– Да что я могу придумать? Даже если я продам квартиру и машину и влезу в пожизненный кредит, мне всё равно не хватит.
– Это не мои проблемы, – равнодушно отозвались в трубке. – У вас есть десять дней.
Раздались гудки, а я по-прежнему сидела, глядя куда-то перед собой и пыталась осмыслить: что это сейчас было? Потом судорожно начала нажимать кнопки, пытаясь дозвониться до братца и выяснить, что он натворил и как планировал из этого дерьма выбираться. Он же не рассчитывал на меня изначально, у меня под кроватью печатный станок не припрятан. Абонент, естественно, был «вне зоны действия сети». Я осторожно положила телефон на край стола, глядя на него, как на бомбу замедленного действия. Глаза защипало, и я поняла, что сейчас просто расплачусь, потому что мне было страшно. Нет, не так. Мне было очень страшно.
Когда примерно через полчаса начальство обо мне вспомнило, я уже более или менее пришла в себя, решив не паниковать до тех пор, пока не переговорю с Игорем и не выясню, во что конкретно он вляпался. Начальство желало выдать ценные указания, и я, глянув на себя в зеркало – не видны ли следы слёз – вошла в кабинет. Максим поднял голову от бумаг и мрачно уставился на меня, рассматривая, словно видел впервые.
– У вас всё в порядке, Алиса Юрьевна? – безразлично, видимо, отдавая дань вежливости, спросил он. – Мне кажется, вы чем-то расстроены.
Расстроена? Да я в панике, которая волнами накатывает и заставляет нервно сглатывать. Но Максим Сергеевич – последний человек, с которым мне хотелось бы обсудить мои внезапно возникшие проблемы. Поэтому я отделалась общими вежливыми фразами и, пользуясь благодушием начальства, попросила завтрашний день за свой счёт. Прежде чем ответить, он какое-то время внимательно изучал меня, скользя взглядом по фигуре, словно изучая. В другой раз я, наверное, возмутилась бы или как-то прокомментировала столь внезапный интерес, но сейчас мне нужно было от него только одно – завтрашний отгул. И я его получила. Уходя, чувствовала по-прежнему изучающий взгляд. К чему бы это? Впрочем, об этом я подумаю завтра, точнее, послезавтра или когда получится. Сейчас есть дела поважнее.
Макс
Сегодня я тружусь в гордом одиночестве. Алиса Юрьевна воспользовалась моим разрешением и не приехала. Интересно, что у неё там случилось? Раньше я, когда слышал, что самая большая проблема обеспеченного человека – это скука, я не верил. Вокруг ведь столько интересного, да и бизнес внимания требует всегда. А теперь понял – таки да, это действительно проблема. Когда у тебя есть всё, что ты когда-то себе загадал, когда есть налаженное дело, которое не требует уже постоянного плотного контроля, когда на счетах в банках более чем достойная сумма, которой однозначно хватит не только тебе, но и пока еще не существующим детям и внукам, когда исполнились почти все мечты – вот тогда подкрадывается она. Скука. Вернее даже не скука, не совсем то слово, скорее, желание всё более интересных игр, всё более запутанных сюжетов. Я всегда любил головоломки, и сейчас одна из них прямо напрашивалась на то, чтобы её разгадали. Может быть, в конце процесса я разочаруюсь. Никто не может гарантировать, что игра «разгадай Алису» станет интересной. Но чутьё говорило мне, что я не прогадаю. А чутью я привык доверять.
И ещё стоило признаться самому себе – она заинтересовала меня как женщина, когда я наконец-то соизволил её заметить. В ней был класс, стиль, интрига. Возраст? Кто сказал, что двадцатилетняя девчонка интереснее зрелой женщины? В каждом возрасте своя прелесть. Зрелая женщина более сочная, более опытная, более страстная. Ей есть с чем сравнивать. Наверное, мне такие даже больше нравились. И сейчас я вспоминал Алису Юрьевну и понимал – хочу. Заверните, я покупаю. Хочу увидеть её без одежды, причём чтобы разделась она сама. Увидеть её сначала даже не голой, а в белье, мне почему-то кажется, что она предпочитает кружевное светлое бельё. Такое, чтобы сквозь тонкое кружево просвечивали соски. Интересно, какие они у неё: небольшие, розовые и мягкие или крупные, сочного цвета, легко твердеющие? Мне больше нравится второй вариант, и что-то мне подсказывает, что её большая грудь должна быть именно такой. И еще любопытно: она бреет внизу или там мягкие волоски? Предпочитаю, чтобы там у женщины всё было гладко, но и в треугольнике волос между ножек тоже есть свой эротизм. Перед глазами нарисовалась картинка: Алиса (в таких фантазиях отчество как-то неуместно) стоит перед моим столом в своих туфлях на высокой шпильке, одетая только в прозрачное кружевное бельё. Сквозь бюстье, поддерживающее немаленькую грудь, просвечивают темно-розовые набухшие соски, а трусики не скрывают тонкую полоску интимной причёски. Она заводит руки за спину и расстегивает бюстье. Оно падает на пол, а Алиса прикрывает руками освободившуюся грудь.
