— Хреновый. — сквозь неуемный смех, отозвался Майклсон. — Справишься, ничего страшного. Кстати, Энди и Логан через неделю смогут вернуться из Сиэтла. Я рассказал им все, и поражаюсь их пофигизму. Мне бы так…

— Я уже привык, ничего нового. — Деймон, почувствовав, что догорающий фильтр начал обжигать пальцы, выкинул сигарету.

— А вот Кэтрин… Это было жестоко. — как можно осторожнее упомянул Клаус и чуть сощурился, ожидая от Сальваторе любую реакцию, однако тот оставался поразительно спокойным, и только помрачневший взгляд смотрел на землю. Было бы лучше не говорить о ней, но Майклсона мучало много вопросов и мыслей, которые затушить он никак не мог.

— Ей все равно оставалось недолго. — безэмоционально буркнул Деймон. Клаус вопросительно уставился на него, и брюнет, тяжело вздохнув, продолжил говорить. — Стрелять надо было лучше, тупица. Ты Энзо не добил. И он по доброте сердечной растрогался, целую прощальную речь толкнул перед тем, как я в него еще раз выстрелил. Кэтрин… сдавала анализы, которые подтвердили, что она что-то подцепила от кого-то. Ей прогнозировали не много времени.

— Серьезно? Твою же мать… Жизнь не перестает меня шокировать. — с неподдельными эмоциями выпалил рыжий мужчина и вдруг перевел ошарашенный взгляд на Деймон. — Но… Ты же с ней спал, черт тебя подери, идиот…

— Да спокойнее ты! Я не забываю про методы контрацепции, если что. И спали мы, собственно, давно. — отогнав опасения друга, проворчал Сальваторе и сжал рукой перила. — Но вся эта херь меня, конечно, выбесила изрядно… И пофигизму Логану уступает только похуизм Изабель. Она уже планирует свалить куда-нибудь на острова, наплевав, что ее беременная дочь в тяжелом состоянии лежит в больничке. Прям-таки мать года.

— Лучше на островах, чем в тюрьме. — усмехнувшись, с намеком на Паркера высказался Клаус и кивнул в сторону автомобиля. — Мне кажется, тебя надо съездить домой. Попробуй выспаться, успокоиться. Кэр пока побудет с Еленой, а потом мы с Ребеккой заедем. А когда Рик выйдет из надуманной депрессии и запоя, тоже подтянется. Не волнуйся за нее.

— Все равно буду ведь. Черт… Она вообще ни в чем не виновата! — вспыльчиво воскликнул Деймон. Он ощутил новую вспышку агрессии и понял, что стоило бы прислушаться к совету Клауса. — Ладно… Поехали.

Спустя несколько минут молчаливой и спокойной поездки автомобиль аккуратно припарковался у высоких кованых ворот дома Сальваторе. Солнечный день нагрел воздух, Деймон, выбравшись из машины, снял куртку и закинул ее на плечо. Напоследок брюнет взглянул на Клауса, оставшегося за рулем, и благодарно кивнул ему за помощь.

— Звони, если что. — немногословно бросил Майклсон и двинулся в путь, оставляя Деймона одного у ворот. Мелкая точка автомобиля быстро исчезла за горизонтом, а парень долго смотрел ей вслед и не решался войти в дом, словно боялся запереться там наедине со своими жуткими мыслями и отчаянием. Его все же грызла совесть. Мучала странная боль и сожаление. Голубые глаза смотрели в пустоту перед собой, уставившись в зримую только этому брюнету точку, а в голове бешенно игрались картинки пережитых событий и вновь раздавались отвратительные голоса.

— Да пошло оно всё… — еле слышно проворчал Деймон и, сделав глубокий вдох, прошел к крыльцу.

