– Красивых?

Он замялся.

– Да… Видишь ли Тамара, он человек со сложным характером и вижу по твоим глазам, ты уже познакомилась с ним, – Дмитрий замолчал, подбирая слова, – Андрей многое перенес жизни.

– Этим и объясняется, – обвела я рукой кухню, – этот бардак?

Но мы оба поняли, о чем я.

Хлебнув чай, Дмитрий поперхнулся.

– Пропади все пропадом! – между смехом, выговорил Колчин, – ты начинаешь мне нравиться, зайка.

Я нахмурилась.

– Не нравиться «зайка»? – притворно вздохнул, – ладно. Договорились, будешь крошкой. И мне пора идти. Андрея как я понимаю, дома нет?

Я встала из-за стола, убирая посуду.

– Он уехал еще рано утром.

– А…черные делишки. И не волнуйся, ничего криминального.

Этих мужчин связывает одно – умение угадывать мои мысли.

Я насупилась.

– Ну ладно, было приятно познакомиться с тобой, – нотки в голосе приняли сексуальный характер, от чего мне стало жаль Диму. – Тамара.

– И мне, – он уже стоял у порога, как мои губы прошептали: – мама Лены, она…

Тот остановился, словно врезался в кирпичную стену и повернулся ко мне. Я уже пожалела о своих словах. То, что читалось в этом взгляде…невозможно описать как злость. Бешенство. Чистое бешенство.

– Что ты о ней знаешь? – прошипел Дмитрий, быстро сокращая расстояние между нами. Вот он был у дверей, и в следующую секунду больно хватает меня за плечи.

– Что?!

Страх и паника, долго скрывавшиеся во мне, вопят от счастья, готовые выйти наконец-то, на свободу. Дыхание учащается, тело охватывает дрожь, переходя в лихорадку. Горло сдавливают тисками, душа переноситься на семнадцать лет назад, когда я…я…

– Тамара?! – Дмитрий ударяет меня по щеке, – Тамара очнись!

Вырываясь как дикая кошка, я пытаюсь закричать, но голос не поддается. Нет только не это, не опять! Мне некуда бежать, некого позвать на помощь…он уже близко. Кто – нибудь помогите!..

– ТАМАРА!

Вдруг мое лицо обливают ледяной водой. Перед глазами стоит обеспокоенное лицо Дмитрия, побелевшее то ли от страха, то ли от злости. Я не знала.

Резко отстранившись от Дмитрия, я обхватила свое тело руками, глядя в мраморный пол.

Тело сотрясает мелкая дрожь, зубы стучат как от холода.

– Ты…тебя…Господи, – сипло прошептал Дима.

Больше не в силах здесь оставаться, я убегаю в свою комнату, со страхом осознавая – Дима все понял без слов и не пытался остановить.

Захлопнув дверь и привалившись к ней спиной, я оседаю, на пол давясь от слез.

– Боже…что мне делать?! – горько всхлипываю я, пытаясь сдержать воспоминания. Почему сейчас? Почему это вообще случилось со мной.

– Мамочка…

Мой тихий шепот повис в темноте, уводя на семнадцать лет назад. Во время, когда для меня все кончилось. Во время, когда я умерла…

Я стояла на крыльце нашего обветшавшего дома. Мама стояла на кухне, что-то готовя на ужин. А папа ушел в город по своим делам. В моем возрасте родители не говорят куда уходят. Лишь утром, собирая меня в школу, мама объясняет, что папа встретит меня после занятий и приведет домой.

Моя мама красивая женщина. Золотисто-русые волосы волнистыми кудрями водопадом струились по спине. Сосед по дому, его зовут дядя Вова, называет маму малышкой или красивой крошкой. Часто от таких слов папа в не себя бьет мамочку, называя ее шлюхой или продажной тварью. Честно не знаю, что означают такие слова, но что-то плохое. Я не пыталась помочь маме от папиного гнева, зная, что ей достанется еще больше и будет ходить с синяками.

Однажды мама пообещала, что мы уедем с ней вместе в город Краснодар к ее брату. С тех пор прошло два года, и я отчаялась. Я видела, как мама страдает, но ничем помочь не могла.

Схватившись маленькими ручкам за грязное розовое платье, я подошла к маме и дернула ее за подол юбки.

– Мамочка, а когда мы уедем? Ее голубые глаза смотрели на меня. Мама не любила плакать, но сейчас в ее глазах стояли слезы. Нож, что она держала выпал из пальцев, мама опустилась ко мне на колени.

