Единственными цветными пятнами, нарушавшими черно-белую гармонию, были картины. Агитационные плакаты прошлых лет были аккуратно забраны в рамки, и Гидеон увидел перед собой целую галерею горделивых юношей и девушек, штурмовиков и имперских офицеров, нарисованных на фоне стилизованных изображений различных планет. Молодой человек не был ценителем искусства, но невольно задумался: а не Зихей ли Версио это работы? Молодая девушка, восторженно глядевшая на звезды на одном из плакатов, определенно смахивала на Иден.

Закинув сумку на плечо, лейтенант проследовал через залу, в которой стояли черно-белые диваны, стулья и стол, и наугад выбрал одну из комнат. Когда дверь отъехала в сторону, он тихо присвистнул. По военным меркам комната была огромной.

– Неплохо, – пробормотал Гидеон. – Очень даже. – Он бросил сумку на аккуратно застеленную постель и направился к голопроектору, стоявшему на столике. Ввел координаты и стал ждать, – казалось, минула целая вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд.

Наконец она возникла в воздухе, миниатюрная и серовато-голубая – но даже на голограмме было видно, что лицо ее распухло, а висок украшает след ушиба.

Ее глаза расширились.

– Гидеон!

Вне официальных ситуаций, она всегда звала его по имени. Она больше ни с кем так себя не вела, даже с отцом. А Гидеон давно привык, что все называют его Хаском. Его имя принадлежало только им двоим.

– Иден! – Он понял, что улыбается. – Я и подумать не мог… Мне только что сказали… Я очень рад тебя видеть.

Она вымученно улыбнулась в ответ:

– Я тоже рада, что меня можно видеть.

– Ты как?

Иден посерьезнела:

– Мне слегка досталось, но бакта почти все подлатала. Я стараюсь немного отдохнуть, но, честно говоря, сон никак не идет.

Невысказанное повисло между ними; они не могли об этом говорить, и, наверное, не стоило бы… но поговорить было нужно.

Хаск терпеливо ждал. Иден была ближе к месту событий, чем он. Она сидела на больничной койке, прислонившись спиной к подушкам, и явно держала голопроектор в руках. На секунду она отвернулась, затем снова посмотрела на него:

– Миллион с лишним персонала. В одночасье. Раз – и нету.

Гидеон молча кивнул и попытался напомнить о позитивной стороне:

– Но ты-то есть. Тебе повезло.

Иден попыталась ответить своей кривой улыбочкой, но поморщилась от боли.

– Ну да, конечно.

– Не надо так, – рассердился Гидеон. – Ты жива. И я этому рад, и твои родители тоже. Я сегодня виделся с адмиралом, и он даже произнес это вслух. – Небольшое преувеличение, но в целом это было правдой.

Собеседница отмахнулась:

– Я в том смысле… подумай, кого мы потеряли. Последствия будут ужасными. На станции была самая верхушка. Гранд-мофф Таркин. Полковник Юларен. Столько хороших людей… Для Империи было бы лучше, если бы выжили они, а не я. Кто я такая? Простой пилот. – Она вздохнула и промокнула глаза запястьем. – Хотя бы повелитель Вейдер жив.

– Ну, ты тоже, и я этому рад. Я тебя знаю, Иден. Ты позаботишься о том, чтобы твое спасение не оказалось напрасным. – Гидеон наклонился вперед, положив руки на столик. – Так расскажи, что с тобой было. Как ты выбралась?

На расстоянии многих световых лет от Корусанта, смертельно усталая, Иден, все еще терзаясь чувством вины, откинулась на подушки и позволила себе немного отвлечься. Она рассказала об аварийной посадке, о том, как при падении схлопотала перелом, но сумела соорудить шину из обломков. Как прошла несколько километров по густым, пугающе зеленым джунглям. Ее никто не видел, кроме одного мятежника, но Иден прикончила его раньше, чем тот успел поднять тревогу. Затем она пробралась на грузовой корабль и полетела к ближайшей имперской системе.

– Ничего особо захватывающего, – закончила она. – Оказать себе первую помощь, пересечь лес, захватить корабль и отправиться сюда на лечение. Никаких космических баталий.

«Не бахвалься, – учил отец. – Делай. Пусть другие своими глазами увидят и отреагируют подобающе».

– Ну да. Ничего примечательного. Просто пробраться на главную базу мятежников и угнать корабль прямо у них из-под носа, – отметил Гидеон. – И еще, – добавил он, немного мрачнее, – пережить взрыв «Звезды Смерти».

