Уцелела небольшая часть города, развалины торчали на склоне словно гнилой зуб.

На черном базальтовом основании выделяются строения. Несколько одноэтажных домов, остатки общественного сооружения. Большинство колонн обрушилось, их не видно. Кровли не уцелели нигде, что немудрено. От жилых домов остались только первые этажи. Хотя там мог быть и второй, и даже третий этаж! Причем не из дерева, а из кирпича.

Виал, когда бродил по развалинам, не нашел ни одной досочки. Зато полно было кирпича, камня, черепичных осколков. Побелку со стен давно смыло. Возможно, дерево сгнило или сгорело, а уголья смыло в море.

– За что этот город покарал Царь черновласый? – прошептал Китор.

Он не столько спрашивал, сколько удивлялся. Виал решил ответить.

– В те времена, когда стоял этот город, Энносигей еще в луже на востоке бултыхался.

Услышав имя бога, Китор вздрогнул. Как всякий моряк, он предпочитал не поминать имени божества в его царстве. Это бы привлекло ненужное внимание к кораблю и людям на нем.

Виал не боялся бога данаев.

– Это земли и воды принадлежат Хозяину, – сказал гирциец.

Во взгляде Китора был и вопрос, и сомнение. Про Энносигея он слышал, сам лицезрел его могущество, а про гирцийского бога услыхал впервые от названного брата.

Виал не стал ничего объяснять.

После событий на юге, когда Виал познакомился с резчиками ближе, чем многие его соплеменники, он узнал много о своем покровителе. Теперь гибель древнего города на востоке Тринакрии не казалась ему такой уж загадочной.

Если провести воображаемую линию с севера на юг, то этот город окажется точно напротив руин резчиков. Словно две бусины на одной нити. Неясным оставалось лишь причины, из-за которых эта нить порвалась.

Думал ли Китор о таком же, Виал не знал.

Сбросив тунику, Виал сиганул в воду. Плюхнулся не очень удачно, замочив и тряпки и отбив пятки о дно. В два гребка гирциец добрался до берега, вышел на сушу и отжал одежду, бросил в стороне, придавив камнем.

Вождь ладенов не покидал судно, ведь ему еще предстояло руководить швартовными работами. Но это ладены могли сделать и без иноземца, Виал решил пройтись по берегу да осмотреться.

Здесь он давно не бывал, но найденные следы говорили о многом. Мусор, черепки, размытые кострища. Судя по следам, тут чаще всего бывали пираты из Требул, что неудивительно. Гирцийцы почти не показывались, а уж гостей с востока точно не встретить.

Прибой обкатал кирпичные обломки, превратив их в мелкую гальку и песок. Среди обломков изредка встречались осколки керамики – уже современной. Древние предметы изредка выбрасывало море на берега. Да только ценность они не представляли никакой.

Живности на берегу почти нет, лишь сухие водоросли покрывали камни.

В сторону развалин шла тропинка. Чтобы подняться наверх, придется долго идти на запад. Отвесный склон не позволял взобраться на скалу прямо с берега. Потому пираты не обосновались здесь на постоянной основе, хорошее место для наблюдателя было поблизости, но забраться на него не так просто.

Наигравшись, ладены принялись вытягивать судно на берег. Для этого сначала пришлось завести шлюпку на сушу, развернуть корабль носом в сторону гавани. С помощью канатов и шестов судно развернули, а потом принялись тянуть. По песку он шел легко, причальные камни были выглажены, канаты в них скользили почти без трения. Но все равно канаты смазывались, чтобы продлить их срок службы.

Полсотни человек быстро управились с работой.

На суше судно закрепили канатами, шестами и камнями. Китор наконец-то ступил на землю, совершил возлияние местным духам, только потом принялся осматривать днище и киль.

Виал редко ублажал мелких духов, потому что его покровитель намного могущественней.

Пираты быстро, без команды начали обустраивать лагерь. Отряд разделялся на группки по десять или пять человек, разбредались по окрестностям. Люди готовили еду, откупоривали амфоры с вином. Лишь костров не жгли. Плавуна не так уж много.

Офицеры по мере сил старались организовать пиратов. Китор не вмешивался и направился к Виалу.

