– Немолодая супружеская пара Фландрю. Доминик Фландрю – довольно известный физик. Время, свободное от наук, отдаёт танцам, песням и увлекательным беседам, в азартном возбуждении может пройти по натянутому канату и пожонглировать горящими факелами. Добрый и отзывчивый оптимист. Жена, Вероника Фландрю, – серая мышка без амбиций. Жиньёль Лине – модный напыщенный юнец с претензией на изыск…

– Пижон, – бросил Этьен.

– Верно, – кивнул Арман. – Далее поэтесса Мари-Мадлен Клавье. Натура тонкая, ранимая, склонная к фатальному романтизму…

– Снулая плотва? – предположил Фиалка.

– И я так подумал. Но эта девушка не так проста, как кажется вначале, – сказал Арсани. – И последний субъект, некто Клод Разедри…

Они шли по южному коридору. Арсани спешил. Нэль, следуя за ним, прибавлял шаг. В одной из гостиных, которую они пересекали, кто-то совсем тихо и недовольно произнёс им вслед:

– Не хватало нам Жана Жерара со свитой! Теперь тут Нэль Фарамболь отделение полиции устроит!

Ни Арман, ни Этьен этого голоса не услышали. А принадлежал этот голос… А, впрочем, сейчас я не могу вам этого сказать.

Мажордом и Фиалка приближались к ресторану.

– …Разедри сочетает в себе мелочность, вспыльчивость, гнусность, жёсткость и ещё множество отрицательных качеств, – говорил Арсани. – Не один человек сломал зубы об этот булыжник. Будьте с ним осторожны. Добро пожаловать!

Ресторан имел всего три стены, южную сторону его занимал громадный балкон. Все двери и окна на улицу были открыты, позволяя воздуху бродить по огромному залу. Мажордом и гость подошли к столу. За ним сидело всего три человека: супружеская пара и модный молодой человек.

– Прошу любить и жаловать, Этьен Виолет. – Арман представил Нэля сидящим, представил ему госпожу Фландрю, Доминика Фландрю и Жиньёля Лине. Затем раскланялся и был таков.

Нэль выбрал стул во главе стола. Противоположное место на другом конце, судя по косым взглядам его сотрапезников, было уже занято.

Он снял с головы кепку и, немного покачиваясь, сел. Соседи по столу среагировали на его появление по-разному. Госпожа Фландрю чуть кивнула и улыбнулась, Доминик молча, но дружески протянул длинную костлявую руку, а позёр Жиньёль нашёл нужным сказать:

– Здравствуйте, господин Виолет! Куда-то спешите? Время обеденное, а вы уже навеселе!

– Простите великодушно, – Этьен был готов к подобному замечанию, – но я не знаю местных порядков. И я бы никогда… Впрочем, всё глупости. Я в вашем захолустье в первый раз, и будьте добры хоть сегодня принять меня как гостя.

– Мы попытаемся, – процедил Жиньёль и вилкой сквозь остатки салата постучал по тарелке. – Заранее извините, если манер не хватит или этикет подзабудем.

– О, это ничего, – Этьен приступил к трапезе. – Я тоже не подарок.

– А что вы натворили сегодня, чтобы пообщаться с полицией? – поинтересовался Жиньёль.

– Что вы имеете в виду? – Этьен отпил из бокала родниковой воды.

– Лейтенанта жандармерии Жана Жерара, который сегодня ночью с бандой своих головорезов перевернул вверх дном весь замок и допросил всё, что подавало признаки жизни, – сказал молодой человек.

– Да, – подтвердил Доминик, – мы не спали до шести утра.

– У вас тут занятно, мой же случай довольно банальный, – улыбнулся Фиалка. – Я и мой верный мотоцикл почему-то не дружим с горючим, которое делает жизнь быстрее и веселее. Зато очень хорошо мы дружим с деревьями, столбами, дорожными знаками и полицейскими, которых одинаково часто встречаем на своём пути. По пути я и встретил господина Жерара.

– И правда банально, – в первый раз подала голос серая мышка Фландрю.

– Извините! – пожал плечами Этьен. – Я был чуть навеселе. Ехал от друзей. Разве они могут не угостить своего лучшего друга перед неизбежным расставанием? Не могут! Разве может друг отказаться от стаканчика вина в хорошей компании? Не может!

– Вот он и напился, – подвёл итог Жиньёль.

Этьен на секундочку замер. «Ну, Жиньёль, дружище, с тобой мы ещё попикируемся!»

