Ана повернулась ко мне с недоумевающим видом. В отличии от нее Виутих, видимо, несколько расслабился, откинулся назад, вновь оглянувшись на тропинку – на той по-прежнему никого не было видно. Глубоко вздохнув, он заговорил уже спокойно и уверенно:

– Учитель говорил, что, работая с ультимативной моделью, нельзя пользоваться словами, не давая им определения, которое следовало бы из этой модели.

Ана фыркнула, я нахмурился, пытаясь понять парня. Тот догадался, что перегнул палку и начал торопливо и многословно объясняться:

– Ну, вы же понимаете, что любое наше слово – это обозначение какого-то объекта или его качества в нашем сознании. А если мы собираемся строить мир от начала, от простого набора элементов, то мы не можем к нему применять обозначения из другой теории, из другого опыта, если только прямо не определили их связь с моделью. Вот, например, время. В модели новой физики его нет. Точнее, нет времени, такого как оно воспринимается нами в каждодневном опыте. Там время – это просто последовательный ряд событий. Нельзя, например, сказать, что между одним событием и следующим за ним прошло сколько-нибудь времени. Потому, что есть, просто, два последовательных события и между ними ничего нет и быть не может. В этой модели – события и есть время.

Я решил вернуть его ближе к теме моего вопроса:

– Так все-же, почему мы не видим хаоса вокруг?

– Если коротко, то потому, что события образуются элементами только один раз. – он посмотрел на наши непонимающие лица и добавил, – каждый элемент от начала, в силу того, что он отличается от другого, имеет потенциальную возможность образовать с ним событие, и, так как ничего другого в этой модели вообще больше не происходит, то рано или поздно, такое событие происходит. Причем, когда я говорю рано или поздно, то я имею в виду лишь место этого события в общей последовательности. С точки зрения элементов они просто образуют события с другими элементами. Когда, рано или поздно, таких вопросов не стоит, потому что, ничего другого, в том числе и времени отличного от определенного, как цепь событий, там нет.

– Ну и почему бы элементу не образовать событие с другим элементом повторно? В модели ведь нет никаких запретов?

– Нет. Ключевое слово здесь – причина. Для него в этой модели есть свое определение, но мы проговорим тогда до самого вечера, поэтому я по верхам, с вашего позволения. Иероглиф «причина», как вы, мне кажется, знаете, имеет и другое значение – «сила». Люди думают, что это разные вещи и удивляются, почему у них один и тот-же знак. Но, на самом деле, это одно и тоже. Для изменения движения чего бы то ни было, в стандартной модели, требуется воздействие на объект, которое обозначается этим символом. Иными словами, чтобы движение изменилось, нужна причина для этого, или, другими словами, сила. Для того чтобы элементы повторно образовали уже один раз реализованное событие тоже нужна причина. А ее в модели – нет.

Виутих на какое-то время замолчал, как бы подыскивая слова, и продолжил, размахивая руками:

– В этой модели каждый элемент – законченный объект, существующий в собственном мире. Это как, если бы каждый из них определял собственное измерение в многомерном пространстве. Двигаясь или существуя в своем измерении, каждый из них от рождения имеет вероятность пересечься один раз с одним другим, но не имеет никаких причин, чтобы изменять свое движение или существование так, чтобы вновь встретиться с элементом-партнером еще раз.

Парень замолчал, разведя руками. Ана встрепенулась и неожиданно заявила:

– Вы тут наслаждайтесь общением, а я прогуляюсь немного.

Виутих вскочил, заволновался:

– Я, вообще-то, должен сопроводить вас.

– Куда? – усмехнулась Ана.

– Ну, …, – мялся парень

– Сиди здесь. – это уже был приказ, что мы оба отчетливо почувствовали.

Я тоже вскочил и некоторое время мы молча в некоторой растерянности, хотя и по разным причинам, смотрели вслед неспеша уходящей девушки.

