Кухня-то метров пять всего. Такая крохотная. Потолок прокуренный и пожелтевший. Родители освежали потолок и стены каждый год, красили поверх старой краски новую – на потолок белую, на стены неизменно голубую. Это не спасало – потолок быстро желтел, стены становились грязными от жира, и вытяжка не помогала.

В этих пяти метрах и создавали мои родители свою историю, и покидали кухню только для сна. Если сильно разругаются, то кто-то из них уходил в комнату или вообще из дома.

Кто из родителей был пленником своего желания? Почему папа не хотел ничего менять, и был ли он счастлив тем, что имеет, почему мама мечтала уехать из нашего города и узнать другую жизнь? Только лишь потому, что город скучный? А может, ею руководило совсем иное – во всем идти наперекор? Кто из них проявлял слабость, а кто был беспомощен и неспособен что-либо изменить и находил тому оправдание? И почему никто не положил конец ссорам – без них их жизнь стала бы неинтересной? Многое оставалось для меня загадкой, и, постоянно находясь в поиске ответов, я пребывала в уверенности, будто не нужна родителям вовсе.

Папа по характеру был мягким и тихим. Неболтливый, чаще молчал, думал. Я помню его именно таким. Когда я видела отца с другими людьми, он всегда внимательно слушал, кивал, отвечал мало и коротко. В отличие от него мама любила поговорить, но в ее разговорах всегда ощущалась тяжесть – она тяжело вздыхала, жаловалась на что-либо или ругала свою жизнь. Если папа говорил, то я чувствовала тепло и легкость от его слов, с ним уютно было даже помолчать.

Таких мужчин, как папа, в Москве я не встречала: тихие работяги, пахнущие потом, недорогим терпким одеколоном, непритязательные в еде, спокойные. Жизнь в маленьких городах другая, все отличается от столицы: традиции, ценности, настроение, и даже время течет медленнее, как будто это другая планета, и все проще, по-свойски. Любят искренне, не скрывая чувств, а если случалась беда, то горевали всем городом, потому что так или иначе все знали друг друга. И печаль общая, и радость – папу все устраивало.

Он работал на заводе, что естественно – лучшей работы в городе не было, и каждый вечер после смены пил. Мама работала продавцом в местном магазине; «недосупермаркет» – так я любила его называть. И после работы она пила тоже. С отцом.

Начала ли она пить вместе с ним, вслед за ним или чтобы не отставать от него? Я спрашивала маму, почему она и папа пьют, и слышала в ответ: «Разве мы пьем? Нам надо просто отвлечься от работы».

– Не придирайся. Лучше иди к себе, – стандартная фраза, чтобы я не задавала лишних вопросов.

Когда я стала старше и попробовала выпивать, то попала в алкогольную зависимость, но смогла ее преодолеть, после чего задумалась: почему же мама выбрала алкоголь и перестала бороться за свою мечту? Ведь это была обычная женская тоска: вышла замуж больше по необходимости – была беременной, образования не получила иного, кроме школьного, да и стремления его получить у мамы особо и не было. Она обладала довольно сильным характером, чтобы все изменить, но не меняла ничего! Разве не давала ей жизнь шанса? Не уверена, но почему тогда она все оставила как есть и заглушала свою боль алкоголем?

В 18 лет забеременеть от местного парня – повод сдаться? Сколько раз я хотела ее понять, залезть ей в голову и выяснить, почему она срывала свою досаду на мне и папе, разве это был не ее выбор?

Половину жизни я искала ответ, носила в себе груз злости, невыплаканных слез и обид от того, что не получила в полной мере маминых поцелуев, объятий, ласки и ее участия в моей жизни. Почему она предпочитала отгораживаться от меня любыми способами?

Могла ли я понять тогда, что таким образом она берегла меня? Как умела, защищала от своей безнадеги в душе, чтобы я не заразилась ею. Догадывалась ли она, что я уже давно разделяла ее мечты? Конечно, будучи ребенком, я не понимала причин маминой холодности и считала, что она просто не любит меня. Мысль об этом маленькими коготками оставляла царапины на сердце, которые не заживали. Внешне я оставалась спокойной, но так хотелось закатить истерику, как делают дети – лечь на пол и биться головой, если бы это помогло узнать – почему не любит? Но забываешь, привыкаешь, живешь день за днем и неожиданно вспомнишь свой вопрос, поднимешь глаза и спросишь у себя: почему? И тут же запретишь думать об этом – не узнаю же.

В течение многих лет я продолжала запрещать, пока множество вопросов не прорвалось наружу – я должна была найти ответы на все, иначе как жить своей жизнью? Не прошлым, не вопросами, а настоящим! Не таскать груз прошлого за своей спиной и тратить силы на то, чтобы тащить, вместо того, чтобы радоваться жизни.

А до той поры моим миром были карандаши, бумага и мое воображение.

Можно ли ожидать от ребенка большего – что он станет бороться за себя, защищать свое существование, требовать объяснений и любви? Нет, мне не приходило в голову подойти к маме и спросить:

– Мама, ты меня не любишь? Почему?

Родители, несмотря на скандалы, любили друг друга. Весьма странная любовь, и все-таки любовь. Мама ждала отца, если он задерживался, заботливо отпаивала его утром рассолом или бегала за «лекарством», чтобы вылечить от похмелья. Отец всегда и всюду называл маму с гордостью «моя», если в разговоре с кем-то заходила речь о ней. Непосредственно к маме обращался по имени – Нина, Ниночка, Нинель!

Чаще всего я слышала слово «моя» в разговоре папы с бабушкой, когда та упрекала его в том, что он не делает ее дочь счастливой: мало зарабатывает и не стремится зарабатывать больше – мерилом счастья у бабушки была исключительно финансовая составляющая. И папа отвечал ей:

– Она моя, это наша семья, и мы сами решим, что нам нужно.

«Моя» – с гордостью и силой в голосе, как будто ставил точку в разговоре.

Его задевали слова бабушки – еще бы, бабушка умела обидеть. Это она хотела большего, именно бабушка была борцом по характеру, ее не останавливали преграды или сложности. Бабушке была нужна масштабность, которой она и добилась в итоге. Кто ищет, тот найдет! Папе немного нужно было для счастья, он не считал наличие высокого заработка и всех возможностей, которые дают деньги, единственной альтернативой счастью.

Конечно, каждый из родителей имел свое представление о счастливой семейной жизни. Папа почти с детским упрямством все оставлял как есть, сколько бы мама не говорила о своих желаниях. Может быть, считал, что если он пойдет на поводу ее желаний, то даст маме повод и дальше только требовать, и не хотел показать слабость, соглашаясь с ней. В нашей семье папа принимал решения, а то, что мама шла наперекор им, отдельный разговор. Какой мужчина добровольно распишется в своей неспособности отстоять собственный выбор еще и перед женой? Папе давалось это с трудом, потому он и проявлял упрямство, утверждая, что город N хороший, работа есть, а большие города только портят и деньги – зло.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.