Для того чтобы не путаться в тех случаях, когда простонародье и интеллигенция расходятся в своих упадках и подъемах, я определял эти периоды для тех и других отдельно и убедился, что закон вырождения для всех одинаков, но одинаковые периоды у простонародья и интеллигенции не совпадают между собою, как бы у двух совершенно различных народов.
Труднее всего было отличить нормальный ход событий от аномалии, но и это препятствие я преодолел в конце концов благодаря тому, что пересмотрел большое количество исторического материала у разных народов. То, что во всех государствах повторялось много раз, я принял за нормальное, а то, что встречалось в единственном числе или повторялось весьма редко, – было аномалией.
После многих неудач передо мною наконец открылась грандиозная картина исторических периодов, в которых меня больше всего поразило ее полное однообразие у всех народов земного шара, древних и новых, цивилизованных и нецивилизованных, без всякого различия по национальностям, по религиям, по форме правления, по величине государства и по быту, занимаемому им на земном шаре. Отдельные народы и государства отличались между собою не продолжительностью периодов и не порядком их следования, а только датами, в которые у каждого приходятся однозначащие периоды. В этом отношении народы отдаленные и не имеющие между собою ничего общего зачастую сходились ближе, чем два народа, принадлежащие к одной и той же национальности и говорящие одним и тем же языком. Найти в этом какую-нибудь правильность или законность мне не удалось даже и до настоящего времени.
Размеры моей книги не дозволяют мне познакомить читателей с целым рядом ошибок, в которые я впадал вначале, и с моим далеко не прямолинейным движением к намеченной цели. Я передам здесь только окончательные результаты, к которым пришел.
Оказывается, что все государства и все общества, от самых больших до самых малых, в своей исторической жизни совершают непрерывный ряд оборотов, которые я называю историческими циклами. Продолжительность цикла для всех народов без исключения – ровно четыреста лет. Хотя в прохождении циклов и у разных народов, и у одного и того же народа встречается много разнообразия, но распределение в цикле подъемов и упадков и общий характер цикла у всех народов одинаковы. Получается такое впечатление, что через каждые четыреста лет своей истории народ возвращается к тому же, с чего начал. Цикл – это год истории.
При ближайшем знакомстве с циклом легко заметить, что он распадается на две равные половины по двести лет, из которых каждая носит свой особый характер. Первая половина – восходящая, вторая – нисходящая. В первую половину преобладает прогонизм, а во вторую – атавизм. В первую половину цикла государство растет и крепнет и ровно в конце двухсотого года достигает максимума своего благополучия, и потому этот год можно назвать вершиной подъема.
Начиная отсюда, в последние двести лет цикла, государство клонится к упадку, пока не достигнет в конце цикла вершины упадка. Затем начинается первая восходящая половина нового цикла и т. д.
Каждая из половин цикла по ходу исторической жизни явственно распадается на два века, так что весь цикл состоит из четырех веков, отличающихся каждый своим характером.
Как видно из прилагаемой схемы, где подъемы обозначены красной краской, а упадки – синей, каждый век цикла снова распадается на два полувека. Первая половина каждого века – упадок, а вторая – подъем, за исключением последнего, четвертого века, который весь обозначен синей краской, потому что представляет собою сплошной упадок. Так как во всем цикле подъемы и упадки не продолжаются более пятидесяти лет, то во второй половине четвертого века можно бы ожидать подъема. Может быть, в этом месте и бывает слабый подъем сравнительно с первой половиной века, но он так мало отличается от предшествовавшего ему упадка, что на исторических данных, передающих в большинстве случаев только грубые черты, а не оттенки, он вовсе не отражается или, по крайней мере, я его пока еще отличить не могу Возможно, что, если этот период будет наблюдаться не в истории, а в жизни, и если будут приняты в расчет статистические данные, разница между двумя половинами четвертого века станет более заметна.
Границы между циклами, веками и полувеками в большинстве случаев ясно обозначаются какими-нибудь событиями, характер которых резко отличается от предыдущего направления государственной жизни. Это то обстоятельство и дает возможность определять в истории каждого государства даты для начала и окончания его циклов.