Телефонный звонок ворвался в мои фантазии и заставил, выругавшись, сесть за стол, чтобы в случае, если войдёт кто-то чужой, мои оттопырившиеся от приятно-пошлых мыслей брюки не выглядели неприлично. Всё-таки я на работе, и посетители могут быть разными.
Переговорив по делам, я успокоился и морально, и, блин, физически и уже мог ходить по офису, не привлекая нездорового внимания. Надо бы просмотреть пару поступивших коммерческих предложений, но настроение было совершенно не рабочее, и я решил, что могу себе позволить съездить в один из любимых мной торговых центров и купить пару новых футболок в связи с запланированной на грядущие выходные поездкой.
Один из старых партнёров, работавший еще с моим предшественником, планировал продать часть бизнеса, связанного с туризмом, и я хотел до того, как вступать в переговоры, съездить и своими глазами посмотреть, что там и как. Речь шла о трёх небольших отелях на одном из греческих островов. Вроде как выгодное вложение, но кризис и мигрантов сбрасывать со счетов тоже не стоит. Если не понравится – ну, значит, просто отдохну на тёплом море два-три денька. Тоже неплохо.
Проинструктировав заменяющую Алису Юрьевну девушку из бухгалтерии и непроизвольно отметив, как плохо она смотрится в моей приёмной, я сел в машину и уже через полчаса входил в прохладный полумрак кофейни на первом этаже торгового комплекса. Кофе мне сегодня варила «эрзац-Алиса», и он был отвратительным. Странно: кофемашина же одна и та же, а кофе – разный. Я сел за столик в углу и заказал себе сок и большую чашку эспрессо. И тут судьба в очередной раз показала, что у неё свой, эксклюзивный, взгляд на то, как должны развиваться события: в кофейню вошла Алиса Юрьевна, хотя я даже не сразу её узнал. Вместо привычного офисного костюма она была одета в стильные джинсы, обтягивающие её аппетитные ножки, и в футболку с каким-то ненавязчивым принтом, очень выгодно подчёркивающую её грудь. Я машинально отметил, что таки да, не меньше четвёрочки, а то и пятый. Это я про размер, если кто не понял. При этом она совершенно не выглядела толстой или даже полной: просто очень женственно и аппетитно.
Меня она пока не замечала, так как непрерывно пыталась до кого-то дозвониться. Судя по всему, безуспешно. На её обычно невозмутимом лице явно читалась досада и …страх. Она совершенно откровенно нервничала и чего-то очень боялась. Или кого-то. Официантка принесла мне заказ, но я продолжал внимательно наблюдать за своей загадочной секретаршей. Она тем временем снова набрала чей-то номер и, снова не дождавшись ответа, почти швырнула трубку на стол. Потом закусила губу и погрузилась в явно невесёлые размышления. Значит, я был прав и у неё проблемы. Но насколько это серьёзные проблемы, я понял только тогда, когда увидел человека, подошедшего к её столику.
В отличие от Алисы Юрьевны, с явным удивлением воспринявшей его появление, я-то знал, кто это. И даже представить не мог, что может их связывать: мою ледяную помощницу и одного из самых опасных людей нашего города. Я старался не пропустить ни одной детали из их встречи, но она оказалась очень короткой. Мужчина буквально через пять минут попрощался и вышел, мимоходом взглянув на меня и едва заметно кивнув. Просто чтобы обозначить: видел, заметил, приветствую. Я так же еле заметно кивнул в ответ, символически козырнув. Мол, здравия желаю, господин полковник. Взглянул на Алису Юрьевну и удивлённо замер: она сидела, сгорбившись, закрыв лицо руками. Я встал и решительно направился к выходу.
