– Надо думать, – поспешно произнес Валентин и махнул рукой в сторону кресла. – Может, присядешь?

– Присяду перед дорожкой. Давай еще раз пройдем по списку. От «а» до «я».

– Как скажешь.

– Сперва ты.

Валентин еще раз хотел произнести «как скажешь», но спохватился и просто кивнул. Затем достал сам генератор из-под стола и водрузил его на письменный стол. Тот скрипнул.

Генератор едва слышно загудел.

– Он работает?

– Автотестирование, – пояснил Валентин. – Это не займет много времени, еще минуты четыре. Во время работы гул будет гораздо сильнее. По крайней мере, до тех пор, пока не схлопнется поле.

– Начнем с него, – попросил Павел.

Валентин кивнул, достал из ящика стола папку. – Я хочу оформить все это, – извиняющимся голосом произнес он. – Так сказать, закрепить достигнутое.

Павел ничего не сказал, так что у Валентина был один способ разрядить неприятную ситуацию: начать говорить.

– Генератор рассчитан на движение на пятьсот лет по нарастанию энтропийной кривой, и на двадцать семь – против него. На максимум лучше не налегать, может не хватить накопленного заряда батарей.

– Мне и не нужно. На двадцать лет хватит?

– За глаза. Думаю, тебе больше и не понадобится, если это не воскресная прогулка.

– Не прогулка, – с нажимом согласился он.

– Хорошо. Генератор сейчас будет готов. Останется только оживить аккумуляторы, дождаться схлопывания пространственно-временного поля вокруг него – и тебя, разумеется, – настраивать на дату и запускать. Ты ее выбрал?

– Давно.

– Тогда, как нажмешь кнопку, пройдет мгновение, и ты – там. По прибытии уберешь генератор в сумку, вон ту, мою, другая не выдержит.

– Это понятно. Как быстро расхлопнется поле по прибытии на место?

– Практически тотчас же, едва выключится генератор. Вероятнее всего, ты это почувствуешь: увидишь или услышишь или и то и другое вместе. Как ты понимаешь, я имею обо всем, об этом лишь теоретические представления. Зато достаточные для логических суждений. Как я тебе уже говорил, генератор создает сферическое поле, радиусом в полтора метра, каковое и переносит в указанные ему параметры времени и пространства. То есть, в процессе перемещения, которое занимает, в худшем случае, несколько секунд, тебе будет, чем подышать. Если же выйдет так, что генератор по каким-то причинам внешнего свойства не решится расхлопнуть поле, – скажем, помешает строение, выросшее на месте приземления, – у тебя воздуха хватит на автоматическое возвращение в исходное состояние временного потока и даже повторную попытку. Но, как я сказал, это совершенно маловероятно.

– Почему же невероятно, раз ты решаешься меня об этом предупредить?

– Ну, должен же я был тебя о чем-то предупредить, – нашелся Валентин, который только сейчас подумал об этой проблеме. – Вряд ли ты купишь лекарство, если оно не имеет противопоказаний. Либо оно не лечит в принципе, либо побочные эффекты неизвестны вовсе, ведь так?

– Так, – нехотя признал Павел и прекратил свое беспрестанное хождение, остановившись у окна.

– Отсюда мое предупреждение. Время еще совершенно не изучено, более того, не изучается на должном уровне, практически я один делаю первые шаги в понимании его сущности. И кое-чего добился. Понял, что оно представляет из себя. Выяснил главное, без чего нельзя подойти к решению проблемы переноса: взаимосвязь темпорального поля и материи, я говорил тебе, что динамика изменений напряженности поля есть обратная функция энтропии, чем больше показатель энтропии, чем выше хаос материи, тем медленнее движется время, грубо говоря. Расчеты несложные, и результат налицо, – Валентин торжественно запустил руки в карманы белого халата, непонятно для чего надетого сейчас, видно, для пущего эффекта, – так и должен выглядеть изобретатель пред согласившимся на испытание добровольцем. – А так же постиг тот простой факт, что Земля создает в полете темпоральное возмущение, сохраняющее свои свойства непродолжительное… – он замолчал, не зная, как лучше сформулировать.