– Надеюсь, повод выпить не был связан только с расставанием? – спросил Доминик.

– О, нет, – подтвердил Этьен. – Не считайте меня пьяницей. Я получил диплом Академии Жюлиана и сейчас подумываю о карьере…

– Ни много ни мало! – Женский голос за спиной Фиалки поставил точку в его похвальбе. Девушка, а это была черноволосая особа лет двадцати восьми, прошла и села между Нэлем и Жиньёлем.

– Мари-Мадлен Клавье собственной персоной, – отрекомендовал её Доминик Фландрю. – Вы опоздали всего на шесть минут. Я распоряжусь, чтобы подали горячее.

– Наука точна и безысходна, словно смерть, – сказала Мари-Мадлен и уткнулась в салат. Одета она была дорого, но мрачное чёрное одеяние старило её. Фиалка представил себе эту девушку в светлом платье с лентами и в легкомысленной соломенной шляпке, потом в старинных доспехах, целящуюся в него из арбалета. Заметно привлекательнее. Этьен пока не понял, красива она или нет. Что-то будто нарочно портило её привлекательность.

– Не согласен! – возразил Доминик.

Фиалка тут же поддержал Фландрю:

– Наука всё время движется, а смерть – нет!

– Браво, Этьен! – похвала учёного была неожиданна.

«Надо брать его в союзники. Дельный господин», – подумал Фиалка.

– Будь по-вашему. – Мари пожала плечами. Затевать спор ей, видимо, не хотелось. – А Барбоса ещё нет?

– Барбос гуляет, – пояснил Жиньёль. – Иначе он не готов к трапезе.

– Ав! Ав! – Мари-Мадлен изобразила лай маленькой собачки.

– Мари! – Госпожа Фландрю во второй раз подала голос, для чего ей пришлось оторваться от тарелки тыквенного супа. Такое яркое проявление чувств далось ей с трудом – она даже покраснела. – Я бы попросила вас соблюдать правила приличия.

– О, да, – Доминик поддержал жену, но расплылся в улыбке, – мы должны знать меру. Конечно, и господин Клод не всегда ведёт себя подобающим образом, а частенько срывается с цепи и брешет, как беспородная дворняга…

Учёный засмеялся и поймал на себе умоляющий взгляд жены.

– Да, – серьёзно продолжил он, – но это не значит, что мы должны над ним издеваться. Ну вот скажите, Жиньёль, на вас оранжевый жилет, зелёный галстук, красная сорочка, белые ботинки и коричневые брюки. Могу ли я назвать вас попугаем?

Жиньёль, внимательно слушая, невзначай вытянул лицо, и его длинный нос приобрёл сходство с птичьим клювом.

– Нет, не могу, – развёл руками Доминик. – Приличия, приличия! Посмотрите, даже господин Виолет снял за столом свою кепку…

– Эта кепка мне очень дорога. – Фиалка бережно переложил потёртый головной убор с колен на стол. – Я снял её с самого Рудольфа Шляйхера. Это было несколько лет назад, когда он ещё не был знаменитым инженером и гонщиком, а слонялся по мастерским и задирал местных ребят.

– Одним из ребят, конечно, были вы?

– О, да.

– Барбос идёт, – прошептала Мари.

Нэль затылком почувствовал угрозу. Словно он шёл по опасной улице один, а криминальный сброд у него за спиной прикидывал, что сейчас будет: либо они отнимут у красавчика портмоне, либо получат от него по физиономии. Этьен заставил Нэля повернуть голову.

К их столу неумолимо, как «Титаник» к айсбергу, приближался Клод Разедри. Этьен предположил, что тот чем-то недоволен. Вот Разедри мимоходом что-то высказал проходившей мимо официантке, а на приветственный знак с другого стола высокомерно хмыкнул и отвернулся.

За спиной Клода, невидимый для посетителей ресторана, но заметный автору повествования и читателям этих строк, летел призрак. Привидение было в майке со смешными тонкими лямками. Призрак гримасничал и кривлялся, дразня Клода.

Разедри был одет неброско: однотонный тёмный костюм, пуговицы пиджака расстёгнуты, видно его крепкое брюшко. Насупив густые сросшиеся брови квадратного крупного лица, Клод в гробовом молчании прошёл мимо Этьена. Остановился у своего места, развернулся и без звука уселся на стул. Доминик Фландрю представил Этьена. Разедри что-то неразборчиво пробормотал под нос. Этьен не удостоил его даже взглядом.