— Ты что, пьяный? — с некой опаской осматривая брюнета, что уже без каких-либо приглашений ленивой походкой прошел в дом, удивилась Форбс.

— А ты что, действительно тупая блондинка? — риторически задал вопрос Деймон, взяв в свободную руку странную статуэтку с тумбочки в прихожей, а Кэролайн, не отвечая на оскарбление, с недовольным выражением лица отняла у него вещицу и поймала его жутковатую улыбку. — Ладно. Не надо злиться. Привет, ребятки. — шумно и как-то наигранно добродушно произнес Деймон, зайдя в столовую, где собрались все его друзья, и сразу же уселся на ожидающий его стул, закинув ногу на ногу и допивая последние глотки принесенного виски.

— Так… И что же случилось с тобой сегодня? — поинтересовался Клаус, не отводя от брюнета изучающего и настороженного взгляда, который хоть и излучал хозяйский покой и уверенность, но выражал некое презрение к пьяному гостю в обществе его семьи.

— Давай будем считать, что просто жизнь не удалась. — слишком просто и совсем безэмоционально ответил Сальваторе, съев со стола маленький кусочек нарезанного персика. — Я, как бы ни было прескорбно, ничтожество. И если вы собрали всё это дерьмовое застолье ради свежих сплетен об Энзо, то я скажу проще. Он — ебанутый кретин, который знает куда посильнее надавить, чтобы манипулировать мной как наивной школьницей, которую подговаривают напиться, чтобы трахнуть. Вопросы исчерпаны?

— Наверное, Елена всё-таки ебанутая, раз до сих пор терпит тебя и твои выходки… — тихо пробубнила Кэролайн, недовольная наглым поведением пьяного Деймона, у которого в этот миг снова раскрылась мысленная дверка клетки, что вот уже несколько часов старательно скрывала его прыгающую от переисбытка сил ярость. Он резко подскачил со стула, выпучив свои и без того яркие голубые глаза, немигающе метающие молнии прямиком в испугавшуюся его реакции блондинку. Деймон, залпом осушив виски до дна, решил обратить свой гневный голос в силу и неожиданно быстро кинул стеклянную бутылку в сторону Форбс, которая испуганно зажмурила глаза, страшась звенящего грохота, с каким пролетевшая мимо нее бутылка влетела в стену и мелким хрупкими осколками упала на пол.

— Не смей больше ничего говорить про Елену. Ясно! — хрипло рявкнул Сальваторе, и все его мыщцы на теле мгновенно напряглись словно в боевой стойке, дополнявшейся его невероятно серьезным и будто сразу протрезвевшим лицом, устремленным лишь на Кэролайн, чей страх бешенно колотился в один такт с сердцем. В эту же минуту, когда Деймон, видимо, хотел сказать что-то еще, Элайджа быстро сорвался со своего места и подлетел к разбушевавшемуся парню, внезапно приведя его в чувства сильным ударом кулака в челюсть, отчего на губе брюнета появилась небольшая кровоточащая ранка, которая делала его сумасшедший, озлобленный вид черной фигуры с темными взбудораженными волосами более свирепым и жестоким, как у хищника наподобии пантеры, на чьих губах виднелась бордовая кровь ее безжалостно уничтоженных жертв.

— Успокойся, Деймон. — сквозь зубы прорычал не менее сильно вскипевший от злости Элайджа, чью девушку чудом не атаковал швкал стеклянных осколков. Теперь льдистый взгляд Деймона приобрел больше удивления и некоторого шока, не ожидающего подобного поведения друга.

— Что же, решил заступиться за свою сучку? — хамовато произнес брюнет, усмехнувшись и окунув всю столовую в молчаливую тишину, где каждый боялся даже шумно задышать и привлечь внимание первобытной дикости вспыльчивого и абсолютно неконтролируемого Сальваторе. — Значит, решил променять друга на постоянный секс?

— Пошел вон, Деймон. — вмешался Клаус и, подойдя к двум напряженным парням, уставился на брюнета немигающими зелеными глазами. Он, со всем своим видом как у холеного и имеющего власть кота, требовательно кивком указал на выход, получая в ответ нервный смешок отступающего Деймона. — И не смей возвращаться сюда, пока не протрезвеешь и не приведешь себя в порядок. Всё. Прочь.