Что касается более мелких периодов, как, например, двадцатипятилетних, то и они кое-когда дают о себе знать в ходе исторической жизни, хотя уже менее резко. Пока мне удалось только заметить, что во многих пятидесятилетних периодах подъема и упадка в первых – подъем, а во вторых – упадок усиливаются к середине полустолетия, а к концу его ослабевают.
Когда приходилось сличать между собою периоды одного наименования в различных государствах, то мне бросились в глаза некоторые роковые года полу-столетий, которых при более детальных исследованиях, быть может, найдется еще больше. Эти года замечены мною пока еще только во вторых половинах второго и третьего столетия цикла. Сюда относятся: сорок третий год второго полустолетия во втором и третьем веках и четвертый год второго полустолетия в третьем веке. Во второй половине второго века, которая является временем подъема и обыкновенно отличается рядом побед над внешними врагами, сорок третий год выделяется из ряда других крупными поражениями среди побед, им предшествующих и за ними следующих. Это маленький период упадка в среднем около пяти-шести лет среди полувекового подъема. Поражения, о которых я говорю, могут иногда случиться годом раньше или годом позже, но в среднем, выведенном из примера нескольких государств, получается сорок третий год. Во второй половине третьего столетия сорок третий год носит тот же самый характер. Среди подъема внезапно происходят события, отличающие упадок. Например, среди господствующего в государстве внутреннего спокойствия наступает бунт или революция, а если ведется война с внешним врагом, то поражение. На конец четвертого года второго полустолетия третьего века цикл отличается также среди внутреннего спокойствия взрывом психической эпидемии. В нескольких случаях это выразилось покушением на жизнь государя, или заговором против него, или изгнанием его из страны, или – как в одном случае – подавленным состоянием духа в народе в течение целого года, разразившимся сильным моровым поветрием.
Если только что описанный малый упадок среди полувекового подъема является темным пятном на светлом фоне, то естественно ожидать обратного явления, светлого пятна на темном фоне, т. е. малого подъема в веке упадка. И действительно, два таких подъема я заметил в первой половине четвертого века. Мне пришлось наблюдать их у различных народов. Середина первого подъема приходится на двадцать шестой год, а второй начинается на сороковой год периода. Если народ ведет войны с внешними неприятелями, то среди непрерывного ряда поражений у него случается несколько удачных военных действий или побед. Если же народ внешних войн не ведет, а терпит от нашествия диких или полудиких соседей, то около того времени нашествия эти на несколько лет прекращаются.
Что касается участия в подъемах и упадках разных слоев населения, то я мог заметить, что, чем выше стоит в государстве какое-нибудь сословие, тем раньше наступает его подъем или упадок. Так как число народных слоев и отношение их между собою в разных обществах и государствах различны, то я и не мог на этот счет подметить какого-либо общего правила. Но в каждом государстве можно явственно различать правящее меньшинство или интеллигенцию (городское население) и управляемое большинство, крестьянское или сельское сословие. И вот это последнее опаздывает против первого приблизительно на сто пятнадцать лет.
Свою схему исторического цикла я построил, принимая за основание историческую жизнь интеллигенции, которая помещается у меня на рисунке выше средней линии, тогда как жизнь сельского простонародья расположена ниже этой черты. Из схемы видно, что упадки и подъемы у той и другой части народа идут самостоятельно, изредка совпадая между собой. Там, где у обеих частей совпадают подъемы (во втором и в третьем веках), государство достигает наибольшего могущества во внешних делах. Обратно, совпадения упадков у простонародья и интеллигенции (в первом и четвертом веках) дают в отношении внешних дел самые слабые периоды в жизни государства. Те периоды, в которых интеллигенция идет вверх, а сельское простонародье вниз (первый век цикла) наиболее разъединяют между собою оба слоя народа в умственном, нравственном и физическом отношениях. Наоборот, третий век, в котором простонародье достигает вершины своего подъема, а интеллигенция начинает клониться к упадку, является временем наибольшего сближения между обоими слоями.
