– И со своего костюма, – добавила я.

Представляешь, дорогой дневник, оказалось, что мама купила мне очень красивую новую форму (зачем, когда через неделю летние каникулы?), очень красивые туфли из натуральной кожи, и какой-то супер-рюкзак. Она заставила меня все это надеть, даже рюкзак, и подвела к зеркалу в прихожей.

Ты же понимаешь, дневник, почему я не люблю смотреться в зеркало. С моим-то росточком, с моей-то внешностью… Одно расстройство! Но сейчас мне показалось, что на меня смотрит совершенно другая девочка. Я даже как будто стала выше ростом. Почти как мама. Такая, возможно, понравилась бы даже Боссу. И хотя лицо у меня, конечно же, не изменилось (круглое, с небольшими зелеными глазами, приплюснутым носом, с веснушками, плюс жиденькие косички песочного цвета, длинная челка и, как ты знаешь, очки в целых четыре диоптрии!), в новой форме я почему-то уже не напоминала сама себе девочку-ботана. Даже несмотря на очки. Хотя, возможно, мне это просто показалась.

– Нравится? – спросила мама.

Ответить я не успела: распахнулась дверь, и в квартиру буквально ворвался незнакомец. Я поняла: это мой дядя. Ираклий.

ОН. Мысли вслух.

Я здорово воспитал сам себя. Главное, к чему я себя приучил – ничего не делать просто так. Я продумываю каждый свой шаг. И поэтому я успешен.

Ну, дорогой дневник, хочу сказать, ни капельки не похож он на маму! Мама-то малюсенькая, чуть выше меня, тонюсенькая, как говорит тетя Света (ну, ты знаешь, что это мамина подруга), с мелкими чертами лица. Конечно, гораздо симпатичнее, чем я.

А дядя Ираклий (так хочется поставить слово дядя в кавычки, я же не верю пока, что он настоящий дядя) такой: высокий (мы с мамой ему где-то по плечо, представляешь?), такой… красивый – волосы светлые, волнистые. И простой такой, и смеется громко, не то что мы с мамой. Знаешь, дорогой дневник, я даже поймала себя на мысли, что очень-очень пожалею, если окажется, что никакой он не брат и не дядя.

А дядя Ираклий (и все же пока буду называть его так) увидел меня, обрадовался и воскликнул:

– Так это и есть моя племянница? Ну и крошка! А со зрением что? Сколько диоптрий?

– Минус четыре, – отозвалась мама.

– Покажу окулистам. Линзы подберем. – И добавил, – Ну что, девчонки, тут кафешка недалеко с китайской кухней. Махнем туда, поужинаем.

Не буду вдаваться в подробности, только скажу: никогда мне не было так хорошо, как в этой кафешке. Теперь я могу представить, как чувствуют себя дети из полных и дружных семей, где есть традиция иногда всем вместе посещать кафе. Я слышала, что такие бывают. Вот и про нас, наверное, официанты думали, что мы пришли семьей отдохнуть, расслабиться, и от этого я даже немножко загордилась.

Дядя Ираклий рассказывал про людей, которые его усыновили и увезли в другой город. Не так давно их не стало, и он решил вернуться на родину. Мама слушала дядю Ираклия так внимательно, что, кажется, даже боялась дышать. И я ее понимаю: ведь они не виделись больше тридцати лет!

Потом пришла мамина очередь рассказывать о себе. Когда мне было четыре года, моего папу (а ее мужа, разумеется), пригласили работать в кукольный театр другого города (он тоже артист-кукольник). Папа согласился и поехал обустраиваться. А маму попросили освободить общежитие – все равно же мы вот-вот должны были переехать к папе. Мама сняла крошечную комнатку у бабы Дуси буквально на три недели. И вот живем мы там уже целых десять лет: на новом месте папа сразу же завел новую семью.

И знаешь, дорогой дневник, мне иногда кажется, что папа оставил маму потому что… Потому что она маленького роста! Глупость, конечно, но я по себе знаю, каково это быть ниже всех! Иногда кажется, что тебя просто не видят. Вот почему я завидую Лерке: она такая высокая!

Дядя Ираклий помолчал немного, потом сказал:

– Тьфу ты, чуть не забыл! Подарок племяшке! – он сунул руку в карман пиджака и извлек оттуда золотую цепочку с кулоном.

