© Мари А., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Неуловимого черного кролика, что повадился забираться в мой сад, я выслеживала вот уже неделю. И каждый день, вооруженная до зубов, зависала на тросе в тени кустов и в ожидании дичала от безделья. Вчера-позавчера устраивала засаду над дырами близ колодца, через которые он приходил, сегодня – под кустом в малиннике, где видела мерзавца в последний раз и все еще живым. Пожри его демоны!

Как наученный или разумный, он не ел морковку в магических ловушках, стороной обходил отравленную петрушку и прохладно относился к грядкам с капустой, напротив которых я, скрепя сердце, разместила реагирующий на движение арбалет. Единственный доставшийся после службы, близко бьющий и однозарядный, чтобы лишнего листа не срубить и не продырявить. Потому что каждое зеленое творение в саду лелеемо и оберегаемо всеми фибрами моей души. Их все на песке обозленной, дотла выжженной степи я посадила своими руками, питала с трудом добытой водой, можно сказать, изо дня в день кормила собственной энергией. Все деревья, все кусты, цветы, травы и даже подорожник у калитки, чьи нежные листья придавил мужской ботинок с обитым железом каблуком.

Поначалу подумала, что у меня от безделья развились галлюцинации или же это трехзубый хвощ одарил видением. Но как я ни пыталась ботинок развидеть, он так и остался на бедном подорожнике.

– Лиллиан Горие?

Иллюзии, наведенные хвощом, речью не наделены, разумом тоже. Так что я с ходу сообразила, что передо мною труп. Вероятно, труп неизвестного. Ибо если он немедля не сойдет с моего сокровища, я его на удобрения пущу, не выясняя имени и отчества. О чем, к слову, недвусмысленно сообщила, сорвав с пояса самый острый свой топорик и грозно выдав:

– Сойдите с листа.

– Хм, Горие? – позвали повторно и куда более громко.

– Не Горие, а Горэ. Солонские фамилии низкого сословия длинных певучих окончаний не имеют. И перестаньте топтать мое растение.

Но никто не внял. Что поделать, я пыталась предупредить. Короткий замах, и…

– Несомненно. – Неуловимым движением топорик выбили из моей руки и, наступив еще и на него, потребовали: – А теперь встаньте. Лейтенант Горэ, вы противитесь приказу?

– Не лейтенант, а садовница… страждущая крови. Сойдите с листа! И с топора тоже…

А чтоб меня приняли всерьез, я плавным движением выудила из колчана самую острую сапку нашего мира и замахнулась. Матово-черная с серебряными разводьями драга хищно сверкнула на солнце, и как любое изделие из асса, способного разрубить полуметровый пласт металла, она вразумила посетителя. Нога опасливо убралась, тень визитера перестала падать на мои угодья. Калитка звонко хлопнула. Подорожник спасен, хоть и примят. Я подула на растение, и оно благодарно качнулось в мою сторону, распрямило листья.

– Барон, сожалею, но ваш отставной не дружит с головой, у нее сапа из асса! – проревел обладатель ботинок с железными набойками.

Подумаешь, кто-то им врагов убивает, а кто-то использует в сельском хозяйстве. К слову, асский металл куда больше радуется земле, чем крови, оттого и не тупеет и не покрывается налетом меди. Я спрятала одно орудие труда в колчан, второе вернула на пояс, чуть-чуть подтянула трос, чтобы увидеть говоривших. И впервые пожалела о том, что жасмин разросся в этом году как никогда и скрыл от меня визитеров.

– Вы ошибаетесь. Мои люди ни за что и никогда…

– Вам припомнить помешанных кузнеца, рыбачку и гробокопателя? Или свихнувшегося на считалочках преподавателя младших классов? – вопросили в ответ.

Занимательный набор профессий. Сдается мне, я хорошо знаю людей, о которых тут говорят. Служили в одном отряде.

– Не надо. Кхм, Лилли?.. – звенящим голосом позвал второй недотепа, и на бархатку подле подорожника наступила щеголеватая туфля.