Также стоя, я спросил монаха:

– Выходит, что если число элементов конечно, то и существование вселенной тоже.

Виутих пожал плечами, повернувшись ко мне:

– В модели – оно конечное. Если я правильно понял учителя, то это число имеет ключевое значение при исчислении масштабных коэффициентов.

– Каких коэффициентов? – периодически я переставал его понимать.

– Ну, по большому счету, вся теория сводится к объяснению наблюдаемых нами явлений. А значит необходимо привести меры измерения к общим определителям. Ну, там, сколько событий составляет одна секунда, или сколько событий составляет один грамм и так далее. И общее число элементов при этом присутствует во всех формулах.

– Ну, хорошо. – я опять вздохнул, – Я признаю, что хотел бы услышать и записать все, что тебе рассказал учитель. Но, что хочешь ты? Зачем тебе следовать за нами? Ты даже не представляешь, что мы собираемся делать, – тут я помолчал, – Мы и сами этого не представляем.

Виутих смотрел твердо, – Вы знаете, что источником событий с разорванным потоком, – я вновь сделал удивленно-вопросительное лицо, – Ну, представьте себе, что на цепи событий, принадлежащих одному элементу, события происходят реже, чем в среднем по вселенной. Такая цепь, неуравновешенна и для нее наступление следующего события является частью группового события с очень высокой вероятностью. – он подвигал лицом, скривился и продолжил с таким видом, как будто надо объяснить, что-то сложное ребенку, – На самом деле все наоборот, но для нас это выглядит так, как если отобрать все такие цепи событий, то в нашем мире они соберутся в один объект, и при определенном градиенте, этот объект называется – темная звезда.

– Черная дыра. – сказал я задумчиво.

– Что? Черная дыра? Это у вас так ее называют?

Я его перебил, – И что там с черной дырой?

Виутих странно посмотрел на меня, как если бы начал сомневаться в том, кому доверился, но ответил твердо:

– Темная звезда, да и дом наших предков, отсюда, из этого полушария не видны.

По его голосу я догадался, что он считает – только что он сказал мне что-то очень важное.

– И?

Но парень вместо ответа, потянул меня по тропе:

– Пойдемте, я покажу вам, что я хочу.

Солнце основательно припекало и становился понятен выбор древними этого места, отдаленного от побережья. Приятный прохладный ветер тек вдоль русла ущелья, обдувая холм с ветхими строениями. На площадке, залитой солнцем, стоял наш самолет, рядом крутилась пара монахов, занятых подметанием – вот только убираться они почему-то старались все время неподалеку от нашей летающей машины. Аны нигде не было. Увидев нас, монахи зашуршали метлами еще старательней, впрочем, не торопясь отдалятся от центра площадки. Виутих осмотрелся и не обнаружив никого, кто мог бы помешать его замыслу, повел меня прямо к самому большому строению, увенчанному полусферическим куполом.

Когда-то это было впечатляющее сооружение – его размеры до сих пор заставляли уважительно относиться к строителям, однако общий ободранный вид не оставлял сомнений, что здание уже давно позабыло свои лучшие времена. На основании в виде массивного прямоугольника возвышался купол, единственным предназначением которого, судя по его виду, было служить крышей для обширного зала внизу. Никаких окон не было, хотя имелись четыре входа по сторонам основания, окруженного не сохранившейся теперь галереей – остался лишь козырек крыши, бывший частью конструкции прямоугольника, на котором виднелись следы когда-то украшавшей его колоннады. Под ногами поскрипывали кусочки бетона от разрушенных элементов зданий, которые монахи использовали для отсыпания дорожек.

Виутих вел меня прямо к ближайшему входу. Широкий проход, когда-то должен был перекрываться огромными дверьми – сейчас это был просто огромный прямоугольный проем с истерзанными временем краями. Внутри обнаружился просторный коридор с боковыми ответвлениями, ведущий вглубь здания.