Учителем дедушка стал работать позже, потом. А тогда!.. Вот тут на фото он моряк-подводник, и однажды с ними в Океане там такое приключилось!..

…Приключилось – что: идут они по Океану как-то на своей подводной лодке, границу нашу незаметно с моря охраняют, охраняют. Под перископ подвсплыли, чтобы лучше было видно, а там! Толпой стоит куча вражеских кораблей, и договариваются, как бы им на нашу Родину исподтишка немножечко напасть.

А только нам такое не годится, нам тут нарушителей не надо.

– К бою! – скомандовал командир. – Торпедные аппараты: товьсь!

И как начали врагов торпедами, как стали!.. Чёрным задымил один корабль, задымил другой, рванули снаряды на третьем!

– Левые аппараты: пли!..– приникнув к перископу, командует командир: – Правые аппараты!..

Торпеды пошли! Командир уже выцеливал, кого они ещё не подбили! И тут из торпедных отсеков передали, что торпеды – всё… Закончились, а без торпед врагов никак! Была ещё на лодке пушка, но она такая: небольшая, из неё врагов не очень…

– Срочное погружение! Курс за торпедами на базу! – приказал командир.

– Есть! – ответила команда. И, булькнув пузырями, лодка провалилась в глубину.

«Что?!. Где?!.» – не поняли враги. Никто их не топил, не торпедировал. Куда-то запропала наша лодка.

А-а-а!.. – наконец догадались они, – закончились торпеды! А без торпед от лодки никому и ничего! И, сразу перестав бояться, разозлившись, бросились вдогон.

Лодка лавирует, уходит, уходит! А враги не отстают, не отстают! По верху. И глубинной бомбой ка-ак с левого борта лодки ухнут! Да с правого, такой же, ка-ак дадут!

Заклинило рули, не стало хода. В отсеках на заклёпках задрожали капельки воды. Засочилась из баков наружу солярка.

Так плохо лодке не было ещё ни разу, враги уже хотели закричать «Ура!..» Но тут на них как-ак с неба наши самолёты налетят! Из пушек, пулемётов как по тем, кто не добит, начнут!..

…И только лодка. На грунте. Лежит и лежит. Так безразлично, безразлично, будто тут не про неё… Уже всё можно, а она… Всплывать как будто нужно и не ей. И подозрительно молчит.

– Непорядок! – подумали лётчики, такая боевая лодка так лодка не может… Сообщили на базу, к лодке устремились спасательные корабли! Завели под лодку тросы, прицепили к понтонам…

– И что?!. И что?!. – затряс дедушкину коленку Дима.

– А то! – ответила бабушка, – лодку спасли, тому свидетель живой и невредимый дед. Что для присутствующих, конечно же, радостно! А для неё самой теперь и удивительно, так как, оказывается, многого про дедушку она и не знает.

Многого про дедушку не знал и Дима. Немедленно стал дедушку просить, чтобы ещё!.. Про наших, про врагов! Но оказалось, что уже пора за стол. Папа с мамой на столе среди салатов наконец-то отыскали местечко для жареной утки. Хлеб отставили на журнальный столик. Туда же до поры и торт! А затем папа. Оглядев стол и уточнив, всем ли всё положили, постучал по бокалу. И от имени всей нашей страны. А так же от себя и от мамы и от Димы лично! Сердечно дедушку и бабушку поблагодарил.

…За то, что они есть. За то, что их стараниями все тут живы и здоровы. За то, что в жизни сделали: построили, вырастили, защитили!..

– Так было для кого! – перебил папу дедушка. Для такого внука, как Дима, он и сейчас!..

– А вот и не надо! – возразил папа, – теперь будем мы!..

Но дедушка с ним до конца не согласился. Немножко поев и попив, стал уже засучивать рубашечный рукав, чтобы побороться с папой на руках! Но папа сразу сказал, что сдаётся, и начал разделывать утку, которую после салатов и разных закусок уже было очень пора.

…Было хорошо. Мама с бабушкой запели. Песня была не военной, но была такой!.. Подпевал папа, подпевал дедушка. Привалившись к дедушке, подпевал Дима.

И было очень-очень!.. Почему? А потому что – папа!.. И дедушка, и бабушка, и мама! Дима! А впереди ещё торт!