– Милая моя Тамара, – бормотала она, захлебываясь слезами, прижав к груди, – скоро, скоро уедем. Обещаю.

Я обнимаю в ответ, зная, мы останемся с папой на следующее утро, и на последующее. Почему никто не спасет нас?

Спустя два часа я сидела за столом на кухне, делая уроки. Наш дом очень маленький всего две комнаты. Моя и родителей. Обычно я занималась в своей, но папа выгнал меня, сказав, что хочет спать.

Я не капризничала и ничего не ответила. Знала, что пустая трата времени и боялась получить кулаком по лицу, объясняя учительнице, откуда появился синяк.

– Сука! А ну иди ко мне, падлюга. – Орет папа из моей комнаты. – София!!!

Я писала ответ к задаче по математике, когда дверь из моей комнаты распахнулась, едва не сорвавшись с петель. Мама, сидела на диване, смотря телевизор, не обращая на папу внимания. Я сжалась в комок, увидев бешеный взгляд отца.

Он не был красавцев, как мама. Его толстое брюшко напоминало мне проглотивший футбольный мяч, а лицо как у поросенка. Серые глазки, завидев маму, грозно сверкнули.

– Я к тебе обращаюсь, тварь!

Папа быстро идет к маме, брызгая слюной и сжимая какую-то бумагу.

– Какого хрена у нас долг в пять тысяч! Отвечай!

Мама вскрикнула, когда он с силой пнул телевизор. Тот крехтя упал на пол, издавая неприятные звуки.

– С ума сошел?! – кричит она.

– Это что?! – орет папа в ответ, тряся перед лицом мамы бумагой. – Какого хера у нас долг, скажи мне милая шлюшка.

Ее глаза расширились от страха. Я видела, как мама испугалась, опустившись перед папой на колени.

– Я не знаю, правда, не знаю.

Он со злобной ухмылкой берет ее за волосы, и наотмашь бьет по лицу. Я слышу отчаянный крик и не до конца понимаю, что кричу я. Подбегая к папе, я со слезами на лице пытаюсь пнуть его по ноге.

– Ах ты мелкая шваль! – он пинает меня по лицу, оставляя большие синяки и ссадины, но не обращаю внимания на боль. Я хочу, чтобы он опустил мою маму, мою любимую мамочку.

– Нет. Не трогай ее!

Мама бросает к его ногам, моля о прощении.

– Юра не бей ее!!

Позже, меня зареванную и всю в синяках, отнесли в комнату. Папа ушел из дома испугавшись криков соседей. Они грозились вызвать милицию, если он не прекратит бить нас.

Мама положила мне на щеку компресс, перебирая пальцами мои волосы.

– Я люблю тебя, мама.

Она улыбается, ее лицо морщиться от боли ссадин. И вот она наклоняется, целует, мня в щечку, и шепчет:

– И я люблю тебя, моя золотая девочка.

Позже ночью в мою комнату кто-то вошел, гладя меня по волосам. Спросонья я не могла разглядеть кто это, но прозвучавшие слова до дрожи напугали меня.

– Скоро, – шепчет голос в темноте, – совсем скоро…

Я резко распахнула глаза.

– Проснулась?

До конца не отойдя от воспоминаний, я резко вжимаюсь в спинку кровати, натягивая до подбородка одеяло.

– Дима сказал, ты себя не хорошо чувствуешь, и я пришел проведать тебя, – услышала я голос у кровати. В темноте я не видела лица, но голос сразу узнала. – Я принес лекарства и воды, они стоят на столике. Включить свет?

Я киваю, не придя в себя до конца. Казалось, Андрей видел мой кивок, комнату озарил свет, разгоняя ночных демонов.

– Как ты? – такие простые слова, а так много значат. Не помню, чтобы кто-то беспокоился обо мне. Поднимаю глаза и вижу Минаева. Он стоит у кровати, как всегда собранный и готовый к любым проблемам. Зеленые глаза вглядываются в мое лицо. Вдруг мысль осенила меня.

– Дмитрий побежал за тобой, испугавшись, что ты натворишь дел. Ворвался в комнату, увидел тебя спящей на полу и перенес на кровать, – объяснил он.

Бедный Дима, я, наверное, напугала его.

– Где он? – решила я подать голос. Андрей высунул правую руку из кармана брюк, и почесал затылок.