Толстяк самодовольно кивнул, ему, явно, понравился этот комплимент, а потом дружелюбно спросил:

– То есть, вас именно поэтому занесло в наш унылый скучный городишко?

– Собственно, не только поэтому. Я приехала из Бостона навестить дядю, которого, вы не поверите, не видела уже двадцать лет… С ума сойти… Он живет в Лонвилле.

Услышав эти слова, толстяк замер и с неподдельным удивлением уставился на Милу, подняв брови и в задумчивости почесав свой гладко выбритый подбородок. Он, явно, не ожидал такого ответа, и Мила почувствовала себя очень неловко.

– Вы в порядке? – осторожно спросила она, глядя на его задумчивый взгляд.

– Все прекрасно, – словно очнувшись, ответил он и снова внимательно посмотрел на Милу. – Извините, я просто был удивлен ответом, вот и все. Лонвилль очень маленький город в котором все друг друга знают. Вы не возражаете, если я спрошу, как зовут вашего дядю?

– Вам не стоит извиняться, – улыбнулась Мила. – Его зовут Томас Дункан.

– Я так и думал, – растерянно протянул толстяк и снова почесал подбородок, с беспокойством глядя на Милу. – Теперь все понятно. А как вас зовут, скажите?

– Мила, – ответила она. – Мила Дункан.

– Мила? – он пристально посмотрел на нее, как будто что-то в ее ответе действительно заставило его задуматься. – Так… Так вы его племянница? Маленькая Мила, девочка, которая… Которая хотела стать врачом?

– Я… – начала было Мила и запнулась, искренне удивленная его вопросом. – Я стала врачом, как и хотела… Дядя говорил обо мне?

Толстяк проигнорировал ее вопрос, он лишь нахмурился и строго спросил:

– А зачем вы приехали его навестить? Вы думаете, он в этом нуждается?

– Простите, но… – начала было Мила, чувствуя, что от прежнего дружелюбия толстяка не осталось и следа, но он не дал ей договорить и добавил сварливым, слегка раздраженным голосом:

– То есть, все эти долгие двадцать лет он был вам не нужен, а теперь вдруг вы решили ни с того, ни с сего, проведать его? С чего бы это? И вы наивно полагаете, что он будет рад этой встрече?

– Простите, но…

– Вот ваш кофе, – толстяк бросил взгляд на настенные часы, а потом снова раздраженно поглядел на Милу, протягивая ей бумажный дымящийся стаканчик с крышкой. – Уходите сейчас же, я не желаю с вами разговаривать!

– Но…

– Вы ведь в состоянии выпить кофе и съесть булочку снаружи моего прекрасного заведения, а потом навсегда убраться из нашего милого городка, не так ли?

Мила даже не нашлась, что ответить на столь неслыханную грубость, поэтому, искренне не понимая, что могло так сильно повлиять на изменение в поведении толстяка, пробормотала слова благодарности и, взяв в руки горячий стаканчик, направилась к выходу.

– Вам нечего делать в Лонвилле, – услышала она за спиной его строгий, полный презрения голос. – Не задерживайтесь здесь. Уверяю, ваш дядюшка Томас счастлив и без вас!

Не поворачивая головы, Мила почти бегом выбежала на улицу и постаралась, как можно быстрее отойти подальше от этого негостеприимного кафе. Уже потом, пересекая площадь, она замедлила шаг и оглянулась, пытаясь понять, чем могла так разгневать этого, поначалу показавшегося ей добряком, толстяка. Она уселась на резную деревянную лавочку в скверике и приготовилась выпить кофе, поймав себя на мысли о том, что Лонвилль не такой уж милый и дружелюбный городок, каким казался ей в детстве. Словно в подтверждение ее мыслей, мимо прошла какая-то женщина и с презрением посмотрела на Милу холодными, рассерженными глазами.

Почувствовав непреодолимое желание спрятаться, Мила вскочила со скамейки, быстро пересекла площадь, заперлась в машине и уже только тогда смогла немного успокоиться, почувствовать себя в безопасности и сделать глоток начавшего потихоньку остывать кофе, который, и правда, оказался очень даже недурен.