– Время изменения времени, – хмыкнул Павел.

– Время изменения напряженности поля, которое имеет свойство восстанавливаться. По этому следу легко продвигаться назад, если слово «назад» тут уместно. Что ты и проделаешь сегодня.

Павел автоматически скрестил пальцы на обеих руках. Валентин, поплевав через плечо, постучал костяшками пальцев по крышке стола, а затем, для верности, по своей макушке.

– След изменения напряженности темпорального поля, а так же само гравитационное поле Земли в данной точке послужат генератору маяками, за которыми он последует, предварительно создав временной «кокон» и изменив внутри него характеристики темпорального поля, на соответствующие выбранному периоду в пределах возможного при нынешней зарядке аккумуляторов. Затем он начнет выравнивать оба показателя – внутренний и внешний, иными словами отправится в космический полет, в погоне за Землей, не отставая от нее ни на микрон, и пропутешествует до совпадения параметров. Не берусь описывать состояние мира вне «кокона», если к нему вообще можно применить хоть какие-то описания, но для тебя полет пройдет, я говорил уже, за несколько секунд. И ты прибудешь на место.

Павел помолчал минуту, поглядывая то на Валентина, то на предметы обстановки комнаты. В помещении этом ничто не говорило о самой возможности упомянутых изобретателем процессов, кроме, разве что генератора, одеваемого как спасательный жилет, на спину и грудь да, косвенно, стеллажа, забитого бумагами и книгами весьма специфического содержания, – а так, комната как комната, типовой жилой куб, наполненный стандартной мебелью, привычными безделушками, с картиной Шишкина у окна, и фотографией девушки в деревянной рамке у зеркала. Ну и еще белый халат изобретателя, придающий последнему большее сходство с врачом-терапевтом, нежели с инженером-конструктором.

Эта мысль закралась в голову Павлу совершенно неожиданно, оттеснив все его треволнения, связанные с путешествием, на задний план.

– Назад я не вернусь, – неожиданно для себя, точно отвергнув враз все, что находилось в этой комнате, и кто находился, включая себя самого, сказал он. Неизвестно, чего Павел ожидал от Валентина, но тот просто кивнул.

– У тебя все готово? – он подумал, что, может, зря надел этот халат, что ни к чему лишний раз напоминать о важности сегодняшней встречи. В ответ Павел молча вывернул карманы: на стол выпали паспорт, партийный билет, военный билет, характеристика с места работы, около тысячи рублей – с ходу не посчитаешь – мелкими банкнотами, серебро и медяки, открывашка, записная книжка, ключи, еще кое-какая мелочь.

– От чего ключи? – спросил Валентин. Павел не ответил, открыв принесенный с собою «дипломат» – оттуда тотчас посыпалось белье. Изобретатель подумал, что содержимое «дипломата» не так уж и важно.

– Какой год ты выбрал?

– Восемьдесят пятый, июнь, – он закрыл «дипломат».

– Почему именно его?

Павел все же ответил, хотя пауза была невыносимо длинна.

– Есть время для разбега.

Валентин просто повторил его слова:

– Для разбега.

– Да! – Павел выкрикнул это слово, и эта экспрессия испугала его самого. Что его сорвало, он понять не мог, от оставшейся еще в глубине души неуверенности, от надежды на скорое решение нынешней проблемы, может, из-за надетого белого халата приятеля, поминутно смущавшего воображение, а, может, по иному умыслу, но сейчас он чувствовал, в последний раз, в последнюю их встречу, настырную необходимость просто сказать, то, для чего он три года назад, обратился к приятелю, краем уха узнав о его увлечениях. – Да, и никак иначе. Признаться, я так и не понял, отчего ты сам не воспользовался созданной возможностью, почему так и не решился, и все сидишь здесь, перебиваешься с пустого на порожнее, бессмысленно прозябаешь в своей лаборатории, что-то готовишь для государства за копейки…. Я не понимаю этого, и, убей Бог, понять уже не смогу. Да и не хочу понимать.