Деймон, даже не оборачиваясь, уверенно поплелся к выходу, оставляя всех остальных в столовой. Они провожали его перепуганными глазами, любуясь широкой спиной за тканью черной рубашки. Сальваторе же, мысленно возненавидев себя за то, что вообще решился прийти этим утром в этот дом, уже стоя на крыльце наградил большой дом наполненными агрессивной обидой голубыми зрачками и вернулся к своему автомобилю, вопреки легкому головокружению и собствннному опьянению намереваясь сесть за руль и, как всегда наплевав на любые правила, помчаться домой.

— Вот черт. — тихо выругался Деймон, резко затормозив возле дома и каснувшись ранки на губе, на которой запеклась темно-алая кровь. Брюнет громко хлопнул дверцой машины, немного пошатываясь выйдя из нее, и совершенно так же шумно вошел дом, сразу же поддавшись невероятному аромату свежесваренного кофе, который обволок весь дом неповторимо теплым уютом и чем-то до боли знакомым. Внутри царил совершенно ровный и спокойный воздух, родной и приятный, и этот аппетитный запах вместе с пиликающим звуком микроволновки призвал брюнета к кухне, по пути в знак приветствия как-то нехотя кивнувшего сидящему в гостиной Мейсону. И снова в льдистых глазах парня промелькнуло тоскливое отчаяние, которое заметил он сам, войдя на кухню и поймав на себе пугливое удивление Елены, вызванное внезапно вошедшим Деймоном.

— Доброе утро. — недовольно и так же холодно пробурчал он и, не проходя дальше порога кухни, прислонился к косяку, смотря выдающими его хмельное состояние глазами на шатенку, которая и вовсе забыла, что делала до прихода этого парня. Елена остановилась с небольшой тарелочкой в руках посреди кухни и растерянно изучала силуэт усмехнувшегося Деймона, совершенно не зная, что сказать. Шатенка, конечно, знала, что хозяин дома может вернуться в свой дом, но она была не готова увидеть Деймона ранним утром, в ужасно помятой рубашке, с исходившим от него терпким запахом алкоголя и с разбитой губой, оставившей на себе кровоподтек. Видеть его, всегда накрахмаленного, в подобном виде девушка совсем не привыкла, ведь он возвращался ближе к обеду с идеально выглаженной одеждой, свежим ароматом одеколона от его потрезвевшего тела и нахальной улыбкой. У Гилберт не оставалось сомнений, что о подобном виде этого парня, любящего прожигать ночи в полном забытье своей человечности, позаботились его быстро меняющиеся спутницы, которым следовало отдать должное за труд, что всё же оставался недооцененным.

— Надо обработать царапину. — только и выдавила из себя Елена, поставив посуду на стол и поспешившая доставать из дальнего шкафчика кухонного гарнитура небольшую аптечку. Деймон лишь сел на стул, наблюдая за метавшейся в панике Еленой, которая уже совсем не знала, как было бы правильнее повести себя в присутствии брюнета и что было бы правильнее ему сказать. Однако, решив просто не нарушать их обоюдное молчание, шатенка подошла к парню с пропитанной йодом ватной палочкой в руке и осторожно принялась обрабатывать мелкую ранку, словно боясь то ли неловкости ее приближения, то ли усиления неприятного жжения на поврежденной губе Деймона.

— Мне больно. — тихо зашипев от неприятного покалывания, как-то неоднозначно проговорил Деймон, и его слова, в которых было больше чувств, чем в голубом, прикованном к взволнованной девушки, аккуратно касающейся его губы, взгляде, заставили Елену отшатнуться и едва заметно тяжело вздохнуть.

— Тебе приготовить завтрак? — совсем поразив Сальваторе разговорчивостью и готовностью что-то сделать ради него, нерешительно спросила шатенка и, в последний раз осмотрев темное пятно от йода на губе брюнета, вернулась к микроволновке, доставая из нее какую-то разогретую еду.

— Ты странная, Елена. — еле породнясь с собственным легким шоком, хрипловато произнес Деймон, и сразу же почувствовал ноющее жжение на пошевелившейся губе. — Я явился домой только утром, пьяный, побитый, возможно, изнасилованный первоклассными шлюхами, а ты обрабатываешь мне ранку и предлагаешь завтрак? Хм. Из тебя получилась бы охуенная жена…