— Бинго! Я всегда это знал. — в голубом прищуре ликующих глаз Деймона ярче разгорелись довольные темные огоньки, и на его губах появилась в шутку злорадствующая ухмылка, дополненная самоуверенностью во всем его осанчатом силуэте.

— Что делать? Да ты уже много чего наделал… — монотонно вымолвил Аларик. Машина резко остановилась на светофоре, вынудив всех парней синхронно поддаться вперед и невольно глянуть на забитую другим транспортом дорогу. — Ну, а Кэролайн шл…

— Заткнись. — чувствуя как разом в его теле напряглись все мышцы, вместе с гневным взглядом ярких как изумруд зрачков прошипел Клаус и резко ударил по газам, заставляя машину ускоренно мчаться вперед, обгоняя рядом ехавшие автомобили, которые неугомонно сигналили им вслед, даже не подозревая, что оставались проигнорированными и провожаемыми лишь равнодушием.

— Кстати, мне не совсем домой. То есть, домой, но не туда. Короче, к дому моего отца. — заранее предупредив о смене маршрута, произнес Сальваторе, после чьих слов Клаус недоверчиво изучил рядом сидящего брюнета и с покорностьюс вернул не на том повороте, который повел бы их к привычной дороге, устремляющейся к темному особняку с ожидающими внутри Лили, Мэрилу и Еленой, вспомнив о которой, Деймон вновь потянулся за телефоном, но внезапно оторвал себя от желания удостоверитьчя о неизменной пустоте в журнале вызовов. Никто из его друзей так и не решился задать хоть один вопрос касательно необьяснимого рвения приехать не к тому дому, однако внутри каждого ютилось стервозное любопытство, едва скрываемое зависшим молчанием. Слишком много проблем на одну машину, что на безумной скорости, так нравившейся Сальваторе, неслась мимо пустеющих в середине дня за пределами центра города дорог. Майклсон постоянно нервозно закусывал губу, едва ли не вырывая руль от панели автомобиля, сбрасывая на него собственные эмоции в виде приложенной силы. Аларик безнадежно и глупо старался уловить картинку за стеклом, которое скоростью размывало ее в цветное пятно, и лишь иногда кидал редкую незначительную фразу Логану, полностью погрузившемуся в переписку с Энди. И лишь Деймон, не занятый ничем, кроме досконального изучения своих мыслей, размышлял об ответе на немой вопрос, застывший в глове у всех находившихся поблизости. Зачем ехать в дом, принадлежащий Джузеппе, где Деймон не оставался дольше, чем на пару-тройку часов только ради отца? Возможно, для того, чтобы избежать встречи с теми, кто был объектом для его разгоравшейся внутри ярости, совершенно неконтролируемой и дикой. Возможно, лишь для того, чтобы очутиться в месте, где еще витает призрачное присутствие отца, его оставленный в кабинете бокал с недопитым кофе, брошенная где-нибудь на кровати помятая рубашка, еще невыветревшаяся от стойкого и ранее ненавистного парню одеколона. Может, ему просто необходимо было заглушить скуку, какая увеличилась при личной встрече с Джузеппе, и теперь Деймон нуждался хоть в одной вещи, способной напомнить человека, так легко покинувшего сына ради кого-то любимого. И в этом случае, любимым, для которого был совершен быстрый переезд, являлся вовсе не сын. Но возможно, за все эти два дня, проведенных в мучительных терзаниях совести, раздумиях и долгой разлуке с привычными для него людьми, он наконец-то понял, что сбежать от самого себя невозможно, ведь каждый раз замечаешь, как эта тень, темная, ненужная и надоедливая, постоянно наступает на пятки, напрашиваясь, чтобы ее приняли. И вот теперь, быть может, Деймону хватило гордости ступить на порог этого дома и продержаться достаточно долго, чтобы не выбежать на улицу оттуда, где его начинали душить ужасные воспоминания, будь они плохими или хорошими. Его детство, юношество… Вся жизнь, интересная и опасная, никчемная и веселая. Сломанная. Вся эта жизнь, убивающая своей честностью, частичками хранилась в самих стенах этого огромного дома. Он помнил, его-серо голубые глаза помнили, как в последний раз за его матерью с заплаканным лицом закрылась дверь. Как впервые она же открылась для улыбчивой Викки. И то, как всегда она была стеной для него самого, не отпуская из себя, делая заложником памяти. Будучи на тысячи миль вдали, на несколько шагов, внутри… Это было совершенно неважно, когда мыслями он постоянно находился там, отвлекаясь только на собственную вспыльчивость и мимолетную радость от улыбки Елены, которая моментально гасилась ее же слезами. И машина остановилась. Прямо у высоченного забора колеса дорогого автомобиля Майклсона, по-прежнему прокручивающего в голове свою нелепую и отвратительную, даже непростительную оплошность, наконец-то затихли и перестали крутиться, будто безмолвно требуя, когда Сальваторе с защитной самодовольной улыбкой выйдет наружу.