Иден почувствовала, как начинает замыкаться в себе. Она не хотела об этом вспоминать, не хотела даже думать, чтобы не потерять контроль над собой. Этого старший лейтенант Версио не могла себе позволить ни в чьем присутствии – даже Гидеона.

– Ты уже в курсе, как мятежники это сделали? – спросил Гидеон. Он всегда умел распознавать ее настроение, но Иден знала, что на голограмме трудно разглядеть мимику и невербальные сигналы. Что ж, этого разговора не избежать.

– Это как-то связано с украденными чертежами станции, – сказала она.

– Не только, Иден… это ужасно. – Гидеон опустил взгляд. Изображение было маленьким, к тому же его форму и цвет искажали помехи, но, когда он поднял голову, глаза его сверкнули гневом – вероятно, давно скрываемым. – Один из ученых, проектировавших «Звезду Смерти»… он сделал так, чтобы ее можно было уничтожить.

Иден застыла.

– Поподробнее, – холодно потребовала она.

– Он спланировал это с самого начала. И скрывал годами. Он заложил уязвимость в систему генерации. Под главным реактором была маленькая теплоотводная шахта, выходившая в меридиональный каньон. Эта дрянь была всего два метра шириной. Шахта напрямую соединялась с главной реакторной системой.

Иден вздрогнула, когда перед ее глазами снова промелькнула картина: истребители классов X и Y направляются к каньону, ныряют в него, мчатся по каньону, ныряют…

– Протонные торпеды, – сказала она. Не иначе. Шахта была прикрыта силовым противолучевым щитом. Потому что любой психически здоровый противник использовал бы лазеры.

– Именно! Откуда ты… – Гидеон прикусил язык. – Прости.

Иден нетерпеливо отмахнулась:

– Продолжай.

– В общем, прямое попадание вызвало цепную реакцию.

– И «Звезда Смерти» взорвалась изнутри. – Иден вздрогнула. «Так вот почему мятежники выслали малые машины. Вот почему их интересовали каньоны. А мы, пребывая на борту нашей комфортабельной, неуязвимой станции и в наших замечательных истребителях… мы думали, что они просто рисуются, просто хотят хлопнуть дверью напоследок…»

– По слухам, чертежи выкрали на Скарифе, – продолжал Гидеон. – Из-за чего и произошло сражение.

– Но они ведь умерли, да? – хрипло спросила Иден. – Мятежники? На Скарифе?

– Да. Однако успели переслать чертежи на…

– Но они умерли?

Хаск заморгал, поразившись силе ее гнева, и тем не менее подтвердил:

– Да. Умерли.

– Хорошо. Я рада. Они и должны были умереть. Они все должны были умереть за содеянное. Но сенатор Органа скрылась. – Иден произнесла имя принцессы-изменницы, словно эпитет, затем сделала глубокий вдох. – Гидеон… она была на Явине. И я была рядом.

На этот раз лейтенант понял, и его волевое лицо приобрело сочувственное выражение.

– Да, была, – осторожно подтвердил он, – а твоей задачей было убраться оттуда живой, а не карать смертью всех собравшихся там мятежников. Ты была ранена, Иден. Довольно серьезно, раз я вижу это даже теперь и даже на голограмме. В бакта-камеру просто поплескаться не залезают.

Девушка невольно улыбнулась. Проклятый Гидеон знал ее как облупленную… но было все равно приятно.

Впрочем, тепло и нежность быстро испарились. В груди рос холодный клубок ненависти.

– Мы им отомстим, Гидеон. – Это были не просто слова. Это была клятва. – Заставим их заплатить. Мы раздавим этот мятеж. И покараем их за этот… за этот теракт.

Гидеон улыбнулся, поджав губы, – эта холодная расчетливая улыбка никогда не нравилась Иден, но сейчас она была как нельзя кстати.

– О да, мы позаботимся об этом. И у меня есть ощущение, что мы с тобой не останемся в стороне.

– Да уж надеюсь.

Капитан-лейтенант Дел Мико вел челнок T-4a класса «Лямбда» к Корусанту – экуменополису серебристо-серо-коричневых тонов. Когда-то эта планета была его домом, но последний раз он возвращался сюда очень давно. Белые облака, игриво заслонявшие полностью искусственную поверхность, которая просвечивала внизу, навевали ностальгию и, как ни странно, умиротворение. Вот и хорошо: со времени таинственного вызова бывший главный инженер звездного разрушителя «Неумолимый» был на взводе.