Войдя в темный, окутанный сумраками дом, брюнет кинул ключи на тумбочку и почувствовал, как резко на него упала волна безжалостных эмоций. Только сейчас, будучи в полном одиночестве большого тусклого дома, Деймон позволил себе признать собственную слабость. Он слишком долго был сильным, терпел все и переживал лишь за единственный лучик его жизни, гаснувший от его же влияния. По его вине Елена получила столько страданий… Однако страшнее совести в этот миг для Деймона было отчаяние, что колотило его изнутри и вынуждало трястись от злости. Миновав просторный темный как и все вокруг коридор, Сальваторе вспомнил о хаосе в каждой комнате, которые были испорчены и переворочены после решительного шага Елены. Беспорядок был всюду, и Деймон усмехнулся этому ироничному олицетворению его внутреннего состояния. Не было сил больше держаться. Схватив первую попавшуюся и еще почему-то уцелевшую вазу, брюнет резким движением бросил ее в стену, наблюдая как тонкое стекло мелкими крошками опадает на пол и заполняет комнату омерзительным звоном. Было пусто и до безумия тихо. Впервые Деймон осознал по-настоящему адовые муки трудной минуты жизни, когда никто и ничто не могло затушить весь ком его эмоций, заставляющих голос в безмолвном, но до безобразия царапающем горло крике застыть в груди. Ранее терзавшие его воспоминания словно в одну секунду улетучились, и теперь один единственный день ломал его, уничтожал своей глупостью и насыщенностью. Его болезненно белое лицо с совершенными чертами и играющимися от ярости желваками погрузилось в мрачную печаль, проявляющуюся в лихорадочном сбивчивом дыхании. Содрогающееся от шока и горя крепкое тело, желающее что-либо разрушить или разбить, не могло этого сделать из-за прежних вспышек гнева, после которых все в комнатах было разнесено в клочья. И Деймон, кусая до крови губу, медленно сполз по стене и сел на пол, закрывая лицо руками и что-то непонятно рыча. Слишком много для него.

Слишком тяжело. Вся надменность, властность и остроумие внезапно исчезли, и теперь у стены гостиной сгорбилась не фигура всемогущего Сальваторе, а маленького и разочарованного мальчика, который не мог вынести подобного. Без сил, без уверенности и упрямства. Одинокий, всеми брошенный ребенок, разбитый судьбой. В этом парне больше не было ни одного яркого оттенка. Лишь пылающие демоническим огнем грусти и отчаяния ярко-голубые глаза. Его трясло. Деймон будто пытался скрыться от самого себя в этой мрачной комнате, под давлением черных стен, но ему не удавалось этого сделать, и мысли продолжали беспощадно вгрызаться в сознание. Слеза. Скупая мужская слеза пробежала полосой по его щеке, первая за столько лет. Она была единственной, но настолько горькой и пылающей, что и ее было достаточно. Деймон Сальваторе сломлен. Вряд ли такое кто-то мог себе представить. Но в то же время, поддаваясь своим предательски ничтожным эмоциям, брюнет не волновался за свою слабость. Этого никто не увидит. Как и тогда, много лет назад, когда боль разрывала его на части и постепенно убивала в нем адекватную человечность. Бутылка виски. Куча окурков. Его самая преданная и верная компания.

Так прошло пару часов. Пожалуй, одни из самых отвратительных часов его жизни. И вот, слегка опьяненный и пропитанный терпким запахом сигарет, Деймон поправлял воротник черной рубашки у входа в свой клуб, переступив порог которого, окунулся в море мельтешивших огней и негромкой расплывающейся по пустынному помещению музыки.

— Рада видеть. — едва ли не пропела обрадованная Лекси, когда рассмотрела вошедшую в еще закрытый и сонный клуб фигуру парня, хищно улыбнувшегося и пробежавшегося взглядом по пустым пилонам и диванчикам.

— Безлюдно… — обойдя танцпол и приблизившись к дивану, где сидела улыбающаяся и готовившаямя к ночной смене Лекси, подметил брюнет. Девушка в коротких джинсовых шортах и свободной футболке, отбросив расческу, поспешно бросилась к Сальваторе и намеревалась встретить его крепким объятием, а, быть может, долгим и беззаботным поцелуем, но Деймон отшатнулся от нее и усмехнулся.

— Не стоит. — чуть прищурившись, сказал он, и Бренсон удивленно оглядела его, словно видела перед собой какую-то известную личность или же весьма опасное существо.

— Это вообще ты? — издевательски возмутилась блондинка и нахмурилась, что вызвало смех у Деймона, которому шустрый бармен уже поднес бутылку элитного алкоголя.

— Нет. Порнозвезда мирового масштаба. Отвали, Лекс. — устало буркнул в ответ парень и плюхнулся на диван, и стриптизерша, все еще недоумевая, решила сесть напротив, подозревая, что Сальваторе был не в духе. — Мне просто надо выпустить пар. Поговорить с кем-то, напиться, расслабиться…

— И в то же время ты меня как чумы избегаешь. — немного обиженно прошипела Лекси. Деймон пожал плечами и сделал глоток янтарной жидкости.