— Уверен? — вдруг окликнул его голос из приоткрытого окна автомобиля, и Деймон обернулся на не менее озабоченного наступившими проблемами Клауса. Брюнет, выдернутый из собственного сознания, непонимающе посмотрел на друга, и тот принял необходимость уточнения. — Уверен, что хочешь остаться тут?

— Поверь, тут лучше, чем там. — сквозь натянутую улыбку отозвался Деймон, на что в ответ получил не менее огорченную и уставшую усмешку, которая продолжала раздражающим эхом крутиться в голове парня, даже когда Ауди плавно отчалила от забора, разгоняясь на ходу и теряясь за ближним поворотом.

Пройдя мимо охраны, предъявив им расписку от отца, Сальваторе беспрепятственно прошел к крыльцу дома, переминаясь с ноги на ногу и подыскивая ключ. В один щелчок дверь откатилась внутрь, через небольшую щель пропуская в пустующую темноту наглухо зашторенного стальными жалюзями дома желтую полоску солнечного света, в которую сразу же ступил брюнет и ударил ладонью по выключателю, раздав по коридору, ведущему к гигантской гостиной, яркий свет. Но, сделав всего один шаг в сторону, парень снова остановился, вопреки всем удерживающим его сомнениям, вытащив телефон и набрав номер Елены, отсчитывая жуткие, затянувшиеся гудки, пока с нелепо появившейся улыбкой не расслышал в динамике до накатившей боли знакомый и нужный голос, который как и его не был готов к такому скорому и заставшему врасплох звонку.

— Алло? — слабым, немного дрожащим голосом робко произнесла первой Елена, и Деймон не знал, что мог бы ответить, замерев, вслушиваясь в звучание, которое не слышал двое суток. — Алло? — повторила Елена, получая в ответ только тишину, и уже решилась отключиться, но хрипловатый голос Деймона удержал ее на линии.

— Привет. — он почувствовал, как всполыхнули внутри ранее притихшие эмоции, и теперь по венам разлилось ощущение странной неловкости, и на какой-то миг ушедший в никуда разговор вынудил их с минуту обоюдно помолчать. — Как ты?

— Я дома. Ты уже приехал? — словно сквозь собственную обиду пробубнила она, и Деймон уловил этот холодный тон. На это он лишь произнес невнятное, какое-то мычащее согласие и усмехнулся. — Тогда где ты?

— Если говорить правду, то в заднице. Нет, не в прямом смысле, ты не подумай чего… — с вызывающим у шатенки смешок остережением протараторил он и вновь прекратил говорить, будто оценивая всю значимость и необходимость уже необратимого диалога. — Но я… Наверное, я не справлюсь тут один. Приедешь?

— А надо? — вопросом на вопрос ответила Гилберт и ее голос заметно приобрел игривость, ощущающуюся даже по телефону.

— Бери такси и приезжай ко мне. Елена, я лю… — Сальваторе не успел договорить, как звонок был сброшен девушкой, и от нее было только одно единственное известие через миг — смс с вопросом об адрессе. Быстро объяснив, что он находится в доме отца, Деймон вновь вернулся к звонку, но теперь по другую сторону соединенной связи находился скрипучий, прокуренный, но молодой мальчишеский голос. — Да, Брайан, всё еще в силе. Давай. Гони ее к дому Джузеппе. — только и выпалил приказным тоном брюнет, не дожидаясь чужого ответа. И теперь, решив, что с напряженными телефонными разговорами было покончено, поплелся в гостиную, сразу прыгнув на большой и мягкий диван, чья изящная спинка была украшена позолотом, и потянулся к минибару, когда его вновь отвлекла тихая, вибрирующая мелодия средства связи, принуждающая принять незнакомый номер.