И праздник. День защитника Отечества. Который теперь и Димы, и его. Он тоже: он уже почти немножечко солдат. Пока что небольшой, но защитить родную нашу Родину готов. А завтра и немножко дальше он и вовсе!.. Еще немножко только быстро подрастёт. И сразу все тогда вокруг увидят…

Что маме подарить на день восьмого марта? Маме можно всё: придумывай, бери, дари!

Придумать только…

– Так что же мы маме подарим, так что же подарим? – расхаживая мимо сидящего на диване Димы, вопрошал папа. И пусть праздник наступал не завтра и даже не послезавтра, над подарком уже нужно было срочно думать.

– Сковородку?.. – предложил, подумав, Дима, – сковородку мама хотела…

Но папа ответил, что сковородка на восьмое марта – это как-то не совсем. На женский праздник нужно что-нибудь такое! Чтобы мама поразилась. Улыбнулась, засмеялась, закружилась! И, в конце концов, светясь от счастья, объявила, что лучше мужчин, чем папа и Дима, нет во всём свете.

Духи? Духи они дарили маме только – вот, на Новый год, духи у мамы есть. Тут нужно что-то! Чего ещё у мамы никогда…

– Санки, – вспомнил Дима, – можно санки!

Санки были только у него, у Димы, порой папа на них даже маму катал. Но санки были, всё же, не её. И мама через несколько минуток, с сожалением вздохнув, вставала, Дима с санками шагал на горку. А папа с мамой уходили заниматься дальше взрослыми делами.

А лучше подарить ей тот, лишь чуточку заржавленный конёк, что Дима давеча нашёл! Конёк отличный, мама будет рада…

– Конёк? – потянул себя за ухо папа. Коньку, конечно, мама будет рада. Но счастливой?..

И вдруг! Хлопнув себя по лбу, воскликнул, что, кажется, придумал. Только – «Тс-с-с!..» Убавив голос, с подозрением взглянул на дверь, и добавил, что пока это большущая тайна.

…И пусть Дима на папе не виснет, папа расскажет, расскажет! Но уже на ходу, так как тайна эта вовсе не рядом, за ней ещё нужно идти.

И Дима и папа оделись, обулись, сбежали с крыльца. И скорым шагом пошагали по расчищенной дороге поначалу до окраины посёлка. По новенькой плотине миновали пруд. А дальше в поле, вдоль посадок, без дороги, по сугробам!

Шли к заброшенному саду. Он тут был! Когда-то рядом были и дома. Потом домов не стало, их перевезли туда, где людям поудобней, лучше, ну, а сад остался. Никто теперь его не охранял, не стриг, не поливал – деревья сами…

Теперь в такой дали. Что тут легко могли быть даже волки, даже Бабушка Яга. Один сюда бы Дима не пошёл. Не потому, что побоялся, просто – мама: начала бы возражать! А с папой Диме было можно, и они пришли. Среди деревьев и по маковку заснеженных кустов немножко постояли, достали папин нож.

А нож был нужен – нож был нужен, чтобы им!..

Сначала перед этим кое-что тут отыскать, отрыть. И папа с Димой отыскали, откопали. Примерились, и папа. Уже ножом, но аккуратно, аккуратно, ровно столько, сколько нужно, больше ничего не повредив, отрезал и они. Вновь по заносам, по сугробам, по плотине, заспешили к дому, чтобы до поры от мамы тайну эту хорошенечко припрятать.

И всё вышло. Мама ещё не вернулась, и папа с Димой принялись. Для тайны, оказалось, обязательно нужна была вода, нужна была какая-то посуда. И такое место! Где бы её до праздника никто не обнаружил, ненароком не наткнулся, раньше срока не спросил: «А что это такое?..» Где тайне было бы не тесно, чтобы днями на неё из окон падал свет.

И банка отыскалась, и была вода. Нашлось и место, между шифоньером и окном – всё получилось. И, расправив штору так, чтобы никакой шпион, и уж тем более мама, раньше срока ничего не обнаружил, Дима с папой присели на диван.

Так расчудесно получилось! Возвратилась со своей работы мама, папа, как ни в чём ни бывало, принял у неё пальто, Дима подал тапки. Всё было шито-крыто, что они без неё где-то были, мама даже не предположила. И, уже вместе, втроём, они принялись обсуждать, чего бы им такого съесть на ужин.

Всё было хорошо, подарок, да ещё и очень тайный, был. Осталось подождать неделю до восьмого марта, и!..