– Куда стал?!! – Вопль почти сорвался с моих губ, но благоразумие пересилило, окончание я прошептала. И не пустила в дело сапку, закусив от негодования губу. А все потому, что такие туфли шьют в бюро Тайных знаний в особом отделе. Где сапожники работают с исключительной тщательностью, фиксируя на носке шипы смерти, а под каблуком глушитель походки. Я знала лишь одного человека, способного носить опасную безвкусицу и строить из себя недалекого щеголя. И этому умнику грубить и отказывать было нельзя.

– Капитан… – Нет, он, как и я, уже не капитан. – Барон Нигье, сойдите с бархатки, через пять минут я вас приму.

Отстегнуться от троса, юркнуть в тайный лаз получилось профессионально быстро и легко. Отмыть лицо от краски и сменить маскирующий костюм на домашнее платье вышло чуть дольше. Так что дверь я открыла через добрых восемь минут, зато во всеоружии – со сладкими булочками и острым соусом, какие почитаются в нашей Выжженной степи.

Легкий взмах руки, и от калитки к дому по воздуху пролегла магическая дорожка из белых каменных плит, за которую я в свое время отдала вдвое меньше, чем за ловушки на кролика. Пожалуй, самое дорогостоящее мое приобретение. Хотя нет. Забор-антивор и калитка-антивзлом обошлись в еще более круглую сумму. И в связи с этим вопрос, как пушистый мерзавец пробирается в мой сад, становится еще более насущным и актуальным. И тут одно из двух: он либо прилетает, либо строит портал.

– Скажите, барон, а животные способны строить пространственные переходы? – спросила я у гостя, когда он преодолел дорожку, согласно традициям макнул булочку в соус, укусил ее и не скривился.

– Нет.

– Что за огненная гадость? – выдохнул его попутчик, коего от соуса передернуло всего. Булочка улетела в цветущий куст темной гортензии.

– Лучший в округе соус из зеленого стручкового перца! – заступилась я за свое творение и в очередной раз подумала об убийстве некоторых.

– Блокада против песчинок, которые мы вдохнули в степи, – выдал секрет барон и похлопал нетерпимого мужлана по плечу. – В этом благодатном краю просто так не угощают. – В слове «благодатном» слышалась издевка, но что есть, то есть – места у нас на расправу быстрые. – Мы на выходе возьмем пару булочек с соусом для грума и возницы, – предупредил Нигье.

– Я заверну.

Пропуская мужчин в двери, широко улыбнулась. Наш старый добрый капитан не изменился. Все такой же низенький крепыш, с темными волосами, собранными в хвостик. Веки в силу моды он подводит белым карандашом, отчего прозрачно-серые глаза получили чуть более насыщенный оттенок и блеск. К слову, о блеске, это была помада на его губах?

Занятая разглядыванием бывшего начальства, я не обратила внимания на здоровяка, зато с радостью отметила, как, поднимаясь по ступеням, он стукнулся головой о крышу террасы, а затем еще и о притолоку двери. И ничему его жизнь не учит. Я погладила потревоженные плетения. Мой сад – моя слабость, мой дом – моя гордость. Именно поэтому я предвкушала восхищение гостей, когда они привыкнут к полумраку и оглядятся.

Первые возгласы раздались еще в прихожей, где все поверхности, плоскости и перегородки созданы исключительно лианами плюща и девичьего винограда, что растет на стенах и крыше дома. В гостиной к гибким побегам добавляются ветки и стебли кустарников, а еще лекарственных трав. Благодаря прозрачному магическому куполу, установленному на крыше, они получают достаточно света, а также дождевую воду, что скапливается в резервуаре под ним. В кухне, кабинете и двух гостевых спальнях я засеяла лишь подоконники, полки и выставленные вдоль стен горшки. Ванную комнату не трогала вовсе, там и без моего вмешательства водные лилии в раковине проросли, зато в собственном будуаре разошлась не на шутку. Весь пол покрыт луговой травой, на стенах вместо штукатурки – светящийся лишайник и мягкий мох, а на потолке каждую ночь зацветает ночная фиалка, или душистый горошек, или вереск луговой.