– Это тебе. Давай надену.

Надо же, у меня никогда не было вообще никаких украшений, а тут сразу – золото…

– И это не все! – сказал дядя Ираклий и снова сунул руку в карман и, словно фокусник, вынул оттуда часы. Даже не часы – часики, маленькие такие, хорошенькие!

Он помог мне застегнуть браслет и, по-моему, сам залюбовался своей покупкой.

Он залюбовался, а я опешила. Часы? Мне? И как раз такие, о которых я мечтала!

Ты же знаешь, дорогой дневник, что я иногда хожу по магазинам, просто чтобы поглазеть. Конечно, это бывает довольно редко, потому что от этих походов одни расстройства – все равно ничего не куплю, но так хочется хотя бы на несколько минут, стоя у прилавка, представить, что это – возможно. И вот однажды я увидела эти часики, и даже попросила продавца дать мне примерить, а потом ушла расстроенная. Бывает же так: понравится какая-нибудь вещица, и вроде бы не так уж она и нужна (в конце концов время можно посмотреть и на телефоне), но кажется, все готов отдать, чтобы ее иметь.

– Нравится? – спросил дядя Ираклий.

– Еще как! – прошептала я, потому что от неожиданности все еще не могла прийти в себя.

Посидели недолго. Дядя Ираклий сказал, что завтра с утра у него серьезная операция и ему надо хорошо отдохнуть.

– Да, девчонки, – добавил он, – пожалуйста, не заходите пока в голубую гостиную. Там с электропроводкой какие-то неполадки. Я, правда, отключил комнату от блока питания, света там нет, но все же лучше не рисковать, мало ли что. А на выходные я электрика пригласил.

…Мама с дядей Ираклием уселись на кухне и стали вспоминать свое детство, а я вышла на балкон. Теперь я почти поверила, что дядя Ираклий мой дядя. А может, мне просто очень хотелось, чтобы так оно и было.

Я смотрела на недавно распустившиеся листочки на тополях, на идущих мимо людей, на дом напротив, в котором находится мастерская художника Кирюшкина, и думала о том, что наша с мамой жизнь резко повернулась в хорошую сторону. Но… на самом ли деле в хорошую? Разве такое бывает, чтобы ни с того ни с сего вдруг раз – и стало хорошо?

Надо же, к каким дурацким выводам может привести случайно залетевшая в голову мысль! Вот зачем я так подумала? Подумала и решила, что не может быть все так хорошо, как кажется. А если не хорошо, то, выходит, все плохо и, возможно, дело движется к чему-то… ужасному! Вот что значит логика, с которой, как ты знаешь, дорогой дневник, мы давно подружились.

Мне стало не по себе. Что готовит нам с мамой эта странная квартира, в которой каждая комната буквально вопит о том, чтобы ей сделали ремонт? Хотя бы косметический.

И тут я поняла, дорогой дневник, как мне не хватает Оксанки! Единственной подруги, которая месяц назад уехала с родителями за границу. Навсегда.

Хорошо маме, у нее есть тетя Света, теперь вот брат появился – сидят, вспоминают детство. А мне и поговорить-то не с кем!

В мастерской художника Кирюшкина зажегся свет.

И тут мне в голову пришла дерзкая мысль. А не сходить ли мне к нему? Ведь он же всех нас приглашал в гости. А что? Маме с дядей Ираклием не до меня, а торчать одной на балконе, а уж тем более сидеть в пустой комнате на надувном матраце ужасно не хотелось.

Я вышла в коридор.

Мама с дядей Ираклием продолжали на кухне вспоминать свое детство.

– А помнишь, у нас еще был сосед Васька? – спрашивала мама.

– Конечно, помню. Еще на четвертом этаже жил…

– Какой на четвертом! На первом…

– А, ну да! У него еще отец работал каким-то конструктором!

– Каким конструктором? Летчиком!

– А, ну да, вспомнил, такого росточка небольшого…

– Ну ты даешь! Бугай еще тот!

– А, ну да…

Чтобы не мешать, я молча помахала маме рукой. Мама в ответ кивнула. Не знаю, поняла ли она, что я решила уйти, но прерывать их беседу не хотелось. В последний момент я вспомнила про телефон. Вернулась, бросила его в сумочку (мало ли что) и пошла.