– Пойдем? Я желаю увидеть руины.

– Так темень уже. С утра и отправимся.

Китор указал на тропинку.

– Путь не близкий, я гляжу. Так начнем же его сейчас, заночуем на тропе. Ведь нам ничто не угрожает в безжизненном месте?

– Ничто, кроме трещин и осыпей.

– Ночь безоблачная, дорога читаема. Перекусим позже, я захватил с собой снеди.

Он помахал котомкой, в которой было не так уж много пищи на взгляд Виала. Гирциец напомнил, что им потребуется много воды. Там восполнить запасы неоткуда.

Запасов должно хватить, решил Китор, к тому же ночной переход пройдет легче. В прохладном воздухе они не так сильно устанут.

– Пусть так, – смирился Виал. – Но ты будешь разочарован. Там нет ничего интересного.

– Лучше своими глазами увидеть, чем слышать рассказы. Веди!

Заметив уходящих, за ними устремился Мустиф. Парень просидел все это время на корабле, не находя себе занятия. На берегу он тоже не нашел, к кому приткнуться. Виал покачал головой, отмахнулся от кемилца. Тащить с собой еще этого, вот уж великая радость.

Но Китор встал на сторону юноши.

– Пусть идет с нами, раз желает. Он может нести припасы. Я взял достаточно. Хватит всем.

– Учти, нам сутки там бродить.

– Запасов хватит. А наши руки уместнее отягчать оружием.

Виал тяжело вздохнул, сам он не собирался тащить ничего режущего. Кроме небольшого ножа. Так уж и быть, раз ладен желает приключений, так он получит их. И будет разочарован. Наверху нет ничего кроме пепла, песка, камней.

Странники собирались уходить, но Анлаш настояла на том, чтобы они задержались на два дня. Слабые попытки отказаться она проигнорировала. Гости понимали, что необходим отдых.

Проспав до вечера, иноземцы оказались одни в хижине. Девушки нигде не было, казалось, она сбежала.

– Думаешь, она за мужчинами отправилась? – спросил Эгрегий, зевая.

– Оружие не забрала, – указала Хенельга.

Угадала, о чем подумал друг.

– Так что гостеприимство нашей знакомой не напускное, – резюмировала Хенельга, делая это в похожей на Виала манере.

– Такое ощущение, что мы не расставались с этим.

Эгрегий кивнул в сторону юга. Хенельга улыбнулась, напомнив, что кроме Виала и Эгрегия она не знала никого в гирцийском обществе. Немудрено, что начала повторять за ними.

Перед заходом жара резко спала. Ощутимо похолодало; ручей дышал ледяными испарениями. Запахи тоже изменились – ушел тяжелый аромат иссушенных трав, сменившийся едва уловимым легким ароматом. Лишь запах полыни никуда не делся.

– После дождя эта местность преображается, – сказал Эгрегий.

– Нам бы не помешал дождь.

С этим можно поспорить, но Эгрегий так устал, что лишь кивнул. Очень хотелось есть, а копаться в чужих вещах стыдно.

Анлаш ушла встречать родичей, как это делала всегда. Заодно рассказала о гостях.

Степняки пришли с северной стороны, ведя небольшое стадо. Кроме девицы там было трое мужчин и женщина. Их цветастые одежды выделялись на фоне серой степи, отличаясь от простых одежд цивилизованных людей.

Рубахи и штаны плотно облегали кожу степняков, на головах остроконечные шапки. Пояса украшены костяными и бронзовыми бляшками, отражающими свет заходящего солнца. И у каждого был короткий лук, копья, небольшие ножи.

Людям в пустоши приходится хорошо вооружаться.

Гости встали, приветствуя хозяев, обращаясь к ним и на гирцийском и на данайском. Степняки замахали руками в ответ, на лицах их читалась приветливость. Гостям они были рады и не помышляли ни о каком зле.

Вряд ли это влияние религии, просто рассказы чужаков становятся окном во внешний мир.

Анлаш скромно встала за спиной старших и хитро улыбалась. В разговоры она не вмешивалась, хотя держалась свободно. Не как женщины данаев.