Несмотря на то, что было уже довольно позднее утро, городок не спешил просыпаться. Редкие пешеходы периодически появлялись в поле зрения Милы и тут же исчезали. Находившаяся в состоянии глубокой задумчивости, она совсем не обращала внимания на девушку-подростка, стоящую на углу площади, которая с нескрываемым удивлением рассматривала Милу и ее машину.

– Незнакомец в городе, – завороженно пробормотала девушка с неподдельным изумлением в голосе, подняла к глазам фотоаппарат и сфотографировала автомобиль. – Настоящий незнакомец в мертвом старом Лонвилле… На настоящей машине, которая передвигается своим ходом… Такое случается не каждый день…

Она, незаметно для Милы, сделала еще несколько фотографий, одновременно с этим продолжая наблюдать, как незнакомка, сидящая в водительском кресле, пьет кофе из бумажного стаканчика и ест булочку. Внезапно кто-то прокашлял прямо за спиной девушки, она резко обернулась и увидела Билли Тафа, смазливого двадцатипятилетнего парня, который с приподнятой бровью и саркастической улыбкой разглядывал ее ягодицы, обтянутые узкими светлыми джинсами.

– Разве тебе никто никогда не говорил, что шпионить за людьми, которые этого не заслуживают – невежливо? – спросил он. – Серьезно, Саманта, неужели тебе больше нечем заняться?

– Нечем, – твердо кивнула в ответ Саманта Скай и с легкой насмешкой оглядела его с ног до головы. – Но я с удовольствием выслушаю твой дельный совет.

– Живи полноценной жизнью, а не занимайся ерундой, – медленно и членораздельно ответил он, фыркнув, а потом покрутил пальцем у виска и добавил. – Ты ведешь себя, как дурочка.

– Что ты называешь полноценной жизнью в Лонвилле? – насмешливо спросила она, опуская фотоаппарат. – Целый день валяться в гамаке на заднем дворе родительского дома и ничего не делать?

– Зачем ты слоняешься по городку целыми днями с этим идиотским фотоаппаратом?

– Я не просто слоняюсь и бездумно фотографирую все подряд, – возразила она. – Я провожу расследование.

– Какое еще расследование?

– Лонвилль стал очень странным за последнее время, разве ты сам не замечаешь?

Билли огляделся по сторонам и ухмыльнулся, а потом ответил, пожав плечами:

– Не вижу ничего странного! Все как обычно!

– Как обычно? – чуть не вскрикнув, переспросила Саманта. – Оглянись по сторонам еще раз, дурень! Ведь раньше такого не было! На дворе двадцать первый век, а наш город словно замер во времени. Нет ни машин, ни сотовой связи, ни интернета, нет даже электричества…

– Ты всего лишь ребенок, – немного раздосадованным голосом перебил ее Билли. – Просто дурочка, которой нечем заняться.

– Я не ребенок! – вызывающе оборвала она его. – Мне уже почти шестнадцать.

– Ого, почти шестнадцать? – он рассмеялся и махнул рукой. – Дай мне знать, когда тебе исполнится восемнадцать, милая. Тогда, может быть, нам будет, о чем поговорить.

– Мне уже не о чем говорить с тобой, что изменится через два года? – огрызнулась Саманта, а потом снова посмотрела в сторону машины и добавила. – Все-таки, мне бы очень хотелось знать, что эта женщина делает в нашем забытом богом городке…

– Она приехала навестить своего дядю, – ухмыльнулся Билли и тоже посмотрел в сторону автомобиля. – Но лучше бы ей поскорее убраться из Лонвилля.

– Своего дядю? С чего ты взял?

Билли ничего не ответил на это, он лишь раздраженно посмотрел в сторону Милы и ее автомобиля, почесал подбородок и повторил:

– Лучше бы ей скорее убраться из Лонвилля. Нечего ей тут делать.

В следующую секунду Мила подняла глаза, случайно посмотрела в сторону этой парочки и нахмурилась, увидев их пристальные взгляды, направленные на нее. Билли и Саманта резко отвернулись, а потом Билли злорадно хихикнул:

– Неудобно получилось, правда?

– Что ты там нес про какого-то дядю?

– Займись каким-нибудь полезным делом вместо того, чтобы забивать свою глупую голову всякой чепухой. А с непрошенной гостьей я разберусь сам еще до захода солнца, поверь мне!

– Какое тебе до нее дело? Это ее право, куда ехать, кого навещать, да и вообще…