— Мы не можем…

Она вздохнула и подняла взгляд в чистое синее небо.

— Я знаю. Знаю. История всей моей грёбаной жизни… — её глаза встретились с его. — Но это был мой первый поцелуй, так что не жалей. Если ты будешь сожалеть, это разрушит все воспоминания.

— Твой первый…? Ты никогда…?

— Не-а. И это было необыкновенно. Так что не жалей, ладно?

Он улыбнулся.

— Окей.

Он больше не сожалел. Вообще-то он был даже горд. Но ему было грустно.

~oOo~

Когда они вернулись на территорию клуба, фургон уже вернулся… а вместе с ним и члены клуба, что были на выезде. Включая Блю. Примерно в это же время, как Демон припарковал Данте и пересёкся с Фейт у задней части автомобиля, чтобы вручить ей обратно ключи, к ним подошёл Блю. Он проигнорировал Демона и улыбнулся дочери.

— Привет, котёнок. Где Вы двое были?

— Мы ездили в «Собери-части». Майклу необходимо было достать кое-какие запчасти для Дяди Хуса, а фургона не было, так что я позволила ему воспользоваться Данте. И я также достала кое-какие милые материалы для себя. Я включила их в счёт. Всё же в порядке с этим, да?

— Сколько?

— Примерно за всё двадцать долларов.

— Да, всё в порядке.

Он повернулся и закричал в открытые ворота:

— КРАПЕР! ИДИ СЮДА И ПОМОГИ ДЕМИ ЗАТАЩИТЬ ВНУРТЬ ЭТО ДЕРЬМО!

Крапер вышел, двигаясь намного медленнее, чем бы стал Демон, и они вдвоём разгрузили Данте и перенесли в мастерскую запчасти для Хусиера. Когда они всё закончили, Демон начал было двигаться обратно, чтобы сказать Фейт до свидания, но Толстый Джек крепко схватил его за руку.

— Стой на месте, парень. Не делай всё ещё хуже.

Предупреждение Джека прозвучало с угрозой. Так что Демон сглотнул и остался на месте, наблюдая, как Блю обнял Фейт и отправил восвояси. Он наблюдал, как его дочь уезжает, стоя на парковке, пока Данте не скрылся из вида.

Затем он повернулся и направился обратно к воротам, двигаясь быстро, его голова и плечи были выдвинуты вперёд как у разъяренного быка. Демон сжал колени и встал ровно. Чтобы ни собиралось сейчас произойти, он справиться с этим.

Блю схватил длинную тяжелую отвертку с рабочего стола, пока проходил мимо и с ней пошёл прямо на Демона. Однако Демон держался. Когда Блю потянулся и схватил его за горло, потянув назад до тех пор, пока не нагнул над верстаком Толстого Джека, он шёл, не сопротивляясь, но также, не издавая ни звука. Когда Блю прижал этот инструмент к мягкой нижней части его подбородка, практически проткнув. Демон сдержался и продолжал удерживать свой взгляд на Блю.

— Это моя маленькая девочка. Если ты прикоснёшься хоть к её волоску, я отрежу твой член и прямо им трахну тебя в задницу. Затем запихну его тебе в глотку, пока ты не задохнёшься. Я понятно излагаю?

Демон почувствовал тошноту, головокружение, ярость и страх. Его лицо горело, так горело, что он понимал — это означает, что оно пылает как свёкла. Он чувствовал, что все в боксе наблюдают за ними, а также пришли люди из клабхауса, и что сейчас они с Блю устроили представление для широкой аудитории.

Но всё, что он сделал, это кивнул. Его глаза твёрдо смотрели на Блю, отвертка опасно врезалась в плоть, он поднял голову и дважды опустил её, подтверждая, что да, Блю говорил чётко и понятно.

Он осознал. Фейт не предназначена для таких, как он.

Глава 3

Фейт не спала. Возможно, она немного подремала, больше погружаясь в воспоминания, чем во сны. Но в течение нескольких часов, прошедших с того момента, как Майкл развернулся и опять бросил её, и тем моментом, как небо достаточно посветлело, чтобы назвать это время утром, Фейт, в основном, плакала.

Когда Биби вернулась в комнату, то много не говорила. Она просто обняла её, а затем показала комнату, где можно поспать, пожелала ей спокойной ночи, снова обняла и оставила одну наедине с зашкаливающими эмоциями.

Так много всего полетело в тартарары. И так внезапно. Она размышляла об этом прошлым утром, проснувшись в своём лофте в паре кварталов от набережной Венис Бич, как в любое обычное утро самого обычного дня. Перед тем как спуститься в «Slow Drips» за кофе и хрустящей булочкой с черникой, побродить по солнышку, превращающему февраль в такой, какой он мог быть лишь в Южной Калифорнии, а затем возвратиться в лофт, чтобы поработать над одним из её текущих проектов.

Её жизнь. У неё была своя собственная жизнь. В целом, довольно неплохая. Ничего особенного, но полностью её.

Теперь же, двадцать четыре часа спустя, всё это, все те годы её милой хорошей жизни, ощущались как мечта, та, что разлетелась на кусочки и развеялась, пока она сидела в больнице.

Хотя она и выросла с Хусиером и Биби, считая их своими вторыми родителями, а Коннора — практически братом, хотя провела в их доме примерно столько же времени, как и в доме своих собственных родителей, спальня, в которой она сейчас сидела, была чужой для неё. Она никогда не была в этом доме. Она никогда не была в этом городе. Она никогда не знала этот клуб. Она никогда не знала эту жизнь.

За годы её отсутствия многое изменилось. И всё же, так или иначе, они сумели втянуть её обратно в её прежнюю жизнь, ту, которой больше даже не существовало. Это не имело смысла, поэтому она чувствовала себя дезориентированной, как будто пол под её ногами раскачивался: как в Доме смеха на ярмарке, где каждая комната кренилась в разные стороны.

Майкл был здесь. Майкл. Он отвернулся от неё и оставил одну, но он был здесь, не ушёл далеко.

Майкл.

Конечно, она знала, что он вернулся. Биби никогда много о нём не говорила, а Фейт никогда напрямую и не спрашивала, но она достаточно почерпнула за время их случайных бесед за все эти годы. Она узнала, что его позвали домой из изгнания с выводом из чаптера «Кочевников» и предложили ему обратно патч Лос-Анджелесского чапта вскоре после того, как её отец был убит. Она не знала деталей. Но после того как её отец умер, а она была в Сан-Франциско и приняла решение никогда больше не возвращаться, она предположила, что клуб не видел более никаких причин оставлять Демона не у дел.

Она действительно была настроена никогда не возвращаться. Почти два года назад, получив огромные комиссионные, что привели её обратно в Южную Калифорнию, она почувствовала себя в безопасности, вернувшись, поскольку клуб, который она знала, умер. Территория взорвана, а сам клуб переформирован в совершенно другой МК как новый чаптер. Они переехали на пятьдесят миль на Восток. И эти пятьдесят миль разделяли её достаточно от многих людей. Так что Фейт довольствовалась своей анонимностью.

И так и оставалось. Оставалось. Так и должно было оставаться. До вчерашней ночи.

Она почувствовала запах кофе, так что натянула назад свои угги и вышла в странный дом Хусиера и Биби.

Она обнаружила Биби на кухне вместе с маленьким мальчиком Майкла, сидящим на высоком стульчике за столом для завтрака (по крайней мере, этот стол был ей знаком). У мальчика была миска с хлопьями на подносе, и он играл с ними больше, чем ел, выстраивая из них линию вдоль всего бортика подноса. Время от времени он поднимал кусочек еды и клал себе в рот, используя два пальца, чтобы зажать колечко из овсяного зерна, а затем, высовывая язык, так что суметь положить его на кончик языка.

Он увидел, что она смотрит на него, и замер, его глаза увеличились.

Он действительно был красив. У него были глаза Майкла. Волосы более тёмные, больше светло-коричневого, чем цвета бледного золота, как у его отца, но очевидно он был сыном своего отца.

И тут она ощутила болезненный укол: Майкл выглядел по-другому, нежели она его помнила. Годы сильно сказались на нём, даже если ему было всего лишь тридцать два — морщины вокруг его глаз были глубокими. Светлые волосы практически пропали — нет, не выпали, но были полностью сострижены, местами налысо. И он стал намного больше, чем был. Она знала молодого человека со стройным сложением и неразвитой мускулатурой. Его тело было красиво скроено, но не пугало. Теперь же он был практически дважды шире и больше. Вчера ночью его грудь была обнажена, и он походил на гладиатора, его руки и туловище покрыты мускулами, плечи — косая сажень с развитыми трапециевидными мышцами.