое искусство, но принц не получал облегчения.

Наконец они догадались, что эту болезнь причиняет потаенное смертельное горе. Они уведомили об этом королеву, которая, нежно любя сына, стала заклинать его открыться, говоря, что если бы даже пришлось уступить ему корону, король без сожаления сойдет с престола и посадит его на свое место; что если он любит какую-нибудь принцессу, то родители его согласятся на всевозможные уступки, чтобы только доставить ему желанную особу; но что она молит принца не предаваться смерти, ибо ее жизнь зависит от его существования.

При произнесении этой трогательной речи разогорченная королева пролила на лицо принца потоки слез.

— Матушка, — наконец отвечал ей принц очень слабым голосом, — я не такой злодей, чтобы желать батюшкина престола: да пошлет ему небо долгие дни и да пребуду я, в течение еще многих лет, вернейшим и почтительнейшим его слугою. Что до принцесс, которых вы изволите мне предлагать, я еще не намереваюсь жениться. Знайте, что как я доселе всегда был покорен вашей воле, так и вперед готов вам повиноваться, каких бы мне это не стоило жертв.

— Ах, сын мой, — начала опять королева, — мы готовы на все жертвы, чтобы спасти твою жизнь. Но, сын мой любезный, спаси мое и батюшкино здоровье, объяви, чего ты желаешь, и верь, что твое желание будет исполнено.

— Уж если, матушка, — отвечал он, — уж если нужно открыть вам мою мысль, повинуюсь, ибо с моей стороны было бы величайшим преступлением подвергнуть опасности жизнь двух драгоценных мне существ. Да, моя мать, я желаю, чтоб Ослиная Кожа изготовила мне пирог, и когда он будет готов, чтоб она мне его принесла.

Королева, удивленная этим странным именем, спросила, кто такая эта Ослиная Кожа.

— Это, сударыня, — объяснил один из придворных, которому случайно привелось видеть инфанту, — это самое гнусное животное после волка: чернокожая грязнушка, которая живет на вашем хуторе и смотрит за